Бюро расставаний (СИ) - Дашевская Анна Викторовна Martann

– Это что, стандартная такса? – хмыкнул Никонов.

– Нет, что ты! Вот следующий… – начал Пётр.

– Погоди-ка, – перебил его Фарид Аббасов, – Васильев? Жена – толстая, с тёмно-каштановыми волосами и зовут Марина?

– Да.

– Смешно. Госпожа Майер доила обоих супругов. И обоих, на мой взгляд, можно перемещать в самый низ нашего перечня. Давай про следующего!

– Ага… Вот с барона Агади убитая получала больше и брала и деньгами, и услугами. Кстати, похоже, что господина барона пора допросить всерьёз и без деликатности. Он попался госпоже Майер на том, что обирал богатых дамочек, чаще всего вдов, обещая жениться. Иногда, кстати, и женился, если уж совсем в глухой провинции дело было, и приходилось выбирать между браком и кулаками брата или отца дамы. А как перебрался в Москву, Ангелина его и взяла в оборот.

– Мог он её убить?

– Пожалуй, нет, – ответил, поразмыслив, Шкуматов. – Просто незачем было. К настоящему моменту они вполне спелись и иной раз работали вместе.

– Там могли быть какие-то глубинные течения, о которых мы не знаем, – возразил Глеб. – Так что барон Агади остаётся среди подозреваемых. Кто у нас ещё?

– Третий тип скучный. Чиновник довольно высокого ранга, который страшно боится, что окружающие узнают о его нетипичных сексуальных привычках. Честно платил всё те же пятьсот в месяц и не страдал от этого.

– Можно подумать, кого-то интересуют его унылые шалости, – фыркнул Фарид. – Обхохочешься!

Секунд-майор сидел молча, уйдя в тень, наблюдал за младшим поколением, анализировал. Хорошая группа, удачно подобрались ребята. И правильно он поставил Никонова старшим, несмотря на его неприятности в Главном управлении…

А Никонов тем временем перевёл взгляд на Аббасова:

– Фарид, у тебя были молодые дамы. Говори.

– Да-а-мы… – пропел Фарид. – Дивные, дивные создания! Мне было выдано аж девять штук. И хочу заметить, что некоторые, не буду показывать на Петра пальцем, обошлись всего тремя встречами, в то время как ваш покорный слуга…

– Инспектор, – прогудел из своего кресла Бахтин, – прошу по существу!

– Так точно, господин секунд-майор! Итак… Из девяти имён в моём списке можно вычеркнуть пять. Три беременны, и уже с такими животами, что путешествуют преимущественно по ближайшему парку. Одна под стражей за драку, и одна на водах в Баден-Бадене.

– Под стражей за драку – это сильно! – выразил своё восхищение притихший было младший инспектор Сазонов. – С кем драка-то?

– Со свекровью!

Дружный смех не смолкал несколько минут, пока, наконец, Глеб не повысил голос:

– Остальные четверо?

– Любая отравила бы Ангелину Майер, не задумываясь, но ни одна не могла знать, что у той аллергия на чёрный лотос.

– А кто вообще мог это знать, кроме мужа и лечащего врача? – спросил Бахтин. – Кстати, с ним говорили?

– Никак нет, господин секунд-майор! Мэтр Лионель вернётся в Москву только в понедельник.

– Ну, вот и побеседуете тогда… Хорошо, идите работайте. Никонов, задержись на секунду.

Когда дверь за тремя младшими офицерами закрылась, Бахтин сказал:

– Завтра отправь их искать, откуда взялась эта не-Ангелина. Я так думаю, что концы тянутся в Кинешму, так что заранее даю разрешение на пользование порталом и всё такое. А сам сходи на похороны, может быть интересно…

Инспектор Никонов ужинал в скромном кафе рядом с домом, когда в руки ему свалился магвестник. Белая птичка принесла одну-единственную фразу: «Похороны завтра в полдень, Донское кладбище».

Глава 16

14 октября 2185 года, четверг

Странная публика собралась на похоронах госпожи Майер.

Ну, понятное дело, муж, работники салона красоты, светские приятельницы и приятели. Строго сдвинутые брови Нины Захаровой, тёмный платок Асель Тамивар, прикушенная губка Юлечки, платочки возле глаз. Госпожа Калинец-Лукьянова здесь, а вот Виктора Николаевича не видно.

Ни у кого на лице не была написана скорбь, будто это не молодую красивую женщину в последний путь провожают, а открывают никому особо не нужный памятник кому-то забытому.

Несколько клиенток салона – те, кому госпожа Майер уделяла особое внимание. Жертвы шантажа. Пришли убедиться, что их грехи закопаны глубоко.

Никаких скорбящих родственников.

Держащаяся в стороне компания – сам Никонов, Андрей Беланович, Верещагин. На немой вопрос инспектора, мол, что ты тут забыл, Алекс ответил:

– Заинтересовала меня эта история. А уж как выяснилось, что один раз Ангелину уже хоронили, так просто хоть бери вещи и езжай в Кинешму!

– Уже поехали, – ответил Глеб. – Я ребят своих туда отправил. Посмотрим, что накопают. Ты тоже считаешь, что корни тянутся туда?

– Уверен.

– Тогда это не муж.

– А вот это не факт, может быть и он. Посмотрим, что привезут твои отдельские.

– Мы с Леной после похорон хотим поговорить с Майером, – вмешался Беланович. – Надо вытаскивать артефакт. Можно, конечно, задействовать административное право, но мне кажется, зайти с этой стороны будет полезно.

– Не отдаст. Откажется, – авторитетно заявил Алекс. – Скажет, что страдает невыносимо и потому не в состоянии связно мыслить.

– Откажется – подадим заявление на проверку привязки к крови рода. Тогда получим спорный предмет в течение суток.

– А чего сразу так не сделали? – удивился Глеб.

– Не успели ещё. Нас всего двое, от Вренна и Гая в этом смысле толку нет.

– Ну-ну, – глубокомысленно ответил инспектор и вновь повернулся к процессии.

Он смотрел на лица, не мелькнёт ли что-то неожиданное – торжество, радость, глубокое горе? Но видел лишь постное лицо вдовца и равнодушные мины прочих.

– Интересно, убийцы здесь нет, или он не чувствует торжества? – внезапно спросил Андрей.

– Узнаем, – уверенно ответил Никонов.

В пять часов Елена и Андрей поднялись на третий этаж уже хорошо знакомого дома и постучали в единственную на этаже дверь. Подождали ещё минуту и постучали снова.

У них не было никакой уверенности, что они смогут поговорить с Антоном Майером – тот мог быть пьян после поминок, уехать куда-то с друзьями, просто не открывать… Но, уходя с похорон, Андрей подошёл к нему, попросил о встрече и получил ответ: «Да-да, приходите часов в пять». Вполне возможно, что Майер даже и не понял, кому назначил время, но дело было сделано.

Беланович посильнее ударил молоточком по латунной пластине, и дверь вдруг покачнулась, скрипнула и приоткрылась.

Повисла пауза.

– Точно как в сериале по головидео, – как можно более легкомысленно сказала Лена. – Герой стучит в дверь, она открывается, а там труп неизвестной, но прекрасной блондинки.

– Блондинка у нас уже была, – Андрей осмотрел замок, потом дверные косяки и выпрямился. – Не взламывали. Входим?

– Погоди, надо запись включить, – нахмурилась она.

– Обижаешь, давно сделано.

– Тогда входим.

Особо далеко идти не пришлось.

Антон Майер недолго задержался на этом свете без жены.

Он лежал на светло-бежевом ковре в гостиной, пачкая его кровью из разбитой головы, и неподвижными глазами глядел в потолок.

Елена выругалась.

– Надо вызывать стражу.

– Никонов нас проклянёт, – констатировал Андрей и вытащил из кармана коммуникатор. – И, между прочим, будет прав.

Пока он разговаривал со старшим инспектором, Лена осматривалась. Майер явно умирал не в одиночестве: на журнальном столике стояли два бокала, в которых ещё виднелось красное вино, засыхали ломтики сыра, какие-то фрукты лежали в вазе. Хозяин дома был в костюмных брюках, но уже развязал галстук и сменил строгий пиджак на домашнюю куртку.

В гостиной было необычайно холодно. Женщина поёжилась и посмотрела на окно: из приоткрытой створки тянуло октябрьской стылостью.

– Давай вернёмся на площадку, чтобы не отсвечивать на месте преступления. Интересно, зачем он выстудил комнату? – спросила она.