Кустодиев - Аркадий Кудря

Отметив уже очевидное для многих портретное мастерство Кустодиева, автор подробно описывает подготовленную для конкурса картину «Базар в деревне». «Воздушный пейзаж, — суммирует он свое впечатление, — полон какого-то тихого щемящего настроения. Вообще вся картина — один стройный гармоничный унылый аккорд. Искренности много! А где искренность дружно переплелась с талантом, там есть о чем подумать…»

Не прошли мимо внимания критика и иные достоинства картины: «Красочные контрасты и пятна говорят о Кустодиеве-колористе. Широкая смелая живопись частью унаследована от учителя, частью — результат новейших исканий».

Последующая беседа коснулась планов художника посетить Париж и Мадрид, где он хотел бы основательно изучить живопись Веласкеса.

Газетное интервью завершалось на весьма оптимистической ноте. Собеседник Кустодиева писал: «Молодому художнику всего двадцать пять лет. Какая громадная жизнь впереди, и сколько он может сделать при его любви к делу и способности много работать»[112].

В сентябре вместе с Дмитрием Стеллецким Кустодиев посетил Новгород. Друзья изрядно исходили древний город, и в альбоме Бориса Михайловича остались зарисовки церкви Петра и Павла, и колокольни Спаса-Нередицы, и вид реки Волхова с парусниками на фоне монастыря. Панорамы полей с церковными маковками на дальнем плане как заготовки многих позднейших картин художника, посвященных русской провинции.

Словом, поработал на совесть. Удовлетворил свою страсть к изучению отечественной старины и Дмитрий Стеллецкий.

Только друзья успели возвратиться в Петербург, как 11 октября случилось долгожданное событие: на свет появился сынишка Кустодиевых, названный Кириллом.

Воистину счастливый для семьи месяц завершился присуждением Кустодиеву золотой медали за конкурсную картину «Базар в деревне» с правом годичной пенсионерской поездки за границу. А затем пришла другая приятная весть, на международной выставке в Мюнхене удостоился награды отправленный туда «Портрет Варфоломеева».

Глава VI. В ПАРИЖЕ И ИСПАНИИ

Ввиду отъезда за границу с малышом-сыном весьма кстати оказались деньги, полученные за работу над картиной «Торжественное заседание Государственного совета…». Кустодиеву и Куликову было выплачено по 3500 рублей для начинающих художников сумма весьма солидная, и оба чувствовали себя богачами.

«Ты видишь, Юленька, как славно все получается!» — целуя жену, говорил в упоении первых жизненных побед Борис Кустодиев. Юлия, глядя на него, лишь счастливо улыбалась. Она уже давно поверила в талант своего суженого и знала: что-то подобное рано или поздно должно было произойти.

Собираясь с семьей в Париж, Борис Михайлович предложил матери, Екатерине Прохоровне, составить им компанию и помочь нянчиться с малышом. Матушка без особых раздумий согласилась: когда еще представится возможность хоть одним глазом взглянуть на прославленный город!

И вот в конце декабря отправились. В пути неожиданное приключение. На одной из станций Борис Михайлович с женой вышли кое-что купить и залюбовались окрестным пейзажем. Да так увлеклись, что прозевали отход поезда, увозившего вместе с бабушкой малыша Кирилла, или Киру, как ласково звали его родители. Что делать?! Кто-то надоумил срочно послать телеграмму начальнику поезда с просьбой высадить бабушку с внуком и вещами на очередной станции и объяснить, чтобы она ждала их там. Пока дождались следующего поезда, пока добрались до места встречи, прошло восемь часов, и полугодовалый Кира, не признававший иной пищи, кроме материнского молока, опух от крика и слез. В слезах была и бабушка. К счастью, этим дорожные приключения ограничились.

Едва прибыли в Париж и устроились в арендованной квартире, Кустодиев с блокнотом и карандашом спешит на улицы города. О, первые впечатления, быть может, самые ценные! В блокноте один за другим появляются рисунки Парижа — бульвары, набережные, городские извозчики. Через несколько дней он запечатлел и Юлию Евстафьевну на фоне замкнутой в каменные берега Сены.

Вскоре впервые приехавшего в Париж русского художника можно было встретить в расположенной на площади Сорбонны студии французского живописца Рене Менара. За умеренную плату всем желающим предоставлялась здесь возможность тренировать руку на этюдах обнаженной модели.

Сподвижник Дягилева по объединению «Мир искусства» Александр Бенуа, подолгу живший в Париже, был довольно близко знаком с Рене Менаром и уделил ему место в книге своих воспоминаний: «Очень эффектным я его помню на вернисаже, где еще издали можно было отличить в толпе его массивную фигуру и его высокий цилиндр среди обступавших его нарядных дам. Будучи очень красивым и видным мужчиной, он несомненно должен был пользоваться значительным успехом, однако если это и было так, то это не выражалось ни в разговоре, ни в том, как Менар держал себя с женщинами. На меня он производил скорее впечатление человека целомудренного, и возможно, что это качество лишало тех нагих особ, которыми он населял свои пейзажи, какой-то “эротической убедительности”»[113].

В это время, предшествующее первой русской революции, Сергей Дягилев еще и не помышлял о завоевании Парижа с помощью блистательного русского искусства, однако в столице Франции, как и в прежние годы, жили и учились кое-чему у французских коллег многочисленные русские художники и поэты. Почти одновременно с Кустодиевым сюда в очередной раз приезжает поэт и вскоре заявивший о себе как тонкий художественный критик Максимилиан Волошин. Поселившийся в мансарде, где когда-то жил знаменитый французский пейзажист Камиль Коро, Волошин, по собственным словам, оказался «весь с головой в живописи», и после приезда в Париж Маргариты Сабашниковой, будущей его жены, водит ее по музеям, церквям, мастерским художников.

Примерно тот же образ жизни, изучая несметные художественные сокровища Парижа, ведет в это время и Кустодиев, иногда выбираясь на экскурсии и совместно с женой. Возможно, где-то в музеях эти пары могли и встретиться, но друг друга они не знали, и знакомство не состоялось.

Начинающая художница, Сабашникова посещала студию Коларосси и работала в мастерской Люсьена Симона, «серьезного, — по ее оценке, — бретонского художника». Вечерами Волошин с Сабашниковой часто бывали в мастерской русской художницы-графика Елизаветы Кругликовой, где, вспоминала Сабашникова, «собирались художники чуть ли не всех стран мира. Там можно было увидеть испанские и грузинские танцы и услышать современных поэтов разных национальностей, читающих свои стихи…»[114].