Белая лошадь - горе не мое - Наталья Соломко

- Вы первые начали, - вздохнул Саня. - А Матвей Иванович - он обидчивый...

- Мы первые?! - возмутилась Юля. - А кто сказал: "Паситесь, мирные народы"?!

Конфликт Аристотеля с десятым "А" затянулся. Поначалу десятый "А" дружно бойкотировал своего наставника и ждал, когда он раскается. Аристотель не раскаивался, и это было так странно, что ученики, отменив бойкот, попытались объяснить ему всю недопустимость его поведения. Тут-то выяснилось, что это не десятый "А" с Аристотелем, это Аристотель с десятым "А" не разговаривает!.. И тогда гордые, своевольные древние греки вдруг ощутили себя сиротами. Хоть храбрились, хоть и твердили: "Подумаешь", но было им не по себе. Шамин был подвергнут остракизму. "Все из-за тебя!" говорили трудному подростку. Шамин отмалчивался и смотрел мимо одноклассников...

Юля сказала:

- Вот давай к нему сходим, а?

- Здорово живешь, я-то тут при чем? - удивился Саня.

- Если я с тобой приду, может, он меня не прогонит...

- Он и так не прогонит.

- Ага, уже троих прогнал, думаешь, мы не ходили?

Саня вздохнул и согласился.

- Давай только зайдем ко мне, я книги возьму...

Дома был Боря, он собирал вещи.

- Ты чего это? - удивилась Юля. - Что случилось?

- Ничего, - ответил Боря. - Все в порядке, просто я решил вернуться домой.

- А-а... - понятливо кивнул Саня и отвернулся.

- Вы поймите меня правильно, - поспешно сказал Боря, глаза у него были ясные, уверенные. - Не могу же я жить у вас всю жизнь!

- Да-да, - кивнул Саня, не глядя, потому что деловито перекладывал конспекты у себя на столе и делал вид, что ничего не случилось. А ведь случилось...

- И потом, мама переживает, она ведь ни в чем не виновата. А с почты я уволился вчера, потому что не могу там... Так что у меня другого выхода нет...

- Да-да, - согласился Саня.

- Отец, в сущности, прав. Я не виноват, что жизнь так плохо устроена. Можно, конечно, не замечать этого и делать вид, что все в ней прекрасно и удивительно, но это просто неумно! Я думаю, оттого что я испорчу себе жизнь, никому лучше не станет. Я прав?

Вопрос был чисто риторический. Саня не ответил, посмотрел на Борю и спросил меланхолически:

- Какое сегодня число?

- Двенадцатое, - ответил Боря, взглянув на часы. - А что?

Аристотель Сане и Юле не удивился, сказал только:

- Имей в виду, Петухова, что тебя пускаю только из вежливости. Ишь, чего придумала!.. А разговаривать с тобой все равно не буду, и передай своим одноклассникам, что я ваши подметные письма выбрасываю, не читая...

- Матвей Иванович, а откуда вы это знали?.. - хмуро спросил Саня.

- Что?

- Про Борю. Что через две недели...

- А-а... - понял Аристотель и поглядел на Саню с жалостью. - Вон что... Уже?

Саня кивнул.

- Ну и как он ушел?

Поскольку Саня горестно молчал, ответила Юля:

- Поблагодарил за гостеприимство, а напоследок сообщил, что не сможет больше быть старостой географического кружка, потому что по воскресеньям у него тренировки, его папа в секцию каратэ устроил... Так что в походы он ходить не сможет...

- Замечательно! - одобрил Аристотель - Спорт - это отлично, развивает физически, дает бодрость, здоровье. Не понимаю, Саня, почему это правильное решение Исакова заняться спортом вызывает у тебя отрицательные эмоции...

- Он же предатель! Понимаете? - сказала Юля.

- У вас все предатели! - сердито пробормотал Аристотель. - Глупости это все!

- Вы считаете, - с вызовом произнесла Юля, - что если ему только шестнадцать?..

- Я считаю, - морщась, перебил Аристотель, - что предать можно только то, что ты любишь, во что веришь. А Исаков ничего не предавал, он просто выбрал то, что ему выгоднее, всего-то!

- Но он же с нами был! - потерянно сказал Саня.

Худо было ему и не очень понятно, как же все это случилось...

"Дети - маленькие мудрецы"! "Устами младенца глаголет истина"! Как же так? Ведь в походы вместе ходили... Сидели рядом у костра, сколько всего было сказано... Ведь так хорошо все было!

- Он же все понимал, он наш был!

- Никогда он не был "наш"... - вздохнул Аристотель. - Он "свой" был, вежливый, начитанный мальчик. Очень благополучный, у которого всегда и все в жизни было замечательно...

- Но он всегда за всех заступался!

- А! - махнул рукой Аристотель. - Это, знаешь ли, очень приятно, когда тебе ничего за это не грозит. А теперь он сообразил, что жизнь вовсе не праздник, и, в общем, ему крупно повезло в ней, надо дорожить... И пропади она пропадом, справедливость эта, коли из-за нее надо поступиться своими удобствами...

- Значит, Исаков-старший был прав? - тоскливо спросил Саня. - Жизнь проста: лучше быть подлецом, чем неудачником?

- Жизнь прекрасна! - грозно краснея, отвечал Аристотель. - И не говори пошлости! А Исаков-старший прав быть не может - он знать не знает, что такое жизнь! Для него она - полная кормушка, а остальное его не касается. Он ни за что не отвечает, у него нет святынь, он не живет, он мародерствует!..

Аристотель грузно опустился на стул, посидел, успокаиваясь, спросил:

- Котлеты вам греть?

- Не надо нам котлет, - горестно отозвался Саня. - Матвей Иванович, кому же верить?..

- Людям, миленький.

- Ну почему жизнь такая?.. Несправедливо это, не хочу я так!

- Да где же я тебе другую возьму? - развел руками Аристотель.

- Даже жить не хочется...

- Веревочку дать? - заботливо предложил Аристотель. - Я-то еще поживу, сколько можно, мне нравится. Есть в ней, в жизни, что-то такое обнадеживающее...

- Что?

За окном стоял темный осенний вечер, начинался дождь. Саня сидел на подоконнике, на своем привычном, законном месте... Подоконник этот был обжит им с детства, тут было уютно, тепло, весело - прекрасные, летящие часы жизни провел Саня на подоконнике у Аристотеля. Разве могло ему хоть когда-нибудь прийти в голову, что он будет сидеть здесь в тоске, не зная, как жить дальше?..

- А подумай-ка... От сотворения мира зло покушается на добро. Обрати внимание: для того чтобы победить, злу необходимо искоренить добро под корень, а это, надо сказать, позиция очень слабая и проигрышная...

- У добра еще слабее и проигрышней... - печально отозвался Саня.

- Не скажи! Добро не нуждается в уничтожении зла, оно, видишь ли, вообще не совместимо с уничтожением. Это ведь только нынче додумались, что добро должно быть с кулаками...

- А вы разве не согласны? - удивилась Юля.

- Да какое же это добро, ежели оно с кулаками? - пожал плечами Аристотель. - И почему бы уж тогда не с пулеметом? Вот, допустим, взять бы да и уничтожить просто-напросто всех злых, нехороших людей... Добро бы восторжествовало?

- Разве их уничтожишь? - вздохнула Юля.

- Восторжествовало бы или нет, я вас спрашиваю?!

- Теоретически... - ответила Юля.

- Не надо теоретически! - рассердился Аристотель. - Подумай еще... Только не забудь представить горы трупов... Люди эти были, конечно, злые и нехорошие, но оставшиеся добрые и хорошие встретят в этом случае торжество добра по колено в крови...

- Что же делать? Сидеть сложа руки?

- Нет, милые, руки складывать не надо. Просто у добра другие законы. Вспомните историю человечества: война на войне, кровь рекой. Древняя и древнейшая история написаны ею, а наша эра с чего началась? Пришел некто, утверждавший, что он - сын бога, и стал учить людей добру, справедливости, любви. Его распяли, а потом стали убивать во имя его: во имя добра, справедливости, любви... Средние века - кровь, новая история - кровь, я уж не говорю о новейшей... И что же? Истребили? Одолели? Зло торжествует? Нет, милые мои! Люди-то живут, любят, жалеют! Сколько зла - а добро неистребимо! Все стоит оно, держится, не отступает. А раз держится, не сдается - жизнь прекрасна! И не надо выдумывать другую - привыкайте к этой...

...В субботу, собираясь в лес, Саня обнаружил в кармане пиджака мятый самодельный конверт. Тот самый, что отдала ему Лола Игнатьевна. А он положил в карман и забыл.

Это действительно были стихи:

Весна теперь на улеце

В траве босиком

дружные и добрые бежым мы со щенком.

Не крышь, не стен не надо

весна - хорошый дом,

там дружные и добрые мы со щенком жывем.

Мы с ним еще не вырасли и дружым,

а потом я стану злобным дяденькой

а он бездомным псом.

Больше ничего на листке в клеточку не было, но Саня сразу понял, кто это писал. Не по количеству ошибок, не по косому отвратительному почерку... Он просто вспомнил другое стихотворение, про которое никто не понял, что оно - именно стихотворение:

Я хотел бы

быть невидимкой,

бродить по улицам

и улыбаться тем,

кто меня увидел...

Но Саня спешил, а телефона у Вахрушева не было. Приходилось отложить встречу до понедельника. Саня взглянул на часы - нет, сегодня уже не успеть...

И опять - вечер, лес, небо над головой... Мальчики и девочки у лесного огня, притихшие, задумавшиеся... Любил Саня эти часы в лесу, у огня, с разговорами...

- Да если б не космос, то жить-то совсем бы скучно было! - вздохнул Васильев, гладя кота. - У нас тут все давным-давно открыто, никаких интересных тайн не осталось... И смотреть-то не на что!