Безумное пари - Татьяна Туринская

Дождь звонко барабанил по подоконнику: кап, кап-кап-кап. Дождь — это хорошо, жара уже надоела. Вот только как они будут купаться под дождем?

С кем? Не проснувшись до конца, Лена рывком села на кровати. Глаза все еще были закрыты. С кем она собралась купаться под дождем? Майоров, слава Богу, в прошлом. Купаться она будет с кем угодно, но не с ним. И без всякого дождя — его она пересидит дома, благо идти ей теперь некуда: с сегодняшнего дня безработная. Можно спать хоть до обеда.

Однако снова заснуть не получалось. Дождь какой-то странный — стучит не размеренно: то затихает на несколько секунд, то вдруг снова стучит. И звук неправильный, какой-то не дождливый.

Она открыла глаза — комнатка, залитая солнечным светом, все равно казалась крошечной. Солнце и дождь?

Снова села и огляделась. Ах, вот оно что — это мама кормила бабушку и стучала ложкой о тарелку. Та, бедолага, ни есть, ни пить сама не могла. Даже говорить разучилась, только мычала что-то нечленораздельное. Бедная бабулька! Лена любила ее. Бабушка всегда была рядом, можно сказать, именно она и вырастила внуков, пока их мать бегала с одной работы на другую.

— Привет! — поздоровалась она.

— Ну наконец-то! — обрадовалась Ирина Станиславовна. — А то уж я извелась. Думала, ты хоть пару слов с вечера скажешь, объяснишь, что приключилось. У тебя все в порядке?

Казалось бы, такой простой вопрос, а ответить на него почему-то сложно. В порядке? Еще в каком! Теперь Лена принадлежит самой себе, что захочет, то и сделает. Вот только как же со счастливым будущим?

— Ой, мам, давай потом, ладно? Дай мне самой разобраться.

Она свободна, она ничья. Но почему на душе так муторно?

Пока умывалась, завтракала, пыталась убедить себя, что все нормально. Вот приведет себя в порядок, и…

Что? Поедет к Сергею? Или лучше сначала позвонить?

И сказать:

— Милый, у нас не будет Мерседеса!

И черт бы с ним, но…

Но не будет и газеты. "Планеты в авоське". Сережа не станет главным редактором. Он не станет даже простым редактором. Ему придется сильно побегать, чтобы снова стать рядовым журналистом.

Лене стало по-настоящему страшно. Не за себя, не за возможный разрыв отношений с любимым. Ей стало страшно за него. А что, если Сергею не удастся сразу устроиться на работу? Вернуться на прежнее место он даже не станет предпринимать попыток — гордый. Наверняка ведь там всем рассказал, что затевает собственное издание. А журналисты народ, мягко говоря, общительный, и как пить дать уже если не вся Москва, то все мало-мальски знакомые наслышаны о его начинаниях. Много ли среди них найдется людей понимающих? А остальные как минимум будут потирать руки от чужой неудачи. Кое-кто начнет открыто насмехаться над ним…

Господи, и как их угораздило вляпаться в эту историю?! Как теперь из нее выбраться без потерь? Как ни крути, а без потерь не получится — и Лена, и Сергей уже потеряли прежнюю работу. Новую… да конечно найдут, но сколько времени на это потребуется? А пока будут находиться в подвешенном состоянии, Сережа определенно будет злиться на нее. И, возможно, справедливо. Не менее возможно, гораздо дольше, чем будут длиться поиски вакансии. Может даже всю жизнь…

Если бы она не соглашалась на эту аферу, тогда ее и не в чем было бы упрекать. Но Лена дала принципиальное согласие на этот эксперимент. Ведь без него Корниенко не смог бы подписать контракт. Хотела, не хотела — в данном случае не имело никакого значения. Главное, сказала "Да". А значит, не имела теперь морального права разрывать договор, не посоветовавшись с Сергеем. И то, что принципиальное "добро" она давала под давлением, нельзя считать оправданием — главное, что она все-таки согласилась.

Для того чтобы соблюсти приличия, нужно было позвонить Сергею. Если не заручиться его поддержкой, то хотя бы поставить в известность. Но нельзя же вот так, задним числом…

Может быть, позвонить сейчас? К счастью, теперь ее никто не опекал, она снова сама себе хозяйка. Никто не помешает ей набрать любой номер и говорить хоть до скончания века. Но… Звонить Сергею не просто не было желания, а почему-то Лену даже начинало мутить от этой мысли.

Нет, не почему-то. Она прекрасно знала причину. Заранее была уверена в том, что вместо одобрения, вместо ласкового тона и уверений в любви она услышит лишь слова обиды. И это в лучшем случае. В худшем… О худшем думать не хотелось — от его ожидания и мутило.

Раньше Лена была уверена — что бы ни случилось, они с Сергеем всегда будут счастливы. Самое главное — чтобы они были вместе, все остальное казалось такой мелочью. Теперь же что-то страшное встало между ними. Она по-прежнему была уверена в своей любви к нему, однако никак не могла избавиться от обиды за то, что Корниенко так лихо расправился с ее мечтами о близком счастье. Да еще и в такой день! День, который она должна была запомнить как один из самых-самых замечательных в своей жизни, стал вдруг черным, мрачным, словно в тот день она похоронила свою любовь.

Та была еще жива — Лена не сомневалась в этом. Но почему-то редкие встречи с Сергеем ее уже не радовали. Это в первую субботу она умирала от счастья, направляясь на свидание под конвоем Майорова. Уже во вторую ехала в кафе с некоторой настороженность — боялась, как бы долгожданная встреча не стала копией той, первой, так разочаровавшей ее. И, конечно же, опасения оказались не напрасны…

Третья и четвертая субботы лишь усугубили ее разочарование. Не то чтобы любовь померкла — Лена до сих пор считала Корниенко самым близким человеком во вселенной. Однако чувство ее к Сергею сильно изменилось. Как ни гнала от себя обиду, а та сидела глубоко внутри, и в ближайшее время выходить из своего убежища не собиралась. Вроде Лена и понимала, как сильно любимому хочется воплотить мечту всей жизни в реальность, и даже искренне желала ему помочь. Но цена его мечты оказалась слишком велика для нее, почти неподъемна.

Лена уже не раз пожалела, что согласилась участвовать в этом своеобразном шоу "За стеклом". А вчера Майоров, словно подслушав ее мысли, подвел к правильному решению. Да вот только правильным оно было бы в самом начале, еще до подписания идиотского контракта. Теперь же, когда все закрутилось в тугой жгут, Лена уже сильно сомневалась в его верности.

Почему с вечера все кажется таким простым, а утром оказывается сложным? Права ли она, одним росчерком пера ставя крест на стремлениях любимого? Имела ли она право решать его судьбу? Но разве такое разрешение имел Сергей?

Нет, не имел. Любовь не дает право по собственному усмотрению вершить судьбу другого человека. Но Сергея это почему-то не остановило. Лена же не могла отделаться от чувства, что поступает подло по отношению к Корниенко. Надо было немедленно поднять трубку и расставить все точки над "и". Надо было сделать это еще вчера, как только вернулась от Майорова. Даже раньше: когда ехала домой, или еще лучше — пока ждала такси у подъезда. Набрать его номер с мобильного, и…