В погоне за тайной века - Василий Пасецкий

Бурней не оспаривал, что Дежнев вышел из Колымы в море, но вместе с тем сомневался, что он прошел до Восточного мыса. «Единственным неоспоримым доказательством раздела континентов можно считать утверждение, что все азиатское побережье от Колымы до Берингова пролива окружено морем. А это еще не доказано».[86]

По мнению Бурнея, предположение, что Новый и Старый Свет соединяются, так же старо, как и само открытие Америки. Он ссылался при этом на «Гидрографическое описание мира» английского полярного исследователя Джона Дейвиса, который в 1595 году утверждал, что Северо-Западный проход так долго стараются открыть и так неизменно терпят неудачу за неудачей, что, вероятно, такого прохода нет, и Америка соединена с Азией.

Но кроме мнения заслуженных исследователей, Бурней для доказательства своей гипотезы привлекает и наблюдения над природой полярных морей, собранные прежними путешественниками. Известно, что многие из них, встретив сплоченный лед на севере, уходили искать путь в другие места и когда через несколько дней возвращались в прежнюю точку, то находили лед уже разреженным. Это, по мнению Бурнея, доказывало, что лед недавно отделился от земли. И полет птиц с севера на юг, и установленная Куком «одинаковость» глубин между американскими и азиатскими берегами, и медленные течения в Беринговом проливе и быстрые в Колымском море — вот, по мысли Бурнея, доказательства существования неведомой земли, протянувшейся между берегами двух континентов.

По поводу этой догадки Джон Барроу писал Крузенштерну:

«Я не уверен, знакомы ли Вы с капитаном Бурнеем, который плавал вместе с капитаном Куком, он вбил себе в голову, что Берингова пролива не существует, а есть какой-то залив, оканчивающийся к северу сушей, которая и соединяет два континента: Азию и Америку. Он говорит, что Миллер[87] неправильно понял Дежнева и что этот офицер не проходил через пролив. Я не знаю, на каком основании он все это вообразил или сделал за такой короткий срок новое открытие».[88]

В другом письме Барроу просил Крузенштерна прислать материалы первого плавания Коцебу в Беринговом проливе и к северу от него и сообщить, насколько вероятно предположение, что Новая Сибирь соединяется с Америкой. Все эти сведения должны были помочь Барроу оспаривать доводы Бурнея о некоем средиземном море к северу от Берингова пролива и об отсутствии сообщения между Тихим и Атлантическим океанами.

Крузенштерн со свойственной ему мягкостью назвал идею Бурнея сомнительной и разбил все доказательства. Во-первых, Семен Дежнев из Колымы проплыл морем не только до Восточного мыса, но и прошел Беринговым проливом до реки Анадырь (Иван Федорович послал Барроу копии с отписок Дежнева, которые хранились в бумагах Миллера в делах коллегии иностранных дел). Во-вторых, Бурней заблуждается, предполагая, что течения в Беринговом проливе незначительны. Наоборот, как установил Коцебу, скорость течения достигала очень больших величин — трех миль в час — и свидетельствовала о существовании сообщения между двумя океанами. В-третьих, Новая Сибирь отнюдь не огромная суша, соединяющаяся с Америкой, а остров, восемь лет назад обстоятельно осмотренный экспедицией Матвея Матвеевича Геденштрома,[89] и к северо-востоку от него нет каких-либо земель, а есть море, которое даже зимой не полностью сковано льдом.

Материалы о плавании «Рюрика» Крузенштерн направил также и Бурнею (по его просьбе). Бурней стал менее категорично высказываться о перешейке между Азией и Америкой, но по-прежнему не верил в существование Северо-Западного морского пути и полагал ошибочными убеждения тех ученых и мореходов, которые рассматривали Берингов пролив как единственный проход на западной стороне Америки, ведущий из Европы в Тихий океан.

И Крузенштерну, и Джону Барроу была очевидна необоснованность утверждений Бурнея. Однако государственный канцлер Н. П. Румянцев хотел во что бы то ни стало доискаться истины. Менее знакомый с историей и результатами полярных исследований, чем Крузенштерн и Барроу, он допускал, что, быть может, Бурней прав.

Узнав, что его приятель и спутник знаменитого В. М. Головнина русский мореплаватель П. И. Рикорд назначен управляющим Камчаткой, он вручил ему три тысячи рублей для награды тем промышленникам, которые перейдут по льду «из самых северных стран Азии в противоположную часть Америки».

«Приятно будет, ежели сей новый образ открытий по морю возымеет какую-либо пользу и столь малое пожертвование принесет всеобщим познаниям хотя малое приращение».[90]

Спустя некоторое время Румянцев отправляет Рикорду нужных в далеких краях товаров «тысяч на шесть», с тем чтобы он их раздал казакам и чукчам, которые по льду или на байдарах будут переходить в Америку и выяснят, насколько прав английский капитан Бурней, считающий что «Азия на севере с Америкой соединена и что вместо Берингова пролива надобно будет на картах ставить залив».[91]

Вероятно, Рикорду удалось организовать поездки по льду, так как Крузенштерн рассказывает о том, что в 1818 году на средства Румянцева была отправлена экспедиция на собаках, которая удалилась от берега на расстояние более ста верст и на третий день, встретив подвижный лед, должна была возвратиться обратно на матерую землю.[92]

Любое новое сведение о полярных странах внимательно обсуждается в письмах Румянцева и Крузенштерна. За два года до отправления Колымской экспедиции Врангеля государственный канцлер обращает внимание Крузенштерна на сообщение директора Российско-Американской компании М. М. Булдакова, которому капитан Шмалев, много лет живший на Камчатке, передал рассказ чукотского старейшины о том, что север Чукотской земли омывает студеное море и никакого перешейка, соединяющего ее с другой матерой землей, нет.

Румянцеву представляется, что «ежели бы можно» на это сообщение чукотского старейшины положиться, то «не осталось бы сумнения в совершенном отделении Азии от Америки Беринговым проливом».[93]

Он снова и снова возвращается к ошибочной гипотезе Бурнея. Он хочет поручить В. С. Хромченко выйти через Берингов пролив в Северный океан и, встретив лед (который Румянцев считает вечным), отправить три партии. Одна из них следовала на север — до открытого моря, вторая шла к берегам Америки и определяла самую северную ее точку и, наконец, третья встречалась с чукчами, по возможности, выше Чукотского носа. Румянцеву представляется, что такая экспедиция, возможно, установит, «точно ли Азия от Америки отделена совершенным проливом».[94] Он готов предложить в награду тому путешественнику, который решит эту задачу, «тысячу рублей, даже две», если Крузенштерну первая сумма покажется малой.