В дебрях Борнео. В поисках белого бизона - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самца сняли с вертела, и все с жадностью на него набросились. Сэлу взялся резать и распределять жаркое; более нежные части были отданы детям.
Скоро, однако, мы увидим, что столь счастливо начавшийся ужин окончился очень печально.
Глава XVIII.
ОТРАВЛЕНИЕ
Ужинать начали на закате. Костер был разложен под большим деревом, не под тем, куда они перебрались из-под дуриана, а еще более густым и развесистым. Его широко раскинувшиеся ветви с ярко-зелеными глянцевитыми листьями образовали сплошной шатер. Капитан и его спутники решили провести здесь ночь. Тем более что единственным укрытием, заменявшим палатку, был натянутый на четыре воткнутые в землю подпорки брезент; а под ним едва ли поместились бы даже Генри с Эллен.
Костер тушить не стали; наоборот, подкинули еще веток и решили поддерживать его всю ночь: не для защиты от диких зверей — их, как мы уже говорили, здесь не было, — а от холода и сырости, наступающих в тропиках после полуночи.
К тому времени, когда с самцом-носорогом покончили, солнце уже село, и сразу стало темно. Под экватором и вблизи него почти не бывает сумерек, и тотчас же после заката наступает ночь. Так что косточки пришлось обгладывать в полной темноте, при слабом свете чуть тлеющего костра.
Но вот, едва была обглодана последняя кость, все вдруг почувствовали странную дурноту. Начавшись еще во время еды легким головокружением и поташниванием, она постепенно усиливалась и после ужина перешла в сильную рвоту. Понятно, все очень встревожились.
Невольно начали подозревать, что это отравление. Если бы заболел один человек, еще можно бы как-то иначе объяснить дурноту, но теперь, когда все пятеро и одновременно ощутили одинаковые признаки недомогания, которое к тому же совпало с едой, сомневаться не приходилось. Очевидно, в мясе носорога был яд.
Но так ли это? Может ли птичье мясо быть ядовитым? И ядовито ли мясо носорогов? Все взволнованно задавали друг другу эти вопросы, и, конечно, чаще всего эти вопросы были обращены к Сэлу. Малаец думал, что дело не в самой птице. Ему не раз приходилось есть мясо носорогов и видеть, как его едят другие, но до сих пор никогда ни с кем не случалось ничего подобного.
Но, может быть, именно эта птица наелась чего-нибудь такого, что, не причинив вреда ей самой, вызвало рвоту у людей, поевших ее мясо? Некоторое время так и думали; трудно было найти иное объяснение столь внезапно возникшей болезни. Они надеялись, что, если не будут больше есть носорогов, ни в жареном, ни в сыром виде, болезнь ограничится легким недомоганием и скоро пройдет. На птиц теперь и глядеть не хотелось. Решено было выбросить их на съедение зверям и питаться одними дурианами.
Но время шло, а облегчения не наступало. Голова продолжала кружиться, а приступы рвоты даже участились и раз от разу становились сильней. В конце концов наши герои стали не на шутку тревожиться, как бы отравление не оказалось смертельным. Ведь они были так беспомощны! У них не было никакого противоядия. Впрочем, окажись в их распоряжении сейчас хоть целая аптека, они все равно не знали бы, что с ней делать. Если бы то был укус ядовитой змеи или другого ядовитого животного, Сэлу, понимавший кое-что в народной медицине, отыскал бы в лесу лекарственные растения, хотя в окружающей их кромешной тьме трудно было что-либо найти. Ночь была безлунной и очень темной. Капитан и его спутники не различали даже друг друга, и только стоны и тяжкие вздохи говорили им о присутствии товарищей.
По мере того как мучительно медленно текло время, тревога людей росла. В самом деле, разве не досадно умереть от такой, казалось бы, ничтожной причины, избегнув стольких поистине страшных, смертельных опасностей? Кораблекрушение, голод, жажда, все ужасы блуждания в утлом суденышке по океану, дуриан, чуть не пробивший мальчику череп, птица-носорог — преодолеть все эти невзгоды и вот теперь погибнуть от мяса какой-то птицы! Это могло показаться смешным, если бы не было так ужасно. Часы шли за часами, не принося людям никакого облегчения. Никто из пострадавших уже не сомневался, что они серьезно отравлены и скоро умрут.
Глава XIX.
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ
Люди так страдали, что в конце концов у них помутилось сознание и начался бред. Они чувствовали примерно то же, что чувствует человек при сильнейшем приступе морской болезни, и прежде всего полнейшее равнодушие к смерти, столь характерное для этого мучительнейшего, хотя и не смертельного недуга. Если бы океан, ревущий и беснующийся у бухты, совсем недалеко от того места, где они лежали, вдруг хлынул на берег и устремился к ним, они, пожалуй, и тогда не шелохнулись бы, чтобы спастись от затопления. Любая смерть казалась им желанной, лишь бы избавиться от невыносимых страданий. Время от времени то один, то другой, не находя себе места, поднимался с земли и брел куда-то.
Но и это не помогало. Тошнота, то и дело переходившая в рвоту, продолжалась, голова кружилась, а ноги так дрожали и подкашивались, что, сделав несколько шагов, человек в изнеможении падал, моля Бога о смерти, которая положила бы конец всем их страданиям.
Однако даже и в этих страшных мучениях капитан Редвуд больше заботился о детях, чем о себе самом. Он охотно отдал бы жизнь, лишь бы спасти их. Но смерть равно грозила им всем. Зная это, капитан желал, чтобы хоть Муртах или Сэлу умерли после того, как похоронят Генри и Эллен. Он никак не мог примириться с мыслью, что его дети так и останутся лежать на песке непогребенными.
Несмотря на жестокие страдания, он нашел силы тайно от детей поговорить об этом с Муртахом и Сэлу, умоляя их выполнить его последнюю, как он думал, волю.
Умирающие, лежа на
