Эксперт № 33 (2014) - Эксперт Эксперт

Мобилизационные планы, в соответствии с которыми требовалось собрать и доставить на театр военных действий миллионы людей в течение нескольких суток, были столь сложны, что, начав мобилизацию, ничего уже нельзя было ни отменить, ни изменить. В то же время задержка с ней означала неизбежное поражение в начальный период войны и, возможно, во всей кампании. По идее, эта необратимость могла бы стать сдерживающим фактором, но политического опыта жизни в новых условиях и соответствующих международных институтов еще не было, каждый лидер рассчитывал получить преимущества, сыграв на опережение. Это делало сложившееся в Европе равновесие крайне хрупким.

Одновременно стратегическая мобильность сочеталась с увеличением зависимости от логистики и снабжения и нарастанием тактической малоподвижности войск. Армия целиком зависела от доставки боевых средств и, в отличие от доиндустриальных времен, просто не могла выжить самостоятельно, полностью завися от доставки питания; все это в отсутствие автотранспорта и механизированных частей привязывало войска к системам снабжения, в первую очередь к железнодорожным линиям. Тактические передвижения — в отсутствие значительного числа танков и автомобилей — по-прежнему оставались за ногами и лошадьми, что ставило наступающих в крайне невыгодное положение перед гораздо большей неуязвимостью обороняющихся.

Возросшая мощь средств поражения также способствовала стационарному характеру войны, загоняя армии в окопы. Тактическое управление войсками далеко отставало от роста их количественной мощи и даже ухудшилось по сравнению с предыдущими эпохами, когда разместившийся на коне на каком-нибудь пригорке командир мог видеть поле боя и отдавать приказания. Выходом из ситуации могла бы стать радио- или хотя бы проводная связь, но до их массового применения было еще далеко. В итоге наступательные действия очень сложно было координировать на поле боя. Организационно-командную структуру армий требовалось приспособить к возможностям ведения самостоятельных действий небольшими группами в рамках согласованного общего плана, однако эта структура во всех воюющих державах какое-то время оставалась жесткой и забюрократизированной. Произошедшие технологические изменения разрушили существовавший ранее баланс родов войск. Железные дороги резко принизили роль флота, который ранее мог служить единственным средством мобильной доставки войск в нужное место, что, в частности, практически обеспечило непобедимость Англии в XVIII–XIX веках. Однако такие сухопутные державы, как Германия и Россия, по инерции уделяли флоту повышенное внимание. В частности, Россия, на которую произвели неизгладимое впечатление поражения сначала в Крымской, а затем и Русско-японской войнах, направляла на развитие Балтийского и Черноморского флотов значительную часть военного бюджета. В дальнейшем это оказались выброшенные на ветер деньги, поскольку эти флоты не сыграли в Первой мировой почти никой роли (как, впрочем, и в следующей, когда Сталин личным приказом запретил использовать в боевых действиях флагманы Черноморского флота, оказавшиеся совершенно беспомощными перед атаками с воздуха). Немцев же использование морского «чудо-оружия», подводных лодок, вовлекло в конфликт с США, оказавшийся роковым. Усиление мощи артиллерии нарушило прежний баланс трех родов войск — артиллерии, пехоты и кавалерии, каждая из которых решала в бою свою тактическую задачу. Во Второй мировой этот баланс будет восстановлен с заменой кавалерии на бронетанковые и механизированные войска, но пока что прежняя «машина наступления» оказалась сломанной. Все это неизбежно вело к длительной и дорогостоящей войне, в которой сражения и война в целом выигрывались не тактической и оперативной умелостью, а измором.

Предвоенные аннексии и амбиции

Прелюдией большой войны стал «боснийский кризис», когда в октябре 1908 года Австро-Венгрия успешно присоединила Боснию и Герцеговину, отхватив ее у Турции, которая незадолго перед этим пережила революцию «младотурок», начавшуюся как раз в Македонии (турецкой). Правительства Сербии и России были очень недовольны, но воевать из-за Боснии не стали и были вынуждены признать факт аннексии (в России еще ощущались последствия революции 1905–1907 годов, государство только что почти рухнуло во время войны с Японией; стране было не до решительных действий). Таким образом, Австро-Венгрия одержала бескровную победу и унизила всех своих соперников.

Надо упомянуть, что Австро-Венгрия все же согласовывала свои действия с заинтересованными сторонами и предлагала компенсации. Россия выторговала в обмен право свободного прохода через Дарданеллы, а Турция удовлетворилась денежной компенсацией в размере 2,5 млн фунтов стерлингов; в свою очередь, Австро-Венгрия отказалась от оккупации Новопазарского санджака — небольшого региона на границе Сербии и Черногории. Противодействие издавна покровительствовавшей туркам Англии, настаивавшей на принципе нерушимости послевоенных границ, закрепленных Берлинским конгрессом 1878 года, постепенно испарилось.

История Второго рейха началась 18 января 1871 года в Версале. Германия в предвоенные десятилетия оказалась не только самым крупным, но и наиболее динамичным государством Европы. За последующие 40 лет ее население увеличится наполовину. Стартовав с численности жителей, примерно равной населению Франции и лишь на четверть большей, чем в современной Великобритании, Германия к 1914 году будет превосходить каждую из них в отдельности в среднем в полтора раза. ВВП страны за этот период утроится. По динамике экономического развития (ВВП и душевого ВВП) на континенте с ней могла конкурировать, да и то лишь в предвоенное двадцатилетие, окраинная Российская империя (каких-либо надежных макроэкономических данных по России до 1885 года, к сожалению, нет) — здесь население выросло за 17 лет после переписи 1897 года к началу 1914-го почти на треть (без Финляндии).

Выковав в ходе двух победоносных войн (с Австрией в 1866 году и с Францией в 1870-м) единое национальное государство, немцы ощутили себя осажденной крепостью, окруженной врагами. Германская армия и к 1914 году оставалась сильнейшей на континенте, однако уже не с таким превосходством, как в 1870-х, когда развитая железнодорожная сеть, обеспечивающая концентрацию ресурсов в нужном месте, позволяла немцам легко побеждать в блицкригах.

Как это чаще всего и бывает, германские политики и дипломаты сами способствовали формированию антинемецкого союза. Аннексировав Эльзас и Лотарингию, со времен Луи XIV относившиеся к Франции, и выставив крупные репарационные счета, немцы стимулировали Францию после 1870 года на организацию реванша и поиск союзника в лице Австрии либо России. Отношения Германии с традиционно дружественной ей Англией также постепенно напрягались по мере приобретения территорий в Африке и попыток Германии создать приближающийся по мощи к английскому флот, достаточный для ликвидации британского господства на море. В действительности иметь одновременно серьезные сухопутные и морские силы — задача неподъемная почти для любой экономики. Морская мощь является дорогим товаром, и лишь небольшое число государств в истории успешно показали себя как сухопутные и морские военные державы — Римская империя в древности, Османская империя в Средние века и США в наши дни. Французы потерпели неудачу в своих усилиях, аналогичным образом и экономику СССР подкосили в том числе неподъемные военные траты одновременно на суше и на море. Как и в случае России, германский флот оказался «ненужной роскошью», которую немецкий народ не мог себе позволить. Второй рейх, не говоря уже о России, мог бы более эффективно потратить спущенные впустую на флоте миллионы на цели дальнейшего развития армии.

Ухудшению отношений не помешало и то, что Пруссия и Великобритания ранее имели долгую историю сотрудничества. Англия, со своей стороны, могла видеть в Германии естественного союзника против России, с которой у Англии были трения сразу по нескольким направлениям: из-за войны с Японией, которая была союзницей Англии с 1902 года; вследствие экспансии России в Центральной Азии, вблизи английских владений; из-за угрозы со стороны России выживанию Османской империи, защитником которой Англия традиционно была еще со времен вторжения Наполеона в Египет в 1798 году. Короче говоря, не было никаких естественных причин для примыкания Англии к Антанте в 1914–1918 годах, но немцы толкнули ее туда своей неуклюжей внешней политикой.

Таким политическим проигрышем обернулось поведение Германии в отношении России в ходе Русско-японской войны, начавшейся в феврале 1904 года. В апреле англичане и французы, опасаясь, что они могут оказаться втянутыми в войну в противоположных лагерях, подписали ряд соглашений, традиционно называемых Антантой. Поскольку война была неудачной для России, немцам представилась возможность отделить Россию от Антанты. Россия имела свои собственные проблемы с Англией на Ближнем Востоке и в Южной Азии и, борясь против Японии в Корее и Маньчжурии, была бы уязвима в Европе в случае германского нападения. Однако немцы не выторговали из этой ситуации ничего: предложив русским моральную поддержку и безопасную западную границу, они получили в ответ лишь временное выражение доброй воли. В то же время поддержка России немцами вызвала в Англии небольшую военную панику. Опираясь на соглашение с Францией, англичане вывели свои основные суда из Средиземного моря и сконцентрировали их против Германии в Северном море. В итоге Германия окружила себя врагами с трех сторон.