Меняю бред на бренд - Наталья Нецкая

Подхожу к дяде с автоматом и говорю: так и так, чувак, пойми, блин, ну такая ситуация… Дядя достаёт из кармана уже заготовленную бумажку с цифрой. Цифра нехилая, вся моя заначка. Но была не была… Сую ему деньгу, и он меня проводит через кордон. Идём, прёмся от счастья! Прошли!!! Не успели полноценно насладиться свободой, как перед нами следующий эшелон дядек с автоматами. Опять проверяют… Чтоб вас, блин!

Дружок мой вытряхивает последние бабосы и молча подаёт охране. Ну, нету больше денег! «Проходи!» Идём. Уже совсем рядом куранты. И тут мы оглядываем наконец-то людей, которые тоже, как и мы, припёрлись встречать Новый год. И – о чудо! В какой-то момент я понимаю, что я в Азии, а не в Москве! Потому что вокруг меня одни таджики, монголы, китайцы, корейцы и прочие «не наши» товарищи. Такое ощущение было, что все дворники Москвы бросили свои лопаты и мётлы и дружно собрались под часами!

Мы с другом сливаемся с толпой и напиваемся потихоньку. Двенадцать!!! Ура!!! Толпа ревёт! Круто!!! Я достаю свой салют, его надо, по идее-то, в снег закапывать. А я в руках… Да пофиг. Поджигаю!!! И тут вижу идущего прямо на меня злого омоновца. Ну, думаю, капец, но всё равно сделаю! И с остервенением, угрожающе направляю в его сторону свой салют. Он останавливается. И ба-бах!!! Летит мой единственный салют среди толпы!!! Все в восторге. Чувствую, таджики меня хотят на руках подбросить на этих эмоциях. Но меня-то ОМОН караулит.

В общем, рванул я оттуда сразу после салюта, как истинный каскадёр, через всю толпу, штаны порвал, но уцелел сам! Вот так исполнил свою мечту!.. А знаешь, я мечтаю ещё абсент попробовать, – так невзначай говорит сосед.

Ща всё будет, – и я приволакиваю полбутылки абсента.

Ничего себе, кудесница ты какая! – удивляется он.

Да, я такая, – ржу я.

После рюмки абсента с моим каскадёром происходит что-то странное. Он косится набок, потом задаёт мне странный вопрос:

А ты могла бы изменить своё существо?

Какое? – спрашиваю я.

Ну, знаешь ты всё… Ну смогла бы?

Не знаю… Я ведь и сама не знаю, какое я существо.

Тут бы пофилософствовать самое время, да мой соседушка потерял контроль и упал, в дороге выплеснув из себя драгоценное зелье. Ё-моё, что ж с ним теперь делать?

В общем, тащила я на себе моего незадачливого собутыльника прямо в кровать, хорошо хоть мы соседи. Теперь я была почти каскадёрша. И поняла, почему он никогда не пил с нами. Слабоват спортсмен!

– Вот ты чем занимаешься вечерами, – пишет мне Ломо. – Текилу употребляешь с молодым соседом. Ну, ладно-ладно. А про родителей своих сможешь написать рассказы-то?

Я постараюсь. А какую премию получу? – наглею я.

Договоримся!

Курилка, или Развод по-итальянски

Бросить курить – это жестоко. Кто этого не знает, тот сам дурак. Встать, сказать «Всё, больше никогда!» и безжалостно отправить пачку сигарет в мусорное ведро – это одно, а вот действительно после этого ритуала не закурить – это другое.

Папа бросил курить. Уж месяц как. Опух сразу на полпуда и как-то погрустнел. Мама ему за это стала покупать подарочки: ну не курит же, значит, заслуживает. Вот.

Дома у нас живут очень любопытные товарищи, которые называются «доносчики». Но у нас правило «доносчику – первый кнут» не работает, действует «доносчику – первый пряник».

Вышел папа из места одиночного заседания, а на ту беду старшая дочь-лиса близёхонько бежала и нос свой по ветру держала. И сказала:

А что-то в туалете сигаретками пахнет…

Ничего не пахнет. Я там просто бумажку сжёг.

Зачем бумажку сжёг?

Пахло там не очень…

А-а-а… Ну, там же стоит освежитель воздуха…

Так я думал, это средство, чтобы унитаз мыть.

Поняв, что уличать дальше бесполезно и что пойманный товарищ стоит на своём твёрдо, первый докладчик пошёл ко второму, который поматёрее будет и боссом величается. Босс – это наша мама!

Пришёл босс и устроил разгон. Курил. Точно курил. Ах ты, такойсякой!

– Я ему, как дура, подарочки да подарочки, а он опять курит. Сейчас всё заберу обратно и отдам другому.

– Да не надо мне твоих подарочков! Я их и не просил!

– Ага, не просил. Говорит мне так скромненько: «Там в бане все чай пьют, пиво, а у меня даже термоса нет». Нате – термосок! Говорит: «А в бане все мужики в шапочках сидят, а я без шапочки». На тебе шапочку, и даже варежки в придачу! А ещё говорит, что голым неудобно потом чай-то пить с мужиками, юбочку бы или полотенце на торс. На тебе и юбочку! Не просит он всё!!! Намекает только, дурилка картонная! Вчера, значит, пришёл из бани весь такой чистый, блестящий, довольный, как новый рубль, и давай мне байки рассказывать. Раньше баня другая была, приходилось со своим тазом ходить, брезговал даже садиться там попой, потому что и бомжик мог прийти помыться. Баня-то общественная, чай, не сауна. А сейчас контингент другой, про рыбалку да охоту все рассказывают. А батя наш уши-то и греет свои. Не рыбак и не охотник, а интересно же.

Тут подключаюсь я.

– А что рассказывал-то интересного из вчерашнего? Мама временно переключается с курилки на пересказ рыбацких баек:

– Ну, мужики тут ездят на Обское море, прорубь делают и рыбу ловят. Холодно, так домики сделали маленькие из плёнки. Но всё равно холодно. Тут приехал новый мужик на старом-престаром «Запорожце». И как в нём засел! Час, два, три не выходит из машины. Вроде рыбу ловить приехал.

Мужики в Сибири сердобольные, подумали, может, случилось чего, и пошли к машине чужака. Он сам открыл дверцу, и все оторопели. Мужик сидел с удочкой в одном свитере в своём «Запорожце» с диковинной печкой и через небольшое отверстие в полу… ловил рыбу. Не подумайте ничего дурного. Окуней уже было полведра. Настоящих! И дырка в машине была настоящей! Вот оно что. Ух, ты, ёптель-моптель. Вот придумал-то, а! Мужики были в восторге, думаю, теперь на Обском море много появится стареньких машин с продырявленным днищем и печками-самоделками.

Я смеюсь. А мать продолжает:

– Пятьсот рублей вчера на баню, веник и пиво дала, а он вышел, наверное, оттуда и давай ещё и курить от счастья! Облапошил всех…

– А что ещё рассказывал?

– Да про бур какой-то японский. Купил мужик этот бур и три года материл япошек. Прорубь же буром делают. Так вот бур оказался толстый, прочный, но короткий для сибирского льда. Приходилось постоянно просить самодельный бур у соседних рыбаков, чтобы лунку углубить. После трёх лет бурения треклятым япошкой пошёл как-то к одному мужику попросить его бур, а заодно и поматериться на неправильный самурайский инструмент. А тот повертел бур, нажал на какую-то кнопку, и тот стал в три раза больше! Кнопку надо было нажать всего лишь.

Ржём. А вечером домашний босс говорит своему курилке:

Иди спать к себе в кабинет, я с обманщиком спать не буду.

Никуда я не пойду. Буду в своей спальне.

А я на ключ закрою. Будет тебе развод по-итальянски!

А почему по-итальянски? – влезаю я.

– Не знаю, почему. Говорят так в народе. Иди к себе, я сказала. Дверь уже закрыла. Всё! – настаивает мать на своём.

– А я дверь вышибу, – бубнит под нос отец.

Утром захожу на кухню. Сидят мои «итальянцы», едят макароны из одной сковородки. Видимо, это и есть развод по-итальянски. Вот оно что! – Пап, а расскажи что-нибудь смешное, я рассказ напишу, – подлизываюсь я.

Ладно, слушай! А сигаретку дашь?

Хм, а ты откуда знаешь, что она у меня есть?

В сумке видел, тоненькие такие.

А ты что там, шаришься, что ли?

Да нет, ручку искал!

Хитрый курилка! Ну ладно, дам, раз уже нашёл. Рассказывай!

Баба-невидимка

Есть у меня одна бабушка знакомая – Катерина. Чудная старушка. Энергичней и предприимчивей её я не видел на свете. Такой её, очевидно, сделала война и послевоенное лихолетье, когда надо было выживать не только самой, но и растить детей, тянуть внуков, держать в руках мужа. И только благодаря её невиданному трудолюбию, упорству и особому хитроумию она успешно справлялась со всеми делами.

До сих пор умудряется, невзирая на свой возраст, держать корову, поросят, кур и прочую живность в построенном ею доме недалеко от центра областного города. Не каждый ветеран войны и труда на такой подвиг способен. В ней, очевидно, сильна вера не в государство, которое с детства награждало её непосильными трудоднями, когда она девчонкой горбатилась в деревне, а затем в городе за мизерную зарплату, а в себя, в свои собственные силы и возможности.

Она никогда не позволяла себе расслабиться и содрогнуться перед выпавшими на её долю испытаниями. Я никогда не видел её плачущей, даже когда в лихие 90-е она потеряла единственного сына. Он покончил с собой из-за безденежья, вызванного годовой невыплатой зарплаты. А её дочь развелась с мужем, который тоже сломался, пил по-чёрному и не платил никаких алиментов.

Бабка взяла на себя все заботы по содержанию и воспитанию своих пятерых внуков. Ради них она по-прежнему держала корову и другое хозяйство, ради них могла пойти на хищение государственной и частной собственности, используя при этом свой нехитрый, но действенный «криминальный талант». Вот лишь некоторые подвиги, которые она совершала.