Усмиритель 2: утонченная жестокость - Алим Тыналин

— О чем таком ты говоришь? — спросила она и сама уже отстранилась. Поняла, наконец, что дело неладно. — Что случилось? Ты в порядке?

Я покачал головой и посмотрел в ее большие глаза.

— Нам надо расстаться, крошка. Я пришел специально, чтобы сказать тебе это. Извини, но это так.

Вот теперь Джессику торкнуло окончательно. Она отшатнулась от меня, как от прокаженного. Изменилась в лице, как будто я сказал, что на полнолуние превращаюсь в волка и бегаю по лесу, охотясь на людей.

— Ты шутишь, Майкл, — задыхаясь, сказала девушка. — Не может быть! Что ты такое говоришь? Что случилось? Ты так сильно обиделся на меня? Но милый, я просто соскучилась по тебе, поэтому пришла к тебе. Я же не знала, что ты там больше не живешь. Извини, пожалуйста.

Она опять полезла целоваться и обниматься. На этот раз уже с извинениями. Вот дьявольщина, меньше всего в это мгновение я хотел ее расстраивать.

Но извини, малышка, это делается для твоего же блага. Черт, почему так всегда, самое дерьмо случается как раз тогда, когда хочешь сделать все по-хорошему?

— Нет, малышка, дело вовсе не в тебе, — я опять отодвинулся, чувствуя себя самым мерзким существом на свете. — Понимаешь, просто у меня появилась другая.

Джессика замерла. Я понял, что это затишье перед бурей. Приготовился к самому худшему, потому что после такого даже самая нежная шаловливая кошечка превращается в разъяренную пантеру.

— Что ты сказал, сукин сын? — вот теперь ее тон понравился мне гораздо больше. — Ну-ка, повтори. Вот, значит, почему ты переехал. Вот, значит, почему ты мне не звонил и не приезжал. Какой же ты ублюдок, Майкл! Как ты мог так со мной!

О, великие боги, перенесшие меня в этот мир. Я бы отдал всю добычу, награбленную мною у банд, лишь бы немедленно прекратить эту сцену.

Никогда еще я не чувствовал себя так плохо. Лучше попасть в перестрелку с сотней гангстеров, чем выслушивать все это.

Само собой, пришлось увидеть многое. Сначала Джессика ругалась, потом заплакала. Я пытался ее утешить, но девушка дала мне пощечину и наконец-то попросила уйти.

— Извини, что так получилось, — с искренним сожалением сказал я и ушел.

Когда я вышел, на улице продолжал капать мелкий дождь. Я сел в машину, пробормотал ругательство и посмотрел на часы. Самое время ехать к Шестипалому Фредди, пополнять запасы патронов и световых гранат.

* * *

Нос болел так сильно, что любой чих отдавался в голове страшными мучениями. Шерри Кэп, один их помощников Клептомана Вива в банде «Лихих парней», сначала ходил с обмотанной бинтами головой, но потом содрал повязку. Слишком хлопотно и неуютно, плюс остальные ребята в банде косились на него и отпускали шуточки.

Мол, два придурка не смогли справиться с психом-одиночкой. Приколы, конечно, легкие и юморные, но тем не менее, с подтекстом.

В банде, как и в любом сообществе, действует своеобразная иерархия. И нижестоящие всегда стараются всеми правдами и неправдами сбросить вышестоящих и занять их место. Чтобы получить доступ к вожаку сообщества, завоевать его благосклонность и в, конце концов, получить доступ к ресурсам в виде денег.

Пару дней назад Кэп и Санта Клаус неплохо так опозорились, преследуя этого психа-одиночку, охотника на банды. По словам Клептомана Вива, у них был реальный шанс завалить психа.

Надо было не ждать, а напасть на него. Например, таранить своей машиной и сбросить с обочины в кювет. Еще когда они нашли его на загородном шоссе. А потом уже разбираться, что да как. Когда этот псих был в отключке.

Наверное, сам Клептоман Вив так и сделал бы. Он и сам псих.

Вон, говорят, опять пошел воровать в магазин, чтобы сбросить напряжение и отдубасил там какого-то бедолагу. До смерти.

И нисколько не сожалел об этом, наоборот, ходил гордый. Как будто подвиг совершил. А все остальные ребята в банде ему поддакивали и хвалили.

А вот Шерри Кэп и Санта Клаус так не могли. Нет, они тоже не пушистые безобидные коалы, которые висят на ветках и жрут эвкалипты, но для нападения на человека нужен хоть какой-то повод.

Или, хотя бы, находиться под воздействием дури. Желательно крэка, к которому Кэп в последнее время очень сильно привык.

Если выкурить «хард», то Кэп мог бы и не такое совершить. Тогда этот ублюдок с дробовиком ничего не смог бы им сделать. Кэп бы просто ему не позволил. Он бы ему этот дробовик в задницу засунул. И заставил бы плясать.

В прошлом ему уже доводилось действовать самым отчаянным образом в таких случаях. Наркотики всегда срывали Кэпу крышу. Может быть, именно поэтому к двадцати восьми годам за Кэпом числились пять вооруженных ограблений, избиение до полусмерти и попытка изнасилования.

Сейчас Шерри Кэп совсем не отказался бы принять дозу. Выкурить трубку мира. Он сидел в закусочной рядом с бульваром Гринлиф, в двух кварталах от их штаб-квартиры, и проклинал чертового психа, сломавшего ему нос.

Весь день по заданию Клептомана Вива он вместе с Санта Клаусом обыскивал город и искал коричневый «Форд Пинто». Зверски устал, осмотрел с десяток машин, но так ничего и не нашел. Санта Клаус в итоге так и заснул в машине, а Кэп зашел перекусить.

Но еда не облегчила страдания, а наоборот. Усугубила.

Помимо того, что Кэп не мог чихать, он еще и с трудом принимал пищу. Нос дико болел.

— Черт бы тебя побрал, мерзкий кусок дерьма, — пробормотал Кэп, раздраженно бросив вилку в тарелку с недоеденным бифштексом. — Как же ты меня подставил. Если бы сейчас появился здесь, я бы сам сломал тебе нос.

Он имел ввиду, конечно же, того самого психа, которого он искал. Кто-то уселся перед ним за стол, напротив, на красное кожаное сиденье и Кэп удивленно поднял голову. Он думал, что это кто-то из их банды и поразился, увидев перед собой того самого придурка, которого искал весь день.

Псих ухмылялся своей гадливой улыбочкой.

— Ну, здравствуй, дружище, — дружелюбно сказал он.

Сердце Кэпа упало в пятки и покатилось по полу. Сначала он подумал, что это ему показалось и оглянулся по сторонам.

Но нет, все осталось как прежде, длинный ряд сидений и столиков, в центре стойка бара, где хозяйка закусочной принимала заказы. Сейчас она протирала вымытую кружку полотенцем.

— Что же ты молчишь, дружище? — участливо спросил псих. — Или