О чем говорят названия растений - Борис Головкин

Растение алиссум (Alyssum) в древности считалось средством от укусов бешеных собак (по-гречески «a» — против, lyssa — безумие). Селезеночник в своем научном названии Chrysosplenium несет греческое splen — селезенка, что говорит о возможном применении его в прошлом против болезней селезенки. Всем известная резеда (Reseda), оказывается, тоже слыла лекарственной травой, применявшейся от … синяков. Об этом напоминает греческая основа названия resedo — исцелять. Название декоративного растения скабиозы (Scabiosa) созвучно слову scabies — чесотка. По-видимому, скабиоза использовалась в лечении кожных болезней. Однако было бы совершенно неверным утверждать, что все старинные имена лекарственной флоры ошибочны. Скажем, современное фармакопейное растение валериана пронесло свои свойства, отраженные в названии, через многие века (латинское valere означает быть здоровым). Кстати, порой только латынь сохраняет память о лечебном применении растения, а другие языки отражают совсем другой признак. Так, русская медуница на латыни зовется Pulmonaria и обязана этим слову pulmo — легкое: ее листья применялись при лечении легочных заболеваний.

Но вот пример несколько особый, хотя тоже связанный со средневековой медициной. Одно и то же растение на языках многих европейских народов несет один и тот же смысл. Кошачья лапка — так называют его по-русски. Cat’s foot — кошачья лапа — звучит оно по-английски. Тот же перевод имеет французское pied de chat и немецкое Katzenpfotchen. Соцветия этого растения действительно похожи на подушечки кошачьих лап: белые, пушистые, мягкие. Но чтобы так точно воспроизвести это сравнение на разных языках! Подобное совпадение невольно вызывает удивление, тем более что на латыни все иначе: Antennaria — от antennae — антенны, усики насекомых, утолщенные на концах. И однако же разгадка данного феномена именно в латыни, но не в ботанической, а в фармацевтической. Старинные травники определяют: Pes cati — кошачьи лапки! Значит, все современные имена растения на разных языках — это калька, буквальный перевод его прежнего фармацевтического названия. Кстати, известно и лечебное свойство кошачьих лапок — они до сих пор применяются против кровотечений.

А теперь снова слово Н. И. Анненкову. «Весьма многие названия растений, — пишет он, — произошли от названий тех болезней, противу которых употребляются или употреблялись разные травы. Некоторые из этих названий или уже вышли из употребления, или суть местные провинциальные выражения.» Что же это за названия? Ну, слышали, вы, положим, о выпадошной траве? А о самом недуге — выпадке? Вряд ли, хотя, несомненно, знаете и то, и другое, но под иными названиями. Выпадок — это просто сыпь, а выпадошная трава — обычная многолетняя астра (Aster amellus).

Некоторыми растениями лечили домашних животных. Норичник дал свое имя целому семейству норичниковых. А расшифровывается это название так: лекарственное растение от болезни норица. Что же это за такая хворь? Спросите знающих ветеринаров, и большинство из них, видимо, в ответ только пожмут плечами. Кстати, дело тут совсем не в том, что болезнь редкая. Просто термин «норица» (производное от нора — язва, изъязвление холки лошадей) сейчас вышел из употребления, оставшись лишь в имени растения.

Приведем примеры названий, связанные с применением совсем другого рода. Допустим, с музыкой. Дудник — зонтичное растение с полым стеблем, перехваченным плотными узлами. Если срезать междоузлие вместе с узлом и затем рассечь по всей длине, то оно превращается в простейший духовой инструмент. А подмаренник желтый (Galium verum) англичане окрестили весьма вычурно: Lady’s bedstraw, что буквально означает сено для набивки постели леди. Этой душистой травой в старину набивали матрацы.

В своей охоте за растениями человек сталкивается с довольно частым явлением — своеобразной мимикрией в растительном царстве. Хочет он, например, собрать весной молодую крапиву на зеленые щи, а сорванные побеги почему-то не жгутся. На поверку оказывается, что это вовсе не крапива, хотя листья очень похожие. Так появляется в обиходе глухая крапива (она же яснотка белая), а за нею несъедобный гусиный лук, который не в состоянии заменить лук огородный, горький конский щавель, цыганский ревень — корни обыкновенного лопуха, конский редис — хрен и прочие дублирующие названия. Особенно много таких «дублеров» можно найти в мире грибов: ложный опенок, ложная лисичка, ложный валуй. Впрочем, подобный нелестный эпитет и сам по себе ложный: разве виновато растение в том, что похоже на какое-то другое?

Названия-гибриды

Вспомним шуточное детское стихотворение: «Показал садовод нам такой огород, где на грядках, засеянных густо, огурбузы росли, помидыни росли, редисвекла, чеслук и репуста». У этих чудесных растений-гибридов и названия гибридные, очень точно говорящие нам об их происхождении и в комментариях, видимо, не нуждающиеся. С такого вот забавного примера мы и начнем разговор о той информации, которая заложена в названиях ряда культурных растительных форм.

Подобные имена могут быть разного рода. Чаще всего после двойного, бинарного латинского или русского названия следует наименование культурной разновидности или определенный цифровой индекс, под которым это растение передано для массового возделывания (например, груша Сеянец Киффера, кукуруза ВИР-25 и др.). В повседневной производственной практике культурные формы обычно называют сортами, однако в нашей стране настоящий сорт — это только такая культурная форма, которая прошла государственное сортоиспытание и районирована на определенной территории.

В международной практике принят термин, объединяющий все разнообразие культурных форм, — культивар (сокращенно cv). Происходит он от словосочетания cultvated varieties — культивируемые разновидности. «Кодекс номенклатуры культурных растений» определяет его как «совокупность культивируемых растений, которая явственно отличается какими-либо признаками… и которая при воспроизведении (половом или бесполом) сохраняет свои отличительные признаки».

Селекционеры-профессионалы и любители ежегодно пополняют и без того очень пространный список различных культиваров. Но не все их первоначальные названия становятся официальными. Часть из них приходится браковать. Действительными, имеющими приоритет считаются только те, которые опубликованы и зафиксированы в национальных и интернациональных органах регистратуры. Но даже при весьма жестких ограничениях списки культиваров достаточно велики. Скажем, у роз их не менее 25 тысяч, у яблони — свыше 10 тысяч, по нескольку тысяч у риса, мягкой пшеницы, садовых тюльпанов. А коллекция одной лишь кукурузы во Всесоюзном институте растениеводства имени Н. И. Вавилова насчитывает 8000 сортов.

Можно отметить определенную закономерность в подборе названий культиваров. Многие из них, например, названы по создавшим их учреждениям. Так, Всесоюзный научно-исследовательский институт селекции и семеноводства овощных культур вырос на базе Грибовской селекционной станции, где получены широко известные сорта свеклы Грибовская плоская, фасоли Грибовская 92, томата Грунтовой Грибовский и ряд других. Земляника Красавица из Загорья, Поздняя из Загорья выведены в питомниках известного научно-исследовательского института садоводства нечерноземной зоны, находящегося в пригороде Москвы — Загорье. Подсолнечник ВНИИМК 8883, ВНИИМК 6540, ВНИИМК 1646 создан сотрудниками Всесоюзного научно-исследовательского института масличных культур. Широко известный в нашей стране и за рубежом озимый сорт Мироновская 808 родом из Мироновского научно-исследовательского института селекции и семеноводства пшеницы.

В названиях сортов мы часто видим местности, где эти сорта родились и впервые районированы: апельсин Лучший сухумский, лимон Новогрузинский, черная смородина Чемпион Приморья, хлопчатник Ташкент 1, Ташкент 2, Ташкент 3. Вообще-то, подобный принцип присвоения имен традиционен.

Географическую информацию мы сплошь и рядом встречаем и в названиях старых сортов народной селекции: репа Соловецкая, огурцы Муромские, лимон Павловский.

Пожалуй, о последнем фрукте стоит поговорить особо. Село Павлово на Оке издавна славилось своими мастерами по металлу. По всей стране расходились павловские ножи, вилки, замки и другие нужные в быту вещи. А вот с конца прошлого века к ним прибавились еще и … лимоны. Их, как говорят, завезли сюда из Турции и в течение нескольких десятилетий в этом нижегородском селе расцвела своя, можно сказать «избяная» культура этого субтропического плодового дерева. Черенками и отводками экзотическая в наших северных краях культура широко разошлась по стране. Причина такого успеха очень простая. Павловский лимон, как никакой другой, устойчив в условиях недостатка света и перепадов температур, что как раз и характерно для крестьянских изб. И еще одно положительное свойство лимона с берегов Оки: он низкорослый, очень удобный для горшечной и кадочной культуры. Пусть плоды у него не такие уж крупные, зато они сочные и ароматные.