О чем говорят названия растений - Борис Головкин

Эта книга, как все прочие, отпечатана на бумаге. И поэтому мы с особым чувством представляем читателю бумажные деревья. Одно из них — древесный родственник травянистого женьшеня — китайское бумажное дерево, или тетрапанакс (Tetrapanax papyrifera). В теплых странах его нередко используют для озеленения городов — уж очень привлекательны крупные темно-зеленые пальчато-лопастные листья, оттененные белыми и кремовыми пятнами и разводами. Но главная ценность тетрапанакса скрыта внутри ствола. Его рыхлая сердцевина, составленная из нежных тонкостенных клеток, с давних времен зарекомендовала себя первосортным материалом для приготовления великолепной, чрезвычайно тонкой, «рисовой» бумаги. А вот очень прочную долговечную бумагу высокого качества (например, для денежных купюр, бланков важных документов и т. п.) получают из луба бруссонеции бумагоносной (Broussonetia papyrifera) из семейства тутовых, которую называют также бумажной шелковицей за сходство их листьев. Внутренние волокнистые слои коры бруссонеции служат сырьем для изготовления весьма оригинальной нетканой материи. Сшитую из нее одежду, называемую «тапа», и сегодня носят жители некоторых островов Полинезии.

Юго-восточная Азия дала человеку и восковое (оно же сальное) дерево (Sapium sebiferum) из семейства молочайных. Впрочем, оно с таким же успехом вправе именоваться масляным, так как дает масло трех различных типов: белое, синее и древесное. Первое, образующееся в виде тонкого налета на листьях, внешне действительно похоже на воск или твердое сало. Второе добывают из плодов, точнее из плоских семян, заключенных в четырехстворчатую коробочку, причем из наружного слоя семенной кожуры получается твердое при обычной температуре «китайское сало», а из внутреннего содержимого семян — жидкая фракция. Наконец, масло третьего типа давят из листьев. Белое и древесное масла идут на изготовление свечей, мыла и т. п., а синее — жидкое, быстро высыхающее — служит сырьем для производства лаков, красок, глицерина.

Более качественное сырье для лаков дает китайское (японское) лаковое дерево, или сумах лаконосный (Rhus vernicifera). Это распространенное в юго-восточной Азии растение со сложными перистыми листьями и мелкими белыми цветками в поникающих кистевидных соцветиях очень ядовито. Его белая вязкая смола, вытекающая при подсечке ствола, на воздухе довольно быстро твердеет и темнеет. Но она лишь сырье для получения знаменитого японского лака, технология изготовления, нанесения, сушки которого очень сложна и раньше держалась мастерами в секрете. Зато полученный лак обладает поразительной стойкостью и долговечностью, столетиями сохраняя первозданные блеск и стойкость. Им покрывали не только разнообразные художественные произведения и поделки, но и днища судов. Между прочим, плоды лакового дерева, как и плоды его ближайшего родственника — сумаха Rh. succedanea, нередко именуемого японским восковым деревом, тоже идут в дело: из них добывают растительный воск.

К тому же семейству сумаховых (анакардиевых) принадлежит и мастиковая фисташка — мастиковое дерево (Pistacia lentiscus). Во многих местностях современного Средиземноморья характерным элементом пейзажа являются густые, часто колючие и труднопроходимые заросли крупных кустарников и низкорослых деревьев — «маквис» по-французски или «маккия» по-итальянски. Отсюда и пошло название скрывавшихся здесь неуловимых отрядов французских партизан — маки, которые активно боролись в рядах Сопротивления против фашистских оккупантов в годы Второй мировой войны. Ботаники считают, что такая растительность пришла на смену прежним дубовым и сосновым лесам, покрывавшим некогда побережье Средиземного моря. Сейчас мастиковая фисташка — один из наиболее обычных видов, составляющих маквис. Древесина ее тяжелая, твердая, пригодная для токарных работ. При подсечке ствола вытекает густой сок — смолокамедь, известная под именем мастика. Собирали ее еще в древнем Риме и Греции. Само название «мастика» — греческое и означает просто смолу. Существует также глагол mastako — жевать, указывающий на то, что в давние времена выделения мастикового дерева служили лакомством — «жвачкой». Впоследствии из мастики стали вырабатывать прозрачные защитные лаки, которыми покрывали художественные изделия, в частности живописные полотна. Близка к этому виду тоже здешняя уроженка — фисташка терпентинная (P. terebinthus), или терпентинное дерево. Смолокамедь ее дает терпентин, содержащий эфирное масло, в целом аналогичное по составу и действию скипидару. Подобного типа смолу, называемую в обиходе живицей, мы получаем, как правило, из хвойных деревьев, фисташка же — растение лиственное.

Когда знакомишься с тропическими деревьями, растущими у себя на родине, а не в оранжерее, то порой замечаешь у них, как говорят ботаники, новообразования — всяческие отклонения отдельных органов от нормальной формы. Очень часто виной тому — насекомые. Сплошь и рядом можно наблюдать, скажем, такую картину. Вот в редкой траве между обнажившихся корней вьется цепочка муравьев-листогрызов. У каждого в челюстях — кусочек листа, чуть не втрое превышающий размеры носильщика. Кажется, будто маленькие лодки с зелеными парусами лавируют между травинками. А ведь это настоящий грабеж: в короткое время листогрызы способны полностью «раздеть» дерево. Другие муравьи проникают внутрь ствола, веток, черешков и даже в мясистые пластинки листьев, поселяясь здесь надолго и всерьез и превращая дерево в живой муравейник.

Понятно, деревья вынуждены искать средства защиты, прибегая, в частности, к уже упомянутым новообразованиям. В некоторых случаях мы встречаемся со специальными образованиями, как бы нарочно предназначенными для колоний муравьев. Такие деревья часто носят название муравьиных, или мирмекофильных. Наиболее известным муравьиным деревом можно считать цекропию (Cecropia peltata), относящуюся к семейству крапивных. Полый стебель — этакая труба до 18 метров высотой, идущая от кроны почти до корней, представляет собой идеальный муравьиный дом. Но квартирующие в нем муравьи из рода ацтека (Azteca) получают кров и стол (а их излюбленное лакомство — выросты в основании листовых черешков) отнюдь не задаром. Они защищают цекропию от листогрызов. При малейшем признаке опасности отряды добровольных стражей дружно устремляются навстречу неприятелю. Цекропия — жительница островов Карибского моря, однако свои муравьиные деревья есть в тропиках всех частей света.

Слоновые деревья по иронии судьбы, а вернее, по прихоти ботаников-систематиков, растут там, где слоны не водятся и не водились никогда. Это небольшие деревца с непомерно раздутыми стволами, которые оканчиваются несколькими тонкими веточками. Кто видел их, говорит, что они похожи на слоновьи хоботы, сжимающие букетик. Слоновые деревья вида Pachycormus discolor принадлежат к семейству сумаховых, а Bursera microphylla — к семейству бурсеровых. Родина их — северо-западная Мексика и юго-запад США. Поскольку оба вида обитают в пустынных районах, листья их на время сухого периода опадают, и в безлистном состоянии «хоботообразность» стволов особенно заметна.

С мамонтовым деревом, или секвойядендроном гигантским (Sequoiadendron giganteum), читатели более подробно познакомятся в главе «Короли и капуста». А пока можно сказать, что символика этого названия двоякая: мощь одного из самых крупных в мире деревьев рождает ассоциацию с самым крупным наземным млекопитающим, а долголетие позволило первым европейцам, открывшим его в горах Сьерра-Невада в 1850 году, считать это дерево современником мамонта. Позднее ботаники откорректировали действительный возраст патриарха североамериканских лесов. Считается, что самому большому мамонтову дереву, которое носит собственное имя «Генерал Шерман», свыше трех с половиной тысяч лет, то есть мамонтов на нашей планете этот долгожитель все же не застал.

Сейчас любители растений могут познакомиться с мамонтовым деревом не только по рисункам, описаниям, фотографиям и фильмам. Молодые секвойядендроны во многих городах земного шара приобрели права гражданства: одни — в коллекциях ботанических садов, другие — в уличных посадках. История же переселения мамонтова дерева в новые районы довольно любопытна. Открытие его связано с наплывом золотоискателей на «дикий запад» США во время так называемой золотой лихорадки. По рассказам, переселенец Д. Вудраф стал знаменит тем, что случайно под одним из мамонтовых деревьев обратил внимание на падающие сверху семена. Это были остатки завтрака белок, шелушивших шишки в недоступных человеку высях крон. Вудраф набил семенами свою табакерку и при случае отослал их к себе на родину, в штат Нью-Йорк. Семена незнакомого хвойного дерева приобрел питомник в городе Рочестер. Из полученных там четырех тысяч сеянцев несколько сот было отправлено за границу, главным образом в Англию. Это были первые путешествия мамонтова дерева: сначала через американский континент, а затем и через океан.