В разные стороны? - Мэхелия Айзекс

– Чувствуешь, что ты со мной делаешь, моя Бенедикта? – шепнул он ей на ухо, а затем прихватил зубами золотую сережку-обруч и легонько потянул на себя. – Или, может статься, ты не готова разделить со мною еще и это?..

– Паоло... – сдавленно прошептала она.

Бенедикта собиралась заявить, что ничего общего с ним иметь, не намерена ни сейчас, ни впоследствии. Но он тихо рассмеялся и закружил ее в танце.

Каюта стремительно вращалась вокруг нее. Молодая женщина с трудом удерживала равновесие. Вот она судорожно вцепилась своему партнеру в плечо, чтобы не упасть. Но рубашка его оказалась такой гладкой и шелковистой, что пальцы соскользнули – и коснулись его шеи.

Бенедикта тотчас же отдернула руку, но успела ощутить под пальцами разгоряченную, чуть влажную кожу. И поняла: Паоло так же чутко отзывается на ее прикосновения, как и она – на его.

– Любимая, – хрипло прошептал он, прижимая ее свободную руку к характерной, твердой выпуклости между бедер. А затем обнял ее за плечи. – Ты догадываешься, о чем я сейчас думаю? Ты знаешь, сколько раз я рисовал себе в воображении этот миг?

– Паоло...

– Даже имя мое ты произносишь совсем не так, как другие... как-то особенно, с неповторимыми интонациями, – продолжил он, прослеживая большим пальцем контур ее губ. – Помнишь, как у нас все было? Помнишь ли ты ту ночь так же хорошо, как я? Мы не могли оторваться друг от друга, моя Бенедикта. А ты... твой вкус сводил меня с ума...

– Прекрати! – воскликнула Бенедикта.

Неужели все это происходило с ней наяву?

Неужели Паоло Ланци последний стыд потерял? А она? Она же помолвлена! Неужели для дерзкого итальянца помолвка ровным счетом ничего не значит? Как и для Фредерика? Похоже на то.

– Ты говоришь одно, а думаешь совсем другое, моя Бенедикта...

Паоло ей не верит. Бенедикта застонала от отчаяния. Впрочем, есть ли чему удивляться? Но на что бы уж там не рассчитывал Фредди, переступить последнюю черту она не готова. Равно как и продаться только потому, что брат каким-то необъяснимым образом зависит от этого человека. Да что же происходит? Почему никто не говорит ей правды?..

Тут Паоло приник губами к ямочке у основания ее шеи, и Бенедикта вспыхнула огнем. А искушенный итальянец уже пустил в ход и язык, и зубы, осторожно покусывая нежную кожу, а затем щекоча чувствительные точки языком. С уст ее сорвался глухой стон. Боже, какое блаженство!.. Ее собственное тело бессовестно откликалось на каждое касание, и вот уже между бедер всколыхнулся влажный жар возбуждения...

– Тебе нравится? – хрипло спросил Паоло. – Нравится? – Сильные ладони обняли ее за талию в том месте, где между топом и шелковыми брюками белела полоска кожи. Дерзкие пальцы скользнули под топ. – Ты прекрасна, любимая. Ты ослепительно прекрасна! Да ты и сама это знаешь. Не я ли говорил тебе об этом бессчетное количество раз?

Да, говорил. И Бенедикта верила – верила каждому его слову. Себе на погибель. Но теперь-то она знала, что почем. Паоло просто-напросто играл с нею. Проверял, как далеко она способна зайти. Как далеко позволит зайти ему. И каким-то образом – каким-то непостижимым образом – ей нужно положить конец происходящему, пока не стало слишком поздно!

– Пожалуйста, Паоло, не надо! – взмолилась Бенедикта, презирая себя за слабость. – Ты пообещал... что исполнишь мою просьбу, если... если я соглашусь потанцевать с тобой. Ну что ж, мы уже не танцуем...

– Ты так считаешь, моя Бенедикта? – Голос Паоло звучал мягко и вкрадчиво. – По-моему, мы танцуем древнейший из танцев...

– Не понимаю. – О, она отлично его понимала. Читала как открытую книгу.

– Нет? – Паоло пристально вгляделся в ее лицо. – Ты меня удивляешь, любимая. Ну что ж, дай я покажу тебе, что со мной происходит.

Подавшись вперед, он легонько коснулся губами ее губ. В этом поцелуе не ощущалось властного натиска. Язык едва скользнул по ее зубам. Но в ответ в груди Бенедикты вспыхнуло жаркое пламя, и, невзирая на все, что себе внушала, она всем своим существом потянулась к любимому.

И Паоло об этом знал, будь он проклят! Знал, что, если поцелует ее снова, если прижмет к себе так, что Бенедикта ощутит всю силу его возбуждения, она не устоит. Силы окажутся слишком неравными. Ведь молодой женщине приходилось бороться не только с ним, но и с собой.

Паоло вновь припал к ее губам, обняв ладонью ее затылок и не позволяя отвернуться. Язык его скользнул ей в рот, наслаждаясь уступчивой покорностью пленницы, и Бенедикта уже не могла притворяться, будто не принимает участия в собственном, обольщении. Блаженные ощущения захлестнули ее, словно морской прилив, и на сей раз вино сказалось ни при чем.

Владелец яхты самозабвенно целовал свою гостью, не отрываясь от ее губ, как если бы хотел выпить ее дыхание, сполна насладиться ее медовой сладостью. Бенедикта изнывала от обуревающих ее чувств, вынуждающих ее отдаться Паоло целиком и безраздельно. В жизни своей она не испытывала ничего подобного.

Паоло покрывал жаркими поцелуями ее лоб, щеки, вот губы его вновь задержались на ямочке у основания шеи. Бенедикта прильнула к нему всем телом, проклиная мешающую одежду. Нетерпеливыми пальцами она вытащила рубашку из-за пояса его брюк. Ей так хотелось ощутить под ладонями его разгоряченное тепло!..

И тут, словно этого только и ждал, Паоло "замер, напрягся всем телом. Глухо, прерывисто выдохнул. Вскинул голову, стиснул пальцами ее руки – и с силой отстранил молодую женщину от себя. Бенедикта слабо вырывалась, не вполне понимая, что происходит.

– Кажется, нам самое время поговорить, – тихо произнес он. – Ты не находишь?

– Поговорить? – Бенедикта недоуменно тряхнула головой. Перед глазами все плыло, мысли мешались. Она захлопала ресницами. – Я... не понимаю.

– Все ты понимаешь, сокровище мое, – возразил Паоло и, разжав руки, подошел к буфету, где налил себе ещё вина. – Я только исполняю твое собственное пожелание, верно? Так давай поговорим, моя Бенедикта, давай поговорим. Расскажи-ка, с какой стати Фредерик так стремится свести нас вместе. Отчего ему на руку, чтобы мы возобновили наше... знакомство?

7

Бенедикта вновь помотала головой – не помогло. Более того, ее затошнило. Этого еще не хватало, «выдать» обратно съеденный ужин, с досадой подумала она. Сколько еще унижений уготовила ей судьба?

Но божественно-вкусные яства, вино, танец в объятиях Паоло – особенно танец! – лишили ее способности рассуждать здраво. И Паоло Дании на это рассчитывал. Вот он стоит перед нею, такой уверенный в себе и невозмутимый, в одной руке – бокал красного вина, что выделяется алым пятном на фоне белой рубашки. На губах играет саркастическая улыбка. Да итальянец просто издевается над ее слабостью! До чего же легко, оказалось, заставить ее сбросить маску показного равнодушия!