Победившие смерть - Николай Струтинский

бы заговорила! А она пусть смотрит! — кивнул офицер в сторону Марийки. — Может, образумится.

Подчеркнуто спокойно вошел красный толстый ефрейтор с засученными рукавами...

Ирину пытали. Это было страшное зрелище. Впервые Марийка увидела, как жестоко, изощренно издеваются над человеком. Ирина издавала отчаянные вопли, стонала, пока не потеряла сознание. Ей ткнули под нос нашатырь, привели в чувство и снова начали истязать.

Марийка вскочила с места, ей хотелось чем-нибудь помочь несчастной. Но как тут поможешь? Девушка тяжело рухнула на стул. Ей стало дурно. Нашатырь вернул Марийку к действительности. Пытка продолжалась. Ирина уже не кричала, лишь изредка слышался глухой стон...

— Молчит? Пока уведите! — скомандовал гестаповец. — Ну вот и с тобой так будет, если не признаешься, кто дал тебе эти бумажки, — и он потряс листовками перед лицом Марийки,— Больше ничего от тебя не нужно. Сознаешься — пойдешь на работу.

После короткой паузы гитлеровец продолжал:

— Понимаю, ты расстроилась, сейчас трудно говорить. Даю на размышление час. Только один час, не злоупотребляй моим терпением.

Как Марийка вышла из комнаты пыток и снова оказалась в темноте, она не помнила. Крик Ирины звенел в ушах. Она не могла избавиться от вида палача с засученными рукавами, истязавшего беззащитную женщину. Слезы туманили глаза. Она забылась...

Узнав, что Марийка попала в гестапо, Виктор Измайлов проклинал себя: как он мог на первое задание отпустить ее одну?! Зачем поддался доводу — «одной лучше, меньше подозрений».

Утром на одной из прилегавших к вокзалу улиц снова появилась листовка, в которой сообщалось о положении на фронтах.

Бешенству полицейских не было предела. Они арестовали первых попавшихся и подвергли их жестокому допросу.

Вечером по городу пронесся слух: на окраине подорвалась на мине машина с двумя офицерами, убит жандарм.

Виктор Измайлов мстил за Марийку...

* * *

— Приведите Василенко! — приказал гестаповец.

В комнату вошла Марийка. Лицо ее побледнело, глаза глубоко запали, пухлые губы сжаты. Опытный истязатель понял, что эти губы нелегко разомкнуть для откровенного разговора, и мысленно одобрил родившийся в его голове провокационный план дальнейших действий. Но все же решил еще раз поговорить с узницей.

— Слушай, Василенко, — начал он заискивающе, — мне надоело с тобой возиться. Я, конечно, могу от тебя легко избавиться, но, видишь, не спешу. Давай по-хорошему договоримся. Иначе настанет момент, когда ты и захочешь говорить, да нечем будет. Упрямый язычок положим на тарелочку...

Только теперь Марийка заметила, что у палача жирные щеки и глаза с маслянистым отсветом.

Она сильнее стиснула зубы.

— Молчишь? — Медленным движением немец вынул из кобуры пистолет и выстрелил вверх.

Марийка не шелохнулась.

— Работает безотказно. — Фашист поднес пистолет к лицу девушки. — Ну так что? Надумала? Нет? Становись в угол!

Ноги налились свинцом, плохо повиновались. Она с большим усилием передвинулась, стала в указанное место.

— Повернись лицом к стенке! Даю две минуты. Если не ответишь...

Марийка машинально начала отсчитывать время. Раз... два... три... Значит, все? На этом конец? А как же Виктор? Где он сейчас? Подозревает ли, сколько секунд ей осталось жить? Тридцать... сорок... Закричать? Плюнуть в самодовольную морду? Семьдесят пять... семьдесят шесть...

Узнают ли когда-нибудь друзья, как приняла она смерть и что осталась до конца настоящей комсомолкой?

Сто... сто один...

Ее начала раздражать напряженная тишина.

Вот сейчас...

Она даже не услышит выстрела...

Прощайте, любимые!.,

Сто двадцать пять... сто двадцать шесть...

Тихо... Стало страшно от звенящей тишины.

— Прошло две с половиной минуты, а ты молчишь. Значит, ничего не знаешь? — Гестаповец приблизился к Марийке, взял за подбородок, пристально посмотрел ей и глаза и нажал кнопку. Вошел дежурный.

— Возьмите расписку о невыезде Василенко из Луцка и отпустите ее. Ни черта она не знает! Видно, это кто-то другой потерял листовки...

Марийка стояла как завороженная. Что он сказал? Домой? А может, ослышалась? Или вдруг какой-то трюк? По ее действительно выпроводили из мрачного серого здания.

Лишь за порогом она поверила, что на свободе. На улице ей все казалось ослепительным: и воздух, и белые здания, и даже тротуар, покрытый солнечной россыпью. Болели глаза от обилия яркого света, тело ныло. А за спиной чудился пистолет. Марийка медленно передвигала ноги. Но не оглядывалась. Шла прямо, все тверже ступая, все выше поднимая голову.

На углу широкой улицы остановилась. Она никак не могла решить — куда пойти: к Измайловым или домой? Идти к Измайловым в таком состоянии? А если за ней следят? Нет, пойдет домой, отдохнет, переоденется и, если вернутся силы, отправится к Виктору. Как он ей сейчас нужен!..

Сутки пролежала Марийка в постели. На второй день к ней вернулись силы. Утихла боль в плече, отошла опухоль на ногах, перестало ныть в коленях. -За это время никто не заходил. Лишь изредка появлялась соседка и приносила кое-какие харчи.

— Ешьте. Ух, как вы сплошали! Жиров бы сейчас вам. Да где возьмешь?

— Спасибо, обойдусь.

— Может, к доктору сходите? Он бы порошки прописал.

— Пойду, обязательно пойду.

Идея понравилась девушке. Выход из дому будет оправдан.

Не нарушая совета товарищей, Виктор не заходил в дом к Василенко, а несколько раз лишь прошелся мимо. Однажды он обратил внимание на одетого в добротный костюм угрюмого человека, который с беззаботным видом прохаживался по улице. В другой раз этот человек выглядывал из подъезда противоположного дома. Узнав от Паши Савельевой о возвращении Марийки домой, Виктор понял, что это был за тип. Он стал еще более осторожным. И только сегодня ему наконец удалось увидеть Марийку, отправившуюся к «врачу».

Она вышла из дому, худенькая, опрятно одетая, быст-рая. Подбежать и расцеловать ее здесь же, на улице! Крикнуть, что он счастлив! Нет, нельзя! Именно сейчас ее следует уберечь от неприятностей. Он догадался, что девушка направилась к ним. Поодаль от нее плелся «глаз» гестапо. Надо ее об этом предупредить. Виктор свернул в другую сторону, быстро пробежал ближайшими улицами вперед и зашагал навстречу Марийке. Ее тонкая фигурка показалась на углу. Сейчас она побежит к нему. Но этого ей нельзя делать.

Виктору пришлось пустить в ход все искусство мимики, чтобы она поняла, как надо себя вести в эту минуту. Блеснули жарким огоньком глаза, открылись губы для заветного слова «Виктор», и тут девушка все поняла... Они поравнялись. Ее ухо уловило:

— Домой нельзя, в шесть у моста Бема.

И все. Они разминулись, как случайные прохожие. Следивший за девушкой агент ничего не заметил.

Марийка шла по безмолвным улицам. Где неугомонная детвора, где юноши и девушки, когда-то заполнявшие скверы и улицы? Матери не выпускают их из дому, боятся, чтобы сын или дочь не стали объектом развлечения строителей «нового порядка». В половине шестого она поспешила к месту условленной встречи.

У моста Бема никого не было. Марийка еще раз внимательно осмотрелась. Внизу, возле самой реки, сидел он, Виктор, и со скучающим видом бросал камушки в воду. Марийка ‘хотела с разбегу броситься к нему, но услышала предостережение:

— За тобой слежка!

Смирив порыв души, она прошла мимо Виктора так, будто и не заметила его. Ее волнение выдали только горячие, из самой глубины души слова:

— Витя, родной!

— Тихонько иди, потом вернешься и слушай внимательно!

И когда она, равнодушно глядя на воду, проходила на обратном пути мимо него, до нее донеслось:

— На углу дома, возле моста, увидишь мужчину в велюровой шляпе, твой шпик. Домой не возвращайся. Води шпика по окраинам города, пока не оторвешься от него. Уходи на хутор Бодзячив. Оттуда тебя отведут к партизанам. Иди, Марийка, счастья тебе!

— Витя, а ты?

— Я приду. Только не сейчас. Я приду...

Когда Марийка скрылась, Виктор незаметно пошел за ней. На этот раз он решил сопровождать ее до тех пор, пока ей не удастся обмануть преследователя. А если надо будет, то и помочь ей...

Предстояло совершить много боевых дел, но Спокойного отзывали из Луцка. Ядзя принесла с «маяка» записку: «Срочно возвращайся, пойдешь работать самостоятельно в прежний город». Надо было расставаться.

Прошло лишь два месяца после знакомства с Виктором, а казалось — подружились давно и навечно. Спокойный полюбил Виктора за его самоотверженность и отзывчивость.

— Встретимся?

— Обязательно! И очень скоро! Там ведь теперь и Марийка...

ПОБЕГ

...Секретный агент Малаховский не предполагал, что взятые им «на крючок» Ядзя Урбанович и Спокойный неожиданно исчезнут. Он не спешил их арестовывать, надеясь выследить, с кем они связаны. У него не оставалось сомнений в том, что парень и девушка состоят в связи с подозрительными людьми. Следя за ними, -Малаховский выяснил и такую небезынтересную для его карьеры деталь: полицейский Григорий Обновленный тоже близок к подпольщикам. Иначе почему именно у него нашла приют Ядзя? Малаховский сделал вывод, что братья Обновленные помогают партизанам, и с этим открытием он поспешил на доклад к шефу. Но тот встретил его весьма неприветливо.