День поэзии. Ленинград. 1967 - Семен Вульфович Ботвинник

Как старый польский педагог.

СИРЕНЬ

Фиолетовой, белой, лиловой,

Ледяной, голубой, бестолковой

Перед взором предстанет сирень.

Летний полдень разбит на осколки,

Острых листьев блестят треуголки,

И, как облако, стелется тень.

Сколько свежести в ветви тяжелой, —

Как стараются важные пчелы,

Допотопная блещет краса!

Но вглядись в эти вспышки и блёстки:

Здесь уже побывал Кончаловский,

Трогал кисти и щурил глаза.

Тем сильней у забора с канавкой

Восхищение наше, с поправкой

На тяжелый музейный букет,

Нависающий в желтой плетенке

Над столом, и две грозди в сторонке,

И от локтя на скатерти след.

* * *

То, что мы зовем душой,

Что, как облако, воздушно

И блестит во тьме ночной

Своенравно, непослушно

Или вдруг, как самолет,

Тоньше колющей булавки,

Корректирует с высот

Нашу жизнь, внося поправки;

То, что с птицей наравне

В синем воздухе мелькает;

Не сгорает на огне,

Под дождем не размокает,

Без чего нельзя вздохнуть,

Ни глупца простить в обиде,

То, что мы должны вернуть,

Умирая, в лучшем виде,—

Это, верно, то и есть,

Для чего не жаль стараться,

Что и делает нам честь,

Если честно разобраться.

В самом деле хороша,

Бесконечно старомодна,

Тучка, ласточка, душа!

Я привязан, ты — свободна.

* * *

Среди знакомых ни одна

Не бросит в пламя денег пачку,

Не пошатнется, впав в горячку,

В дверях, бледнее полотна.

В концертный холод или сквер,

Разогреваясь понемногу,

Не пронесет, и слава богу,

Шестизарядный револьвер.

Я так и думал бы, что бред

Все эти тени роковые,

Когда б не туфельки шальные,

Не этот, издали, привет.

Разят дешевые духи,

Не хочет сдержанности мудрой,

Со щек стирает слезы с пудрой

И любит жуткие стихи.

* * *

Еще чего, гитара!

Засученный рукав.

Любезная отрава.

Засунь ее за шкаф.

Пускай на ней играет

Григорьев по ночам,

Как это подобает

Разгульным москвичам.

А мы стиху сухому

Привержены с тобой.

И с честью по-другому

Справляемся с бедой.

Дымок от папиросы

Да ветреный канал,

Чтоб злые наши слезы

Никто не увидал.

СТОГ

Б. Я. Бухштабу

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал...

А. Фет

Я к стогу сена подошел.

Он с виду ласковым казался.

Я боком встал, плечом повел,

Так он кололся и кусался.

Он горько пахнул и дышал,

Весь колыхался и дымился.

Не знаю, как на нем лежал

Тяжелый Фет? Не шевелился?

Ползли какие-то жучки

По рукавам и отворотам,

И запотевшие очки

Покрылись шелковым налетом.

Я гладил пыль, ласкал труху,

Я порывался в жизнь иную,

Но бога не было вверху,

Чтоб оправдать тоску земную.

И голый ужас, без одежд,

Сдавив, лишал меня движений.

Я падал в пропасть без надежд,

Без звезд и тайных утешений.

Ополоумев, облака

Летели, серые от страха.

Чесалась потная рука,

Блестела мокрая рубаха.

И в целом стоге под рукой,

Хоть всей спиной к нему прижаться,

Соломки не было такой,

Чтоб, ухватившись, задержаться.

ЛАРИСА НИКОЛЬСКАЯ

* * *

...И каждый год приходит к нам весна.

Неслышная, не делая погоды,

Сначала утверждается она

В глубинах подсознания природы.

Потом смелей становится в делах:

Звенит и плещет солнечной капелью,

Таится в оседающих снегах,

Дымит над просыхающей панелью.

И будет все: и первый робкий зной,

И растворенье, исчезанье линий,

И лужи под сосновою пыльцой,

И ярый гром коротких вешних ливней.

Они приходят после тишины,

Внезапны, оглушительны, победны.

И вот уже с планеты сметены

Недоуменья, горечи и беды.

И зелень, окропленная дождем,

Становится живой и несомненной,

И мы, как чудо, вдруг осознаем

Бессмертное величие Вселенной.

М. С. АНОХИНОЙ

Собирала посылки

И письма писала,

Из Якутии в отпуск ждала.

Вспоминала:

А все ли сыну сказала?

Во всем ли ему помогла?

Просыпалась ночами от тихого:

«Мама!»

Так он виделся ясно в тиши ей...

Дети — всегда маленькие.

Даже если уже большие.

Но писем не стало новых.

Лишь старые вы храните.

Негромкое имя сына

Выбито на граните.

...Скорбная,

С волосами белее белого,

На цыпочках ходит мать,

Как будто в углу стоит колыбель его

И сыну — пора спать.

Настольная лампочка еле светит,

Как будто ему помешает свет...

Дети — всегда дети.

Даже если их уже нет...

ЛИСТЬЯ

Дерево забыло сбросить листья.

Все не верило,

Что осень близко.