Пираты. Книга 2. Остров Паука - Игорь Пронин

— Крючья, канаты, готовьте все к абордажу! Джон, правь прямо на них, позволяю врезаться в борт! Канониры, не молчать! Стрелять по готовности и метить только в их пушки!

Что я еще могла скомандовать? Очередной подарок от Стрелка лишил нас еще одного паруса. «Венесуэла», между тем, начала разворот, явно намереваясь маневрировать и не подпускать нас к себе. Но я видела на палубе людей. Они махали обнаженными саблями, клинки блестели на солнце. Оставалось надеяться, что разворот был нужен, только чтобы использовать пушки другого борта взамен частично поврежденных нашими выстрелами.

— Это японцы, — вдруг сказал Бенёвский, опуская бинокль. — И, кажется, те самые легендарные самураи, их дворяне. Они чрезвычайно опасны в рукопашном бою.

— Меньше всего я сейчас боюсь рукопашного боя! — сказала я, хотя у самой даже мурашки по коже забегали. Японцы под британским флагом на испанском корабле, да еще в этих водах. Впору ущипнуть себя и проснуться. — Джон, на них, прямо на них!

И Джон, умница, справился. Впрочем, «Венесуэла» и не пыталась отступить. За минуту до того, как наши борта сблизились, началась перестрелка. Люди Бенёвского пока в бой не вступали, зато матросы взялись за мушкеты. «Венесуэла» тоже ответила редкими выстрелами, но вдобавок к ним в нас полетели стрелы. Одна такая, длинная, с красивым оперением, глубоко вонзилась в мачту совсем рядом с моим плечом.

— Присядь! — потянул меня за руку Клод, который тоже решил размяться и заряжал ружье. — Сейчас они закончат разворот и дадут залп. Последний шанс поймать Стрелка.

— Плевать! — и все же я послушно спряталась за фальш-борт. Стрела отчего-то напугала меня больше, чем пули. — Прижмемся и больше не дадим им пустить пушки в ход!

— А что, если он не только из пушки не дает промаха?

Разговаривать было некогда. «Венесуэла» развернулась к нам и ее пушки выстрелили. Мы ответить не могли: Джон подвел «Ла Навидад» почти носом. Ядро, выпущенное Стрелком — а кто это еще мог быть?! — пронеслось над баком, задев по пути двух или трех матросов, и ушло в кормовую надстройку. Бедняга Роб чудом остался жив, да и то потому, что Стрелок его не видел. Даже штурвал оказался поврежден несильно, но мы были в дюйме от полной неспособности совершать маневры.

— Крючья! — скомандовала я. — На абордаж! Но на «Венесуэле», видимо, только об этом и мечтали, с их стороны тоже полетели «кошки». Кто-то сильно толкнул меня в спину, я оглянулась и увидела Устюжина, тащившего какой-то длинноствольный, блестящий от смазки мушкет. Он оскалился в диковатой улыбке и потряс оружием, из которого свисала начиненная острыми пулями двадцатого века железная лента.

— Вот теперь пусть идут сюда! У Отто на корме такой же, сейчас весело будет!

Вот, значит, что хранилось в ящиках. Что ж, я находилась не в той ситуации, чтобы отказываться от помощи. Если враг не против абордажа, значит, уверен в победе. Повернувшись к Дюпону, я обнаружила его молящимся по-французски. Вот еще новости, нашел время!

— Что ты делаешь?! — я затрясла его. — Клод, бывало хуже!

— Я, кажется, попал! — он повернул ко мне побледневшее лицо. — Кажется, попал в этого дьявола! Но не знаю, убил ли. Но я стрелял в тот же порт, откуда он выпустил ядро! Не ходи на «Венесуэлу», Кристин, не нужно. Мы справимся без тебя.

Дальше говорить стало некогда. Корабли сцепились и кое-кто из наших, размахивая пистолетами и абордажными саблями, уже готовился перескочить на палубу врага, когда с леденящими душу криками из-за бортов «Венесуэлы» поднялись десятки воинов с обнаженным оружием. Это произошло так неожиданно, и так впечатляюще выглядело, что мои парни на мгновение замешкались. Впрочем, это не имело значения: совместному, слаженному удару невозможно было противопоставить далее мушкетный залп.

Японцы ворвались на наш корабль и их мечи, казалось, засверкали по всей палубе. Конечно, первые их ряды были скошены пистолетными выстрелами, но остальные не дрогнули. Я увидела, как закрутился Роджер, обагряя все вокруг себя хлынувшей из раны кровью, и тут же поняла, что он ищет: собственную руку. Не там искал, она лежала у него под ногами… Все пространство от бака до кормы, куда и пришелся основной удар японцев, оказалось будто под стальным дождем. И от этих косых струй невозможно было скрыться!

Один из воинов кинулся в нашу сторону, и Джон разрядил в него пистолет. Я вскочила и обернулась к Устюжину.

— Где?! Где твое оружие, мои люди гибнут!

— А вот! — крякнув, Иван вскочил на борт и оружие загрохотало, рассыпая вокруг себя железные цилиндры. — Вооооот! Вооооот!

Со стороны кормы до нас долетел такой же звук: это стрелял Отто. Кинжальным огнем они поливали палубу «Венесуэлы», буквально сметая с нее людей. Я тоже поднялась повыше и увидела, как захлопнулась крышка трюма: все, кто успел, спрятались там. Но бой на нашей палубе все еще продолжался, успевшие перепрыгнуть к нам японцы не собирались ни сдаваться, ни отступать. Мало того: с их мачт, из-за парусов продолжали лететь стрелы. Одна из них пробила руку Устюжина и он выронил оружие.

— Пулемет, Мауриций! — Иван протянул здоровую руку. — Подай мне пулемет, они снова бегут!

Да, как только огонь с нашего фланга прекратился, японцы снова атаковали, появившись словно бы из каждой щели меж досками палубы. Как же их было много! Я разрядила в наступавших оба пистолета и взялась за саблю. Однако Бенёвский пристроил пулемет на фальш-борт и успел начать огонь раньше, чем до нас дотянулись мечи.

— Спускайтесь все сюда! — приказал он в перерывах между очередями. — И пусть рубят концы, надо отойти, отойти от них!

Мне пришлось повторить его приказ. Палуба «Ла Навидад» стала скользкой от крови, и несколько израненных японцев все еще продолжали драться. Мы потеряли многих. Когда почти весь наш борт был освобожден, на палубу «Венесуэлы» вдруг выскочил полуголый человек и с криком кинулся к борту, поднимая над головой бочонок. Мы все увидели горящий фитиль. Только этого не хватало! Мне оказалось не из чего выстрелить, но Клод не подвел и, возле самого борта, японец сбился с шага. И все же, почти выронив бочонок, снова выпрямился и все же забросил его на «Ла Навидад». Бочонок покатился к корме, матросы кинулись врассыпную. Когда прогремел взрыв, замолчал пулемет Отто — и его, и бывшую с ним Моник порядком оглушило. Впрочем, других потерь не было, если не считать Моррисона, которому рассадило бровь куском обруча. Зато в палубе образовалась настоящая дыра… Бедный «Ла Навидад»! Мы отваливали, отталкиваясь от «Венесуэлы» баграми и веслами под градом стрел. Бенёвский, задрав ствол пулемета, расстрелял нескольких японцев на реях, и отложил оружие.

— Какого черта! — я затрясла его за плечо. — В нас стреляют, надо отвечать!

— Отвечайте пушками, Кристин! — он занялся раной Устюжина. — У нас осталось мало патронов. Еще немного и можно будет выкинуть это железо за борт.

— То же касается и моих пушек, черт вас всех дери!

Да, запас разрывных ядер подходил к концу. Но сейчас было не время его экономить — я не собиралась прощать «Венесуэле» наших мертвецов! Чего бы это не стоило, ей придется пойти ко дну. Отдав распоряжения канонирам, я пробежала по кораблю.

Всюду кровь, раненые… И всюду — разбитая оснастка! Стрелок постарался на славу.

— Кристин, вытащи у меня из башки эту штуку! — боцман ничего не видел из-за заливающей его лицо крови и едва не угодил под стрелу.

Я оттащила его в сторону и занялась раной, чтобы немного успокоиться. Кровью меня не испугать, но вот этим проклятым кораблем и безумными японцами на борту… Да, мне стало жутко. Наши пушкари почти в упор расстреливали вражеский борт, мы понемногу дрейфовали в сторону, и все же победа не осталась за нами.

— Гранаты! — вспомнила я. — Бенёвский, где же ваши гранаты!

Полковник, перевязывавший товарища, растерянно оглянулся. Между тем команда поддержала меня.

— Что же, против своего корабля, значит, готов был их использовать, а против врага — пожалел?! — заревел Моррисон, и матросы обрушили на голову Бенёвского тучу проклятий. — Что же ты за компаньон?! Как тебе верить?

Вот так и появляются шансы! С помощью гранат, действия которых я еще не видела, мы сможем прикончить команду «Венесуэлы»! И заодно уменьшить запас этого оружия у полковника. Запас, судя по его бегающим глазам, был невелик.

— Докажите, что вы наш друг, Бенёвский, сейчас или никогда!

Я направила на полковника острие сабли и рядом со мной встали мои матросы. Из-за мачты выглянул Клод, усмехнулся Устюжину и поднял заряженное ружье. Раненый Иван тщетно пытался дотянуться до отброшенного в ходе боя автомата.

— Хорошо, но что толку? — Бенёвский все еще колебался. — Мы ведь и так можем с ними разделаться пушками!

— Нет! — настаивала я. — Мы проиграли бой! И мы хотим отомстить! Джон, командуй лево руля, мы возвращаемся!