Багровый прилив (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Нам везло эту часть дороги, — сказал он, садясь на корточки у огня и протягивая Кастельяносу флягу с вином, — разбойники видели нас, но не рискнули напасть. Нас много, и они не дураки нападать на тех, кто может крепко дать сдачи.

— Ног не унесут, — буркнул Кастельянос, приложившись к фляге и передав её Ларразабалу.

— Это верно, — согласился с ним Алькорта, — но дальше мы пойдём через земли зеленошкурых дикарей.

— Чем они хуже обычных разбойников?

— Тем, что мы для них — еда, не хуже другой, — ответил Эшли сарк. — Они — не люди, и питаться человечиной для них нормально.

— Я знаю о них, но прежде зеленокожие не покидали своих долин, чтобы охотиться на людей. Что заставило их изменить привычки?

— Вы в низинах затеяли войну друг с другом, а теперь выжимаете из нас все соки, чтобы благородные жили как прежде. Мы вынуждены были прийти в долины зеленошкурых и взять их скот, а самих их погнать дальше. Теперь они выходят из тех мест, куда мы вытеснили их, а раз нет скота, то и человек им в пищу вполне сойдёт. Даже самые отчаянные контрабандисты, что ходили этими тропами, сейчас предпочитают сторониться их. А те, кто был глуп или жаден, сгинули в желудках зеленошкурых.

Новость о том, что завтра может быть драка — да ещё и с нелюдью — быстро разлетелась среди солдат. Вместо того чтобы сбиваться в тесные группки у костров и подкрепляться оставшимся подогретым на огне вином, они занялись чисткой оружия, доводя его до идеального состояния. Ведь всякий солдат, кто прожил достаточно, чтобы постичь хотя бы основные истины военного быта, мог быть сам убог, рван, не мыться несколько дней, однако сталь клинка, жало и древко копья, и, конечно же, огнестрельное оружие должны быть начищены и проверены по несколько раз. От их состояния зависела жизнь солдата, и никто из опытных вояк, нанятых рыцарями мира, не собирался умирать из-за ржавчины на лезвии или плохо ходящего серпентина.[14] Мушкеты достали из чехлов на спинах мулов сарки, однако отдали их тем, кто лучше обращался с огнестрельным оружием. Их было всего три штуки, но каждый — по-своему произведение искусства с затейливо украшенным чеканкой стволом и накладками и резьбой на деревянном ложе.

Эшли ради любопытства взял один из мушкетов, подивившись его небольшому весу. Даже лучшие охотничьи ружья, какие делали для королей, бывали тяжелее и не столь удобны. Рисколом мог похвастаться, что за свою карьеру держал в руках пару таких мушкетов. Ему даже не захотелось возвращать оружие Кастельяносу, который сам выбирал, кому из солдат достанутся эти мушкеты.

Кроме удивительных мушкетов, кое у кого из бывших сержантов, да и у самого Эшли тоже были пистолеты. Они не могли сравниться в дальности стрельбы с мушкетами, однако если в долине отряд ждёт засада, то стрелять придётся практически в упор. Так что важнее будет плотность первого залпа, после которого в ход всё равно пойдут клинки.

Холодным, несмотря на близкое лето, утром Эшли и Кастельянос устроили отряду небольшой строевой смотр. Бывшие солдаты легко выстроились в шеренгу и держались браво, хотя невооружённым взглядом видно было, как они продрогли. Никто не ел этим утром — все знали, что такое рана в живот при полном желудке. Эшли видел, что кое-кто ранним утром, ещё до того как все встали, уходит в кусты, чтобы не только помочиться, но и сунуть в рот два пальца, очистив желудок и давая себе пускай и весьма призрачные шансы пережить удар в живот.

— Там дальше, примерно через полчаса ходу, — сообщил всем Кастельянос, — нас могут ждать зеленокожие. И скорее всего, ждут. Они пережили голодную зиму, и мы для них отличный ужин. Они смогут накормить нами своих жён и детей. Так что, если не хотите встречать следующий рассвет в котле, порубленными на куски, деритесь, словно демоны Долины мук.

Он не умел произносить длинных речей, зажигать солдат, как иные полководцы, которых буквально боготворили. Однако он говорил просто и доносил до гидальго правду — деритесь или умрите, убивайте или вас сожрут дикари-нелюди. Третьего не дано.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отряд двинулся по тропе вслед за проводниками. Сарки, кроме мушкетов, вытащили из тюков, привязанных к спинам мулов, длинные мечи и секиры, облачились в воронёные кольчуги, разве что шлемы на головы не надели. Гидальго в основном ограничились крепкими нагрудниками из воловьей кожи, надетыми прямо поверх подбитых дублетов.

На спуске в заросшее деревьями урочище отряд остановился. Все понимали, что именно здесь их будет ждать засада. Эшли успел несколько раз заметить вражеских разведчиков — те были неосторожны и выдали себя. Ни разу рисколом не видел врагов отчётливо, однако всякий раз замечал мелькнувшую массивную, угловатую фигуру. Он знал, что разведчики обычно мельче среднего представителя расы зеленокожих варваров, которые растут всю жизнь.

Если раньше гидальго шли собранные, готовые к бою, то теперь они точно знали — через считанные удары сердца их ждёт схватка с врагом. И врагом таким, пощады в бою с которым не будет. Лучше умереть от вражеского клинка, нежели живым попасть к зеленокожим на обед.

Отряд спускался по длинной, кривой, будто пьяными козлами протоптанной тропе, и вскоре оказался в урочище. Солдаты шли среди деревьев, ожидая нападения на каждом шагу. Вокруг царила удивительно мирная атмосфера просыпающейся природы. Начинали петь и перекликаться друг с другом птицы, деревья расцветали, их ветки были покрыты свежей ярко-зелёной листвой. И люди, грязные, оборванные после долгой дороги через суровые горы, казались совсем неуместными здесь, среди дикой природы, поющей гимны жизни и скорому лету.

А потом пение птиц прервалось, звери перестали шуметь среди деревьев, словно испугавшись того, что сейчас начнётся. Во внезапно повисшей тишине, совсем не свойственной полному жизни урочищу, раздался оглушительный боевой клич на давно уже не известном ни одному человеку языке. Однако всякий, кто слышал его, понимал, что значат эти звуки — они сулили кровь, боль и смерть.

С этим кличем на отряд из-за деревьев и больших валунов выскочили зеленокожие — и начался бой!

Эшли прежде не доводилось видеть зеленокожих, однако он слышал множество историй о них. И, стоит сказать, далеко не все они оказались такими уж сильно преувеличенными. Зеленокожие варвары были выше человека на две головы, но при этом постоянно сутулились, и плечи их были почти вровень с ушами. Плоские морды их язык бы не повернулся назвать лицами, маленькие глазки горели ненавистью, а из пастей торчали длинные клыки. У многих тварей они были обломаны, а кое у кого украшены примитивными кольцами, поблёскивающими золотом. Они были облачены в варёную кожу и грубые стальные доспехи, какие носили дикари по всем тогда ещё не святым землям во времена расцвета Энеанской империи, и потрясали уродливыми секирами с зазубренными лезвиями. Они неслись в атаку, выкрикивая боевые кличи, брызжа слюной и размахивая оружием так яростно, что часто ранили друг друга. Однако эти раны лишь распалили гнев варваров.

— Строй! — выкрикнул команду Кастельянос, легко скидывая с плеча заряженный мушкет и опытным движением прилаживая на серпентин горящий фитиль. — Залпом! — Он открыл крышку пороховой полки, притиснул резной приклад мушкета к плечу. Рядом с ним все вооружённые огнестрельным оружием гидальго повторяли эти движения. С той лишь разницей, что те, у кого были пистолеты, взводили курки с зажатыми в них кремнями и вытягивали руки вперёд, так что стволы всего оружия оказались практически на одной линии. — Пали!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Слитный залп трёх мушкетов и десятка с лишним пистолетов заставил зеленокожих затормозить. Они, наверное, и прежде имели дело с огнестрельным оружием, однако не привыкли получать такой отпор от путников и контрабандистов, забредающих в их долины и урочища. Те из солдат, у кого было с собой по два пистолета, выстрелили снова, однако такого эффекта, как первый залп, их выстрелы, конечно, уже не имели. Зеленокожие снова ринулись в атаку, потрясая секирами и подбадривая себя боевыми кличами.