Манипуляция - Юлия Рахматулина-Руденко

слова. Никто не узнает, что фразу «гори в аду, тварь» мне написала какая-нибудь учительница из частной столичной школы…

Макс осекся. Собакин смотрел на него не то оскорбленно, не то с недоумением.

— Вы действительно думаете, что дело о гибели блогера будет расследовать человек, который не знает значения слова «аватарка»? Так. Давайте дальше. Часто ей такое писали? Разные люди? Или один и тот же человек?

— Да ей и до нашего знакомства всякое писали. То мужики какие-то предлагали ей секс за деньги, а когда она не отвечала им или посылала напрямую… начинали строчить гадости. Она их блокировала, а они создавали новые аккаунты и снова обливали ее грязью, угрожали изнасиловать, закопать, убить…

Собакин задумался. Корольков теперь еще меньше верил в то, что следователь, на котором «висит» еще несколько дел с погибшими людьми, докопается до истины, особенно если учесть, что Александр не силен в соцсетях, а вся специфика жизни Лики такова, что без соцсетей ее сложно представить.

— Вот, вот тут еще, — вспомнил следователь, зашелестел страницами в поисках какой-то записи и, найдя ее, зачитал вслух: «Один только Дима полностью понимает меня и всегда поддерживает. Мы переписываемся уже несколько месяцев, он стал моим настоящим другом. Говорит, что мне надо написать заявление в полицию на эти угрозы. Правда, он не очень хорошо относится к Максиму. Якобы я достойна более внимательного мужчину, но он же не знает, какой мой Макс на самом деле».

Дочитав, Александр многозначительно посмотрел на собеседника.

— Дмитрий Уборевский, одноклассник Анжелы. Они вместе учились в среднем звене, пока он не переехал в Болгарию. — Следователь не столько объяснял, сколько спрашивал интонацией, знает ли об этом друге Корольков.

— Ну да, что-то она мне говорила как-то о нем. Но я не знал, что они настолько тесно общаются. Вы его еще не нашли?

— Да занимаемся, ищем, — проходя по кабинету, проговорил Собакин. — Подруга погибшей с ним не была знакома, только слышала иногда от Курносовой что-то о нем. С сестрой своей ваша невеста не особо дружила. От матери, как выяснилось, вообще многое скрывала, чтобы не расстраивать ее. В любом случае, нам нужно найти Уборевского. В дневниках указано, что погибшей поступали угрозы, но пока мы тщательно изучаем ее соцсети и каких-то явных угроз не обнаружили. Честно говоря, надеялся, что у вас есть выход на этого паренька. И да, пока дела об убийстве и доведении до самоубийства закрыты быть не могут, сами понимаете. Расследуем дальше.

— Я понимаю. Только вопрос: неужели так сложно в наше время найти человека? Можно же объявления по соцсетям раскидать…

— Мы работаем, — начал раздражаться Александр. — Ищем. И объявления в ход идут, и запросы официальные куда надо отправили уже. Но не все можно решить мгновенно.

— Ясно, — только и ответил Максим. — А что с человеком, который был на крыше вместе с Анжелой в тот день?

— Отдали снимки на фототехническую экспертизу. Ждем результатов. Вообще, не факт, что эти две точки — люди на крыше. Девушку, которая делала эти фотографии, тоже допросили. — Собакин слегка улыбнулся, вспомнив пикантные фото и молоденькую девчонку, сидевшую еще совсем недавно в этом кабинете на допросе.

«На спящий город опускается туман, шумят ветра по подворотням и дворам!» — радостно и бодро голосом Николая Расторгуева запел телефон Собакина. Тот быстро принял вызов, и по тому, как он инстинктивно весь выпрямился, было понятно, что звонит его начальство.

— Да. Да. Нет. Да. Так точно. Я сейчас со свидетелем по делу гибели Курносовой общаюсь. Нет. Это дело тоже на контроле непосредственно у генерала. Принято.

Собакин выдохнул и пробурчал себе под нос:

— Все дела у них приоритетные, но только не конкретно то, над которым я работаю в момент его звонка. Причем так всегда, каким бы делом я ни занимался.

— Я так понимаю, работы у вас и по другим делам хватает? — понимающе кивнул Корольков.

— Да, к сожалению, в мире кроме законопослушных адекватных граждан есть еще убийцы, насильники, маньяки. И, по статистике, их больше, чем следователей, которые могут их находить. А так было бы хорошо — один преступник на одного сотрудника.

— Я попробую что-нибудь узнать об этом Уборевском, — подбодрил следователя Максим.

Через час он уже сидел с Иволгиной в кафе.

— Что сказал следователь? — поинтересовалась она.

— Дела об убийстве и самоубийстве еще не закрывают. Будут расследовать дальше. К тому же тут обнаружился еще один момент. Мама Анжелы нашла дневники, которые Лика писала, когда гостила в доме родителей в Подмосковье. Там упоминается ее одноклассник Дмитрий Уборевский. С ним она делилась тем, о чем, возможно, не писала в этих утренних страницах, и тем, о чем не говорила по каким-то причинам со мной… Даш?

Корольков заметил, что Даша не слишком внимательно его слушает. Она выглядела не такой бодрой, как обычно.

— Максим, я думаю, может, тогда мои услуги уже не нужны? — предположила она.

В кабинку вошел официант. Он принес заказ — обед Королькову и зеленый чай для Иволгиной. Корольков заказал суп, салат с манго и креветками, капучино, десерт «Наполеон».

— А ты ничего кушать не будешь? — удивился Макс.

— Я не голодна.

— Уверена? Давай я тебе вкусняшку закажу какую-нибудь? А то ты сегодня только чай заказала.

— Спасибо, не нужно. Я всегда заказываю только чай.

Действительно, Максим был настолько погружен в свои мысли все эти дни, что никогда не обращал внимания на то, что делает собеседник. Он замечал только внешность Даши, во что она одета, но довольно быстро отвлекался от нее, когда они начинали свое «расследование».

— Даш, — дождавшись, когда официант выйдет, Корольков начал говорить с девушкой таким тоном, словно они давно были друзьями и он хочет сохранить теплые отношения между ними. — С чего ты взяла, что мне твои услуги не нужны?

— Ну, следствие вроде бы справляется?

— Не понял. А где же амбициозный гениальный маркетолог-детектив? Который землю разроет, но найдет в Интернете зацепки и важную информацию? Тем более что следователь так загружен другой работой, что вряд ли быстрее нас сможет разобраться во всем этом. — Корольков вздохнул и взял Дашу за руку.

Вообще-то он даже немного испугался, что сейчас останется без нее. Ведь это означает сидеть сложа руки, ждать, пока следствие само разберется. Или бессистемно собирать информацию самому — о том же Уборевском. А так у него есть надежда, что девушка с нестандартным мышлением поможет ему выйти на след человека, что был на крыше в момент гибели Лики. Или хотя бы как-то поможет доказать, что Лика — не самоубийца,