Сложенный веер - Сильва Плэт

Тон, с которым Гарик тоже уже летал, (а с кем я не летал из лучших специалистов своего дела в Конфедерации?) сидел, а точнее висел, в пластиковом кресле, как марионетка без ниточек, всем своим видом демонстрируя полную неспособность воспринять сложную общественно-политическую информацию, изливавшуюся на аудиторию. Никакого желания выпрямиться и «вложить по самое не-могу» на его лице не читалось. Читалась только скука неимоверная — ярко-зеленые глаза потемнели и полуприкрыты, уголки рта опущены в усталом раздражении: мели, Емеля, твоя неделя… Первые десять минут и двадцать слайдов бритоголовый десантник еще слушал и вникал, а потом, как будто нажали на кнопку «Стоп», отключился… «Вошел в кому. Плавали — знаем, — хмыкнул про себя капитан Гарик. — Сейчас мы тебя быстренько реанимируем. И Лисс повеселится, а то вон ей совсем гнило…»

Сам-то командир «Альтеи» ждал окончания красновского бенефиса с радостным предвкушением. Бог знает в какую рань сегодня его вытянули из постели на переговоры с Землей (до посадки в пункте назначения он оставался главным на борту). На мониторе обнаружился небритый и недовольный Гетман. Который с Гариком не летал принципиально. Капитан, если мы с тобой дружно гробанемся, кто же в лавке останется? Или: если идет группа кораблей, то остатки здравого смысла этой галактики должны быть распределены по ним как? Правильно, равномерно. В общем, шутки шутками, а капитан Каверин был для командора Разумовского не для «закинуть на званый ужин на Делихоне» или «подвезти до ближайшей войнушки», а для «прикроешь и в случае чего уже без меня решишь проблему». За такое доверие Гарик Гетмана взаимно уважал и в высказанную ему с экрана точку зрения вник немедленно.

Во-первых, оказалось, что миссию на Аккалабат готовили и отправляли в отсутствие Разумовского, который как раз был в командировке в месте, о котором знать Гарику было не положено. В результате миссия получила ранг опасности на уровне жалкого «С» со всеми вытекающими последствиями, включая полный приоритет гражданского (дипломатического) руководства над военным. Грубо говоря, посол Краснов мог приказывать лейтенанту Брусилову, но не наоборот. А это, по мнению Разумовского, когда имеешь дело с медиевальной цивилизацией в самом чертовом секторе галактики, было смерти подобно. Поэтому командор нажал на все педали и ранг миссии был заменён с благообразного «С» на вызывающий у любого, кто когда-либо имел дело с инопланетным разумом, покалывание в кончиках пальцев «В».

За непосредственные цели миссии отвечает ее гражданский руководитель, за безопасность и благополучное возвращение всех членов миссии домой — командир отряда боевой поддержки. В случае открытого конфликта интересов при непосредственной угрозе жизни членов миссии приоритет отдается приказам последнего. То есть, если Краснов скажет «налево», а Антон — «направо», все должны, не рассуждая, топать направо. Или падать. Или ползти. «Но будем надеяться, что до этого не дойдет», — резюмировал Разумовский.

И перешел к не менее неприятному «во-вторых», которое оказалось еще и слегка невнятным. По мнению Разумовского, соединение в одной миссии Лисс и Тона было то ли взрывоопасным, то ли весьма позитивным, то ли недопустимым ни при каких обстоятельствах, то ли единственным верным решением. «Антон вообще не должен был туда лететь», — сказал Разумовский со вздохом. И устремил на капитана Каверина совершенно немыслимый, нечитаемый взгляд. «Понял», — как всегда при встрече с этим оптическим феноменом, отреагировал капитан Каверин. Либо в Гетмане говорит интуиция, либо он что-то знает, о чем не может сообщить открытым текстом. Он хочет, чтобы я проконтролировал. Это мы запросто, знать бы только что. Во всяком случае можно спросить у Лисс: этого мне командор не запрещал.

Третий пункт, по которому командор решил посовещаться с Кавериным, удовлетворил капитана «Альтеи» значительно больше, чем два предыдущих. Следовало передать соруководителям миссии, что дипломатическая процедура и переговоры целиком и полностью ложатся на Краснова, ему передаются все необходимые полномочия, и он волен решать, как и куда вести дипломатический корабль Конфедерации в мутных аккалабатских водах.

— А Лисс? — поинтересовался Каверин, зная о том, что некогда теплые отношения между Гетманом и его любимой ученицей в последнее время значительно охладели.

— А Лисс пускай погуляет. Отдохнет, что ли. Позанимается своей любимой медиевальной цивилизацией в натуре. Соберет материалы. Напишет статью. Погрузится в среду. В общем пусть не считает себя обязанной отсиживать за столом переговоров круглые сутки. Нечего ей там делать. Так и передай. Краснов договаривается, Лисс изучает. Думаю, у них не будет протеста против такого распределения обязанностей. И будь там вообще… повнимательней.

На этом сеанс связи закончился.

С сообщения о новом распределении обязанностей между соруководителями миссии капитан Каверин и начал собрание. Протестов действительно не возникло. Краснов еще больше надулся, Лисс приложила руку к «пустой голове»: «Слушаю и повинуюсь, мой капитан». Атташе и референтки, которым следовало задуматься над проведенной рокировкой, пропустили сообщение капитана мимо ушей: они и так ходили за Красновым по пятам и другого руководителя над собой не знали. Зато Антон, со стороны которого никакого недовольства не ожидалось, буркнул что-то про «в этом случае надо было послать не тридцать, а шестьдесят человек… и тяжелые бомбардировщики».

Почему погружение Лисс в феодально-средневековую среду должно сопровождать звено тяжелых бомбардировщиков, капитан Каверин выяснять не стал. На Ситии погружение Лисс в шахту, где при каждом шаге инспектора натыкались на человеческие трупы и полутрупы, не сопровождалось ничем: там боевое прикрытие вообще было не предусмотрено. Ничего, выкарабкались, и даже личный заказ одного высокопоставленного землянина выполнили. Надо бы рассказать Антону. А то что-то он к уважаемому члену Звездного совета без всякого пиетету… «Стрелять она, видно, ходила…» — порадовался Каверин.

Алиссия Ковальская, действительный член Звездного совета

Краснов, наконец, перешел к ответам на вопросы. Вопросы полностью соответствовали содержанию и форме лекции. У Лисс впервые за годы работы в Звездном совете появилось желание на ходу выйти из космического корабля. Так, проветриться. Хуже уже не будет.

— У них, что, действительно, нет огнестрельного оружия?

— Правда ли, что у них нет ни газет, ни журналов? Откуда же они узнают новости?