Горящая колесница - Миюки Миябэ

— Как я слышала вчера от Исаки, дело дурно пахнет?

Вытирая вымытые руки краем фартука, на кухню вернулся Исака. Заглянув в бумаги, он спросил жену:

— Ну что, получили без хлопот?

— Никаких хлопот.

— Халатность!

Исака был прав. Документы, к которым, по закону, нельзя получить доступ без веских оснований и копии которых запрещено выносить, легко может заполучить любой подходящий по возрасту человек, стоит ему лишь подойти к соответствующему окошку муниципалитета и назваться именем хозяина документов.

Более того, хотя и существует, вероятно, негласное правило для муниципальных служащих спрашивать у посетителей документы, удостоверяющие личность, — водительские права или что-то в этом роде, — они этого не делают. Ведь большинство людей впервые слышат об этом, уже придя в муниципальное управление за какой-нибудь надобностью, поэтому кто-то может возмутиться, запротестовать против таких строгостей. От этого и у служащих муниципалитета могут быть проблемы. Таким образом, если в приёмном окне не сидит педантичный работник, то в часы наплыва посетителей у клиентов, не вызывающих особых подозрений, не станут требовать никаких удостоверений, что по-человечески вполне понятно. А если муниципальный служащий мужчина, а за копией документа приходит молодая женщина… Разумеется, сотруднику муниципалитета не хочется, чтобы на него сердились за нелюбезность и за то, что он гоняет посетителей, вынуждая их приходить по нескольку раз.

Всё дело в том, что не существует ни законодательства, ни разработанной и экономически эффективной системы, гарантирующий охрану персональных данных и при этом не оказывающей психологического давления на сотрудников муниципалитета и не ущемляющей интересов граждан. Размышляя обо всём этом, Хомма вспоминал скандал, разгоревшийся, когда они отдали Сатору в садик, — как будто это случилось вчера…

Исака присел рядом, лицо его было напряжённым, — может быть, он тоже вспомнил о вчерашнем разговоре.

Хисаэ уточнила:

— Она переехала в квартал Хонан в апреле тысяча девятьсот девяностого года, и, судя по тому, что я узнала вчера, на новое место работы она поступила тогда же — верно?

Хомма, который уже углубился в документы, кивнул:

— Да-да, это была фирма «Офисное оборудование Имаи».

Разумеется, в справке о регистрации проживающего в квартале Хонан значилось имя одной лишь Сёко Сэкинэ.

Глава семьи — Сёко Сэкинэ.

Адрес — округ Сугинами, квартал Хонан, 3-4-5.

В первой графе было записано:

Имя — Сёко Сэкинэ.

Год рождения — 14 сентября 39-го года эры Сёва.

Пол — женский.

Степень родства — глава семьи.

Дата регистрации — 1 апреля 2-го года эры Хэйсэй.

Место регистрации посемейного реестра — Токио, округ Сугинами, квартал Хонан, 3–4, посемейная книга переведена 1 апреля 2-го года эры Хэйсэй из префектуры Саитама, города Кавагути, квартала Минами, 2-5-2.

Это означает, что сюда она переехала прямо из Кавагути, где проживала, когда два года назад, 25 января, пришла к адвокату Мидзогути на консультацию. По крайней мере, стало понятно, когда именно появилась женщина, присвоившая имя и данные Сёко Сэкинэ.

Это был второй год эры Хэйсэй, апрель 1990 года.

Взяв в руки копию выписки из посемейного реестра, Хомма сразу понял, что кое в чём он заблуждался.

— А ведь она не перевела посемейный реестр по новому адресу, она отделилась!

— А что это значит? — спросил Исака.

— В послужном списке Сёко Сэкинэ я прочитал, что она родилась в Уцуномии, а живёт в Токио, поэтому и подумал, что посемейный реестр переведён в Токио. А тут — смотрите-ка, совсем другое! Она отделилась от своей семьи, завела в окружном муниципалитете Сугинами свой собственный посемейный реестр!

Регистрация посемейного реестра — Токио, округ Сугинами, квартал Хонан, 3–4.

Имя основателя посемейного реестра — Сёко Сэкинэ.

Дата регистрации — реестр основан первого дня четвёртого месяца второго года эры Хэйсэй.

Печать.

Персональные данные — родилась в квартале Итёдзака, города Уцуномия, префектуры Тотиги четырнадцатого дня девятого месяца тридцать девятого года эры Сёва, о чём сообщено отцом двадцатого числа того же месяца, тогда же внесена в посемейный реестр. Печать. Первого числа четвёртого месяца второго года эры Хэйсэй внесена в настоящий посемейный реестр и выписана из посемейного реестра Сёдзи Сэкинэ, зарегистрированного по адресу: квартал Итёдзака 2001, город Уцуномия, префектура Тотиги.

Печать.

Родители — отец Сёдзи Сэкинэ, скончался; мать Тосико, скончалась.

Родственные отношения с вышеозначенными — старшая дочь.

Личное имя — Сёко.

Дата рождения — четырнадцатого дня девятого месяца тридцать девятого года эры Сёва.

Поскольку процедура представляла собой не перерегистрацию по новому адресу, а заведение отдельного посемейного реестра, во вкладыше было написано только следующее:

Адрес — Токио, округ Сугинами, квартал Хонан, 3-4-5.

Дата регистрации по данному адресу — первого числа четвёртого месяца второго года эры Хэйсэй.

Личное имя — Сёко.

Никаких других записей не было. Вкладыш, вообще-то, предназначается для регистрации адресов проживания, указанного в посемейном реестре лица. Поэтому выявить все адреса, по которым была в своё время зарегистрирована Сёко, можно, заглянув в посемейный реестр, заведённый на имя её отца, Сёдзи Сэкинэ. Этот документ хранится в Уцуномии.

Скорее всего, последним адресом окажется город Кавагути, квартал Минами, 2-5-2. Это тот самый адрес, по которому жила Сёко, когда работала в баре «Лахаина» и пришла к адвокату Мидзогути посоветоваться, как поступить со страховыми накоплениями покойной матери.

Хомма почувствовал, что, пока его взгляд скользил по строчкам документа, по рукам до самых плеч побежали мурашки.

Однажды, когда они только-только переехали сюда и с маленьким Сатору на руках гуляли по парку Мидзумото, на глаза им попался чей-то потерянный обувной шнурок — он был необычайно длинный. Сначала Хомма перешагнул через него и пошёл дальше, но потом всё же оглянулся, поскольку уж очень странным показался ему этот шнурок. А шнурок-то двигался — еле-еле полз, пока не скрылся в палой листве. Хомма так до сих пор и не понял, была ли это тонкая змея или толстый дождевой червь.

Так иногда бывает: смотришь на что-то в рассеянности — и толком не видишь, а приглядишься — и это окажется нечто совсем неожиданное. Только сфокусированный взгляд даёт ясность.

— Может быть, я преувеличиваю… — тихонько начала Хисаэ.

— А что?

— Я подумала, когда смотрела на эти бумаги… Невеста вашего племянника, эта якобы «Сёко Сэкинэ»… она не просто хотела разок использовать чужие документы, она, кажется, основательно строила на них свои расчёты.

— Вы имеете в виду то, что она завела отдельный посемейный реестр?

Хомма и сам так думал. Здесь чувствовался какой-то холодный расчёт.

— Да, а ещё пометка в графе «Родители» Эти «скончался», «скончалась»… Ведь это пишут, только если специально попросить!

— Ой, а ведь верно! — поддержал Исака. — У меня мать уже умерла, я с этим сталкивался. Когда оформляешь свидетельство о смерти, то сотрудник спрашивает, внести ли в реестр пометку «скончался».

Хомма украдкой взглянул на Исаку. Тот, нахмурившись, уставился в бумаги.

— Если нарочно просят такое написать… Вам не видится в этом некое самоутверждение? Мол, только я — есть. Такое впечатление, что ей даже в документах не хочется быть рядом с чужими родителями, и она громогласно заявляет, что они умерли. Может быть, я преувеличиваю… А вам так не кажется? — спросила Хисаэ и покосилась на мужа.

Исака покачал головой.

Хомма ещё раз взглянул на иероглиф «скончался». Кажется, он понял, что хотела сказать Хисаэ. Нет, это не было преувеличением!

Чужие документы. Чужие родители. Чужое имя.

Она всё это купила? Или же…

«Каким-то образом завладела…»

В любом случае эта «Сёко Сэкинэ» с безупречной тщательностью осуществила подмену.

— Неужели один человек так просто может превратиться в другого, совсем постороннего? — спросил Исака, передёргивая своими округлыми плечами, словно от холода.

На самом деле было вовсе не холодно. В комнате работал кондиционер, и даже покрасневшие от мороза щёки Хисаэ уже стали обычного цвета. Просто Исака чувствовал, что ему не по себе.

— Конечно, всё не так просто. Но если знать, на какие точки надавить, то это вполне возможно, — сказал Хомма.

— Ну, допустим, регистрационные документы — пусть, но ведь она работала, значит, скорее всего, у неё была страховка, она же делала пенсионные взносы…