Рокоссовский - Борис Соколов

Чем действительно выделялся Рокоссовский среди других советских генералов и маршалов, так это подчеркнутой корректностью в отношениях с подчиненными. В отличие от других Константин Константинович никогда не использовал «матерного» стиля командования, рукоприкладства и угроз расстрелом. Мне не удалось обнаружить ни одного приказа о расстреле конкретных офицеров, подписанного им, тогда как такого рода приказов за подписью Жукова и других «маршалов Победы» сохранилось предостаточно. Он был, без сомнения, самым человечным из всех советских военачальников. Он также старался, когда это было возможно, уменьшить потери своих солдат, но такие возможности представлялись очень редко и на общее соотношение советских и немецких потерь в операциях фронтов и армий, которыми он командовал, практически не влияли.

И еще, без сомнения, Рокоссовский был самым симпатичным из советских маршалов. Галантный красавец почти двухметрового роста, всегда строгий, подтянутый, без малейшего изъяна в форменной одежде, он всегда нравился женщинам. Писать на эту тему в советское время было строго запрещено, а когда появилась мода на такого рода публикации, Рокоссовский был мощно заслонен фигурой Жукова, к личной жизни которого публика питала повышенный интерес. Вообще, значительную часть своего жизненного пути Рокоссовский оказывался как бы в тени Жукова, и, вероятно, Константина Константиновича это до некоторой степени угнетало.

Но в существующих биографиях маршала не прояснены не только вопросы военного искусства Рокоссовского или его психологические переживания. Очень немногое известно о его участии в Первой мировой и Гражданской войнах, о его службе в межвоенный период, о послевоенном пребывании в Польше. Что же касается личной жизни, то Константин Константинович, как кажется, был довольно закрытым человеком и о своих чувствах предпочитал не распространяться даже в кругу родных и близких. Да и время было такое, не располагавшее к откровенности. Поэтому о подробностях жизни маршала мы можем судить только по интервью потомков Рокоссовского, в значительной мере основанным на семейных преданиях, да по немногим более-менее откровенным мемуарам людей, так или иначе знавших маршала. Такие мемуары появились только в эпоху перестройки и гласности, через пару десятилетий после кончины Константина Константиновича.

Жизненный путь Рокоссовского, как оказалось, до сих пор очень слабо документирован. Практически отсутствуют документы о его рождении и первых двадцати годах жизни, вплоть до начала Первой мировой войны. Поэтому даже дату и место рождения маршала мы вынуждены реконструировать только на основании позднейших свидетельств. Опубликовано не так уж много документов о его деятельности в годы Великой Отечественной войны; Жукову и в этом отношении повезло значительно больше. Еще более скудно представлен опубликованный документальный материал по службе маршала в межвоенный период и особенно материалы, связанные с его арестом и следственным делом. Последние были уничтожены еще в начале 1960-х годов. Опубликовано считаное число документов, посвященных службе Рокоссовского в Польше после завершения Великой Отечественной войны. Что же касается последних лет службы маршала в Советском Союзе, то тут можно указать только на его выступление на октябрьском 1957 года Пленуме ЦК КПСС, посвященном разбору дела маршала Жукова. Так что написание академической биографии полководца требует многолетних изысканий в российских и польских архивах и, вероятно, все еще остается делом довольно отдаленного будущего.

Моя задача гораздо скромнее. Я хочу остановиться на ключевых моментах биографии маршала Рокоссовского и, прежде всего, на его профессиональной, военной деятельности, на наиболее интересных моментах проведенных под его руководством операций с привлечением малоизвестных и неопубликованных архивных документов. Я также стремился проникнуть во внутренний мир маршала, понять, как он жил в условиях тоталитарного режима, насколько разделял его идеологию и ценности. Если германские генералы и фельдмаршалы в полной мере почувствовали железную хватку государства лишь после неудачи антигитлеровского заговора 20 июля 1944 года, то в Советском Союзе высокопоставленные военные испытали на своей шкуре все прелести тоталитаризма еще в 1937 году. Рокоссовский не был участником сталинских репрессий, но был их свидетелем и жертвой, и это не могло не отразиться на его личности.

Я стремился показать Константина Константиновича и как полководца, и как человека, не закрывая глаза и на его ошибки и неудачи. Насколько мне удалась поставленная задача — судить читателю. Не скрываю, что в процессе работы над книгой испытывал все большую симпатию к своему герою, сумевшему в самых непростых условиях сохранить в себе порядочность, справедливость и другие человеческие качества.

Я приношу свою огромную благодарность внуку маршала Константину Вильевичу и правнучке Ариадне Константиновне Рокоссовской. Они оказали мне неоценимую помощь, поделившись материалами семейного архива и рядом идей, касающихся биографии их великого предка, а также взяв на себя нелегкий труд просмотреть рукопись перед публикацией. Приношу также свою искреннюю благодарность польскому историку Томашу Богуну за помощь в поиске фактов биографии Рокоссовского, а также российским историкам Константину Александровичу Залесскому, сделавшему ряд замечаний по рукописи, и Сергею Владимировичу Волкову, обратившему мое внимание на ряд ценных источников по истории Варшавы конца XIX — начала XX века.

Глава первая

ПОЛЬСКАЯ ЮНОСТЬ

Предки Константина Константиновича, по семейному преданию, происходили из старинного шляхетского рода с гербом Глаубич: в голубом поле плывущая влево золотая (или серебряная) рыба, на шлеме пять страусовых перьев — впервые упоминаемого в 1396 году. Один из предков маршала в XV веке получил во владение поместье Рокосово. Rokos по-польски означает «болото, трясина»; вероятно, имение предков маршала находилось в болотистых местах. Оттуда и пошли дворяне Рокосовские, ставшие позже Рокоссовскими. Их фамилия занесена в «Общий гербовник Российской империи» — свод гербов российских дворянских родов, учрежденный указом императора Павла 1 от 20 января 1797 года и включающий более трех тысяч родовых и несколько десятков личных гербов, а также во вторую часть «Гербовника дворянских родов Царства Польского».

Прадед маршала Юзеф Рокоссовский 12 ноября 1811 года был «избран и назначен» подпоручиком Второго кавалерийского полка армии Великого герцогства Варшавского — польского государственного образования, созданного Наполеоном I и находившегося под его личным протекторатом. Юзеф Рокоссовский еще был дворянином, поскольку поступил на службу офицером, но уже его сын Ян Винценты был не шляхтичем, а всего лишь подлесничим (помощником лесничего). Дело в том, что многие польские дворяне в момент присоединения Польши к Российской империи не имели в собственности крепостных, а порой и земли, и по своему положению мало чем отличались от крестьян. При этом шляхта была весьма многочисленна. Уже в XVI веке она составляла 8 процентов населения Речи Посполитой, а в Мазовии и Подляшье — более 20 процентов. Царское же правительство не без оснований полагало, что польское шляхетство сохраняет вольный дух и стремится избавиться от русского господства, что особенно ярко проявилось в восстаниях 1830–1831 и 1863–1864 годов. Поэтому власти старались всячески уменьшить численность шляхтичей сначала в Западном крае, на территориях Литвы, Белоруссии и Украины, прежде входивших в состав Речи Посполитой, а потом и в царстве Польском, после его присоединения к Российской империи в 1815 году. Согласно указу от 29 марта 1812 года шляхетское звание признавалось только за теми, за кем оно уже было ранее утверждено. На комиссию, проводившую ревизию 1816 года, была возложена обязанность рассмотреть права лиц, называвших себя шляхтою, с точки зрения наличия записи о них в ревизских сказках 1795 года. Тех, кто не смог подтвердить свое шляхетство, записывали вольными хлеборобами, государственными крестьянами либо мещанами.