Образ человека как основа искусства врачевания - Том I. Анатомия и физиология - Фридрих Хуземанн

«Образ человека» должен сегодня выполнять ту регулирующую функцию, которая раньше исходила от философии. Сегодня может помочь не «философская антропология», ибо она не в состоянии преодолеть границы естественнонаучного познания, а только то познание человека, которое может пробиться к действительной антропософии.

Автор, по-видимому, яснее всех сознает, насколько мало предлагаемая попытка способствует достижению этой цели; но именно поэтому он надеется на стимулирующий интерес друзей, а также будет благодарен за предметную критику.

Лишь малая часть первого издания нашла своих читателей - остаток вскоре после выхода в свет был уничтожен. То, что сейчас, снова при неблагоприятных обстоятельствах, могло появиться второе издание, оказалось возможным благодаря любезной и деятельной инициативе некоторых друзей, в особенности г-жи д-ра Е. Вайсенборн и д-ра Е. Тиля, которым здесь я приношу сердечную благодарность! Также я хочу поблагодарить г-на д-ра Отто Вольфа за его помощь при вторичной обработке текста и просмотр корректуры; его интересу я также обязан рядом дополнений и примечаний и прочими корректурами текста.

Санаторий Визнек, на Михаила 1951

Д-р мед. Ф. Хуземанн

ВВЕДЕНИЕ

Врач имеет дело с человеком. Но он не должен ограничивать свой интерес только человеком, если хочет ему помочь, он должен обращаться к силам, действующим в животном, растительном и минеральном царствах. Итак, врач должен стремиться к познанию природы, и можно сказать заранее: нет предела этому стремлению, пока он не охватит всю природу в целом.

С другой стороны, ясно, что с врачебной практикой мы не можем ждать, пока достигнем этой цели. И в этом заключается проблематика врачебной профессии: действуя, мы должны вмешиваться во взаимосвязи, которые мы в познании понимаем только в их самой малой части.

Те же трудности испытываем мы в отношении душевного. Конечно, врач должен прежде всего исследовать телесность больного и привести её в порядок, но при этом он не должен упускать из виду душу и дух. В противном случае все его усилия будут практически бесполезными. Ведь телесность сама по себе, без связи с душой и духом - это нечто непонятное; только благодаря им она получает характер осмысленной действительности.

Тем не менее, больной может ощущать свое состояние как лишенное смысла. Быть может, врач должен указать ему на то, что телесные повреждения имеют свои причины в душевном; он должен заняться психотерапией. Но тем самым он вступает в область, которую не может полностью обозреть. Если же врач хочет добиться длительного успеха, то он должен, не прибегая к помощи каких-либо иллюзий, привести больного к познанию духовно-душевной действительности и её неумолимых законов. - Здесь перед врачом открывается неизмеримая область науки о духе, и он часто находится в положении, когда ему очень нужен взгляд в эту область.

Какие внутренние затруднения испытывает, например, врач, когда он обнаруживает у пациента неизлечимую болезнь, а пациент требует сообщить ему «всю правду». В определенных обстоятельствах может хватить одного единственного слова, чтобы поселить в больном сомнение или обмануть его относительно серьезности заболевания и сохранить на некоторое время его работоспособность. Внешне это может показаться оправданным, например, если он выполняет важную работу, но не будут ли при этом упущены более важные решения? Судьба больного представляется целиком находящейся в руках врача, поэтому необычайно велика ответственность, которую он в любом случае берет на себя.

С двух сторон — со стороны познания природы и со стороны духовного познания — стоят перед врачом почти невыполнимые требования. До появления естествознания этой трудности для врача не существовало; он чувствовал себя со своими знаниями и деяниями так вчлененным в природу и духовный мир, что свою врачебную деятельность воспринимал как обоснованное и само собой разумеющееся продление природных процессов: Medicus curât, natura sanat (врач лечит, природа излечивает). Когда он говорил о земле, воде, воздухе и огне, то это означало для него не только внешние природные силы, но эти понятия охватывали и само существо человека. Но при этом следует учитывать, что человек в те древние времена переживал внешнее явление и понятие не раздельно; образы внешнего мира были для него откровениями духа.

Также и сегодня все еще есть значительное число врачей, которые хотя и оснащены всеми современными научными средствами, однако же рассматривают решающий плодотворный момент своего врачебного мышления и деятельности как «искусство», которое не укладывается в рациональные понятия. Часто это наблюдается, когда эти врачи, обычно отличные практики, во всем своем существе еще сохраняют остатки древней связи с природой, которые выражаются в более инстинктивных способностях, склонности к образному мышлению или искусству. Особенно часто это встречается у приверженцев «природного лечения».

Но большинству современных врачей это не свойственно. Ибо естественнонаучное развитие отделило врачей от этой наивной связи с природой. И это разделение зашло так далеко, что могли появиться сомнения в возможностях терапии. Но поскольку врач должен лечить, то понятно, что он пытается в своей области использовать методы естествознания, он старается ориентироваться на то, что показали научные эксперименты, особенно статистика, и опыты у постели больного.

Но эксперимент проводится в произвольно заданных условиях, и в сравнении со сложными отношениями, в которых он действует у постели больного, он слишком абстрактен (это подтверждают, например, наши учебники по фармакологии). С другой стороны, опыт у постели больного вынужден ориентироваться на симптомы. В одном конкретном случае помогло определенное средство; из этого легко сделать вывод — и такие выводы делаются постоянно, - что оно также должно помочь и в других случаях с похожими симптомами.

С одной стороны, результаты экспериментов (controlled clinical trial) слишком абстрактны, поскольку посредством статистики индивидуум нивелируется или в качестве масштаба берется только один параметр (например, снижение давления; отсутствие болей; продление жизни при раке) или только один медикамент. С другой стороны, опыт у постели больного зачастую бывает слишком специален, т. е. нельзя полностью обозреть индивидуальную реакцию, поскольку почти невозможно учесть все условия в течении заболевания. Поэтому ценность обеих точек зрения ограничена, однако они могут дополнять друг друга. Переоценка контролируемых исследований со статистической их оценкой - это выражение господствующего естественнонаучного образа мыслей в медицине. Но индивидуальный врачебный опыт часто является выражением интуитивной способности проникнуть в конкретную ситуацию и относится тем самым к области искусства, которая как часть медицины выходит за рамки естествознания.

Здесь невозможно назвать все имена, которые должны были быть перечислены. Укажем только на двух рано умерших анатомов: Германа Брауса и Ганса Бёкера, которые в своей области преследовали подобные цели.

Бёкер поставил целью своей жизни создание «биологической анатомии»; он хотел понять построение организма из общего рассмотрения жизненных процессов. «Биологический анатом должен быть не столько анатомом, сколько биологом, и у него должно быть также понимание и открытый взгляд на смежные науки: ботанику, геологию, географию и климатологию». Метод исследования Бёкера должен был привести его к пониманию мышления Гете, чьи достижения и значение для биологического исследования Бёкер смог узнать еще глубже, когда его пригласили на кафедру анатомии в Йене. Что означало для него знакомство с идеями Гете, показывают его слова: «Образ мышления Гете, динамическое мышление, сегодня снова становится основой нашего научного мышления, основой требуемого от нас биологического мышления в морфологии и медицине». И о способе проведения своих занятий он пишет: «Я объясняю студентам анатомию руки, раскладывая конструкцию на составные части, анализируя её, а затем мысленно так провожу синтез, чтобы им стало понятным функционирование всей конструкции, чтобы им стала понятной живая рука... Студент не должен заучивать наизусть анатомию человека, но он должен так научиться понимать органы в их функциях и обусловленных этими функциями конструкциях и расположении, чтобы он был в состоянии логически выводить отдельные анатомические факты... таким образом, физиологическое наблюдение должно быть поводом к анатомическим исследованиям, но не наоборот».

Тот, кто вспомнит, какой идеал анатомического обучения имел в виду Гете в своей статье «Пластическая анатомия», тот скажет: «Ганс Бёкер, работавший в Йене спустя сто лет после Гете, попытался осуществить гетевский идеал в современной форме. К сожалению, как и Герман Браус, он оставил свое главное произведение незаконченным ».