Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Одна проблема тянула другую.

Делопроизводство и какие-то записи в городе велись на нерегулярной основе и на каком языке придется. Больше, конечно, на греческом из-за наличия у Ярослава на службе грамотных греков. Но это создавало большие проблемы в перспективе.

Когда наше герой занялся обучением сына он вынужденно задумался о том, что будет дальше. Не через год, не через десять лет, а дальше. Совсем дальше. Из-за чего занялся не только обучением сына, но и сыновей наиболее влиятельных и лояльных ему старейшин города.

Но обучать чему?

Ведь местный славянский язык письменности не имел. А без писанины никакое обучение никуда не уйдет. Да, можно было заставлять всех этих ребят учить греческий и уже на нем преподавать. Но это было слишком сложно и в перспективе очень неудобно.

Ярослав был в курсе, что примерно в это же самое время в Великой Моравии и Болгарии византийские священники работали над созданием алфавитов для перевода Святого Писания на местные славянские языки. В Моравии вроде как уже сочинили что-то наподобие глаголицы, а в Болгарии пока еще пользовались архаичным письмом, что бытовало у булгар с VI века — те самые болгарские руны, которые некоторые исследователи принимали за славянские, напрочь забывая, что болгары, то есть, булгары, в VI веке — это тюркский кочевой народ, который еще не ассимилировался местным славянским населением севера Балканского полуострова.

Впрочем, не суть. Главное, что кириллицы еще не было, а глаголица делала свои только первые шаги[4], да и то — где-то за тридевять земель. А Ярослав ждать не мог. Поэтому он буквально на коленке слепил что-то в духе вполне привычной для него кириллицы.

Огонька добавляли два нюанса.

Прежде всего то, что на дворе был 864 год и славянский язык был совсем другой, нежели русский в XXI веке. То есть, имели место и сверхкраткие гласные — так называемые редуцированные, и йотированные назальные согласные, и другие нюансы.

Второй нюанс заключался в том, что Ярослав не был филологом и имел представление о языке самое общее. Он учил и старославянский, и койне, и латынь, и стародатский. Из-за чего определенное представление о грамматике, фонетике и прочих подобных вещах имел. Но очень общее.

А проблем решать приходилось много. Например, нужно было сделать выбор в пользу того, как организовывать алфавит. И после некоторых колебаний, Ярослав решился выделить для каждого звука, как монолитного, так и дифтонгического свой символ. Чтобы записи короче получались, писалось быстрее, а бумага экономилась. Да, непривычно вышло. Но вроде как перспективно. Получилось почти сорок букв. И таких проблем да сложностей имелась масса, хотя, на первый взгляд, их и не заметишь…

Взять те же символы. Какие использовать? Выдумывать свои? Или пользовать чем-то готовым? А если чем, то почему? Ну и так далее. Та еще головоломка. Однако он ее решил довольно быстро. Просто махнул рукой и взял основной массив символов из греческого языка, а тех, что не хватило, позаимствовал из латыни и собственно старославянских график: глаголицы и еще не придуманной кириллицы.

И вот теперь, слепив алфавит, он был вынужден заниматься написания разного рода учебных текстов. Рукописных. Начал с букваря, в котором все выдуманные им буквы описал, а также цифры с принципами записи чисел в позиционной десятичной системы счисления и знаки всякие вспомогательные: препинания, математических операций и прочее. А потом перешел к арифметике. И вот теперь, потихоньку заполнял тетрадку хрестоматии — для чтения ребятишек. Куда записывал разного рода простые, но занимательные истории, шутки, сказочные эпизоды и прочее. Все что мог вспомнить. А вспоминал он разное, в том числе и эпизоды о всякого рода эльфах, гномах, тифлингах, драконах и так далее. Очень просто изложенные. Очень кратко. Но все же.

Сын продолжал что-то делать у доски, высунув язык от усердия что-то выписывая, остальные ребятишки вертелись, но не сильно, а Ярослав чуть помедлив потянулся к этой тетрадке — будущей хрестоматии, и углубился в чтение. Ему хотелось отвлечься. Просто отвлечься и подумать. Потому что в голове прямо сейчас у него вертелся какой-то ураган из мыслей, в том числе и довольно противоречивых.

Вся эта история с союзом огузов, половцев и подданных хорезмшаха ему совсем не нравилась. Хуже того, она ему все планы ломала. Он ведь не собирался в ближайшее время воевать со степью. Совсем не собирался. Помогать хазарам — да. Помогать им укрепляться оборону по Волге и Дону — да. Но самому воевать — нет. Бегать по выжженному ковылю за нищими степными разбойниками — удовольствие ниже среднего. То, что он справится, он не сомневался. Вопрос был в целесообразности. Это ведь столько сил… столько времени… столько в пустую слитых ресурсов…

[1] Осенью 863 года по итогам большой кампании против хазар и викингов Ярослав обрел титул консул, предложенный ему общим собранием поселения Гнездово. А само поселение было решено переименовать в Новый Рим. В обиходе его местные жители просто стали называть Рим, а тот, что в Италии именовать Старый Рим.

[2] Старшего сына Ярослава он назвал Константин, младшего — Валентин.

[3] Уже несколько лет Ярослав кустарным образом изготавливал бумагу из лыка. Лыко разваривалось, а потом разбивалось на волокна в импровизированной кулачковой мельнице. Промывалось. Замачивалось в бочке с мелом (для окраски в белый цвет) и спиртовой суспензией канифоли (для большей прочности). Эта масса черпалась рамкой с тряпичной сеткой. Ей давали стечь. А потом располагали между двух досок и прессовали, дабы удалить лишнюю воду и сделать материал плотным, однородным. Потом полученные сырые листы сушились, обрезались и полировались, натираясь куском гладко отшлифованного камня. Технология позволяла делать на коленке хорошую, тонкую, гладкую и прочную, плотную бумагу белого цвета. Пусть и не быстро, но на приличном уровне и из подручным материалов.

[4] Глаголицу разработали в Великой Моравии братья Кирилл и Мефодий, а кириллицу — в Болгарии Климент Охридский. Но традиция наименования традиционно удивляет, особенно церковная, полная курьезов и нюансов.

Часть 1 — Суп с раками

— Сойдись со мной в поединке! Я Ронвид из Малого Луга, связанный священным обетом…

— Сочувствую.

Ронвид, Геральт из Ривии

Глава 1

864 год, 2 мая, среднее течение Западной Двины

Ярослав вдохнул приятный речной воздух и улыбнулся.

— Смотри ка, нас уже встречают! — Хлопнув его по плечу заметил Бьёрн, а потом указал рукой на толпу «лесных бомжей», которые пытались кое-как поставить стену щитов силами практически ничему не обученного племенного ополчения. Это выглядело забавно. Даже для викинга, в среде которых строевая подготовка не практиковалась. Но уж что-то что, а стену щитов они были привычны строить. Во всяком случае, посредством военных вождей, знающих толк в своем деле. Опытные.

— Боя не будет, — усмехнувшись констатировал наш герой.

— Как так-то? Смотри как они настроены. Им твое предложение явно не по вкусу.

— Предлагаю спор.

— Иди Фенриру в гузно со своим спором! — Смешливо фыркнул Бьёрн. — Я уже один раз проспорил, когда был абсолютно уверен в своей правоте. А тут даже не стану пытаться…

Бьёрн проспорил. По прошлому году и проспорил. Говорил, что Ярослава один Харальд Косматый раскатает в тонкий блин, а уж в союзе с хазарами от него и мокрого места не останется. Однако нет, не вышло. Харальда правитель Рима… хм… тогда еще Гнезда, вынес играючи. А хазар не только разбил самым сокрушительным образом, но и поставил в безвыходное положение во время битвы семи воинств.

В какой-то мере ТАКОЙ успех Ярослава был случаен. Тщательно подготовлен, но случаен.

Сначала он разбил кагана у восточных ворот. Простая провокация, но каган на ее повелся. Видимо не понимал возможности тяжелой пехоты. Он ведь с ней никогда не сталкивался, а рассказы про величие римских легионов для него проходили в формате сказок для детей. Однако сообразил, что к чему, очень быстро и даже конницу в бой не ввел.