Про Сашку Васильева - Коллектив авторов

Нет, описать я это не берусь. Сейчас он был бы миллионером, не в том суть дела. Посмотрите, какое у него лицо. Видит Бог, я не считаю (если когда и считала), что нетварная бездна хороша, поскольку туда можно нырнуть при страшном режиме. Я бы и сейчас не вынесла рассказа о зайце. Как же объяснить, хотя бы выразить, чем хорош мой бедный крестник?

Елена Мурина

Искусствовед. Живет в Москве

Мы познакомились с Еленой Ивановной у наших общих друзей – Сусанны Ильиничны Раппопорт и Владимира Исааковича Финкельштейна – где-то в начале 50-х годов.

Они были врачами-психиатрами, людьми во многих отношениях замечательными и, главное, необычайной доброты и готовности помогать не только друзьям и знакомым, но и друзьям друзей и знакомым знакомых.

Как раз в это время Елена Ивановна очень часто у них бывала, так как у неё возникли сложности в отношениях с её тогдашним мужем Е.Рыссом и – одновременно – с Сашей. Если я не ошибаюсь, Сашу сначала «прорабатывали» за диплом (?) или курсовую работу об Ингмаре Бергмане. Наверное, требовалось изменить тему, но он не соглашался, и тогда встал вопрос об исключении из ВГИКа. Несмотря на хлопоты таких, как всемогущий Иван Пырьев (его жена Марина Ладынина была близкой подругой Елены Ивановны) и других «чинов» за сына Георгия Васильева, Саша был из института отчислен. И, конечно, советы и помощь Сусанны Ильиничны Елене Ивановне были необходимы. По-моему, Сусанна Ильинична давала Саше какие-то справки о его «реактивном состоянии», чтобы оградить от обвинений в тунеядстве и вообще как-то уберечь.

Мне Елена Ивановна сразу же очень понравилась. Несмотря на все эти переживания и страхи за сына, она не раскисала и не теряла своего несокрушимого юмора, который, как я позднее узнала, был ей присущ при любых обстоятельствах. Елена Ивановна была умна и остра на язык, но, конечно, не давала себе труда «умничать» на интеллектуальные темы. Была изумительным рассказчиком – весёлым, остроумным, совершенно безжалостным к себе. Вообще с ней было легко, и она была жизнерадостным человеком. В сочетании с привлекательной внешностью эти её достоинства придавали ей неотразимое обаяние. Елена Ивановна не была «породистой» красавицей или какой-нибудь роковой belle fame – скорее, по-русски миловидной: лицо круглое, крепкое, свежее; голубые глазки, аккуратный носик, красивый пухлый рот. Но вот это сочетание простой прелести с остроумием и умом составляло её незаурядное очарование для всех – и, конечно, для мужчин. Она имела у них очень большой успех.

Елена Ивановна

Романов было много – кто только за ней не ухаживал. Вплоть до Михаила Зощенко, находившегося в самом расцвете своей славы. Правда, Елена Ивановна говорила, что он рассчитывал на молниеносный успех, а она ждала цветов, объяснений и тому подобного… Так что роман не получился – о чём она, по её словам, очень жалела. По рассказам Елены Ивановны, она приехала в 20-е годы в Москву, как многие девушки из провинции, в поисках «личного счастья», которое она понимала как семейное – во главе с мужем-опорой. И, как я думаю, этот идеал она сохраняла долгие годы. Но в конце концов он так и не осуществился.

Про свою семью Елена Ивановна никогда не рассказывала, только знаю я, что она приехала из Курска с другом детства Валечкой Андриевичем – художником, с которым они очень дружили всю жизнь. Он был иллюстратором детских книг, театральным художником, прославился куклами для знаменитого в те годы спектакля «Обыкновенный концерт» в театре С. Образцова.

Елена Ивановна была юристом по образованию, но служебная карьера её совершенно не интересовала. К тому же она очень хорошо понимала, что такое юриспруденция в советские времена. Во всяком случае, в Москве очень скоро началась её женская «карьера». Она вышла замуж за поэта Михаила Светлова (до того у неё был муж в Курске, которого она оставила). И это замужество, очевидно, ввело её в круг советской творческой элиты, разочарование в которой пришло позднее, в зрелые годы, после разных «осечек», начавшихся со Светлова. Была у Елены Ивановны одна настоящая удача, но и тут судьба оказалась к ней неблагосклонной. Елена Ивановна вышла замуж незадолго до войны за Георгия Николаевича Васильева – знаменитого кинорежиссёра, одного из «братьев» Васильевых, создателя прославленного «Чапаева». Родился сын Саша. Елена Ивановна стала одной из дам советского высшего света. Георгий Николаевич умер, кажется, в конце войны.

Но и об этом счастливом браке Елена Ивановна вспоминала в присущем ей юмористическом ключе. Например: они только поженились с Георгием Васильевым. Это был своего рода пик её женской жизни, потому что, можно сказать, «отхватила» первого мужчину Советского Союза. «Братья Васильевы» тогда были в большой славе. Георгий Николаевич к тому же был очень интересный мужчина – и со славой, с какими-то жизненными средствами, востребованный… В общем, Елена Ивановна считала, что ей невероятно повезло, незаслуженно даже. Жили молодожёны в Ленинграде, в гостинице «Астория». Вдруг однажды – стук в дверь. Георгия Николаевича не было, Елена Ивановна открывает – стоит неописуемой красоты женщина. Это была Ирина Щёголева – знаменитая в 30-е годы питерская красавица, вдова пушкиниста Павла Елисеевича Щёголева, потом жена художника Натана Альтмана. Действительно, настоящая красавица – высокая, статная. Я её знала уже пожилой, и всё равно она оставалась неотразимой. У неё была сестра – Мария, тоже замечательная красавица, та погибла в Бутырке. Ирина как-то уцелела. Они были невероятно хороши – эти знаменитые сёстры, почему и стали прототипами героинь в трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам». Елена Ивановна говорит: «Я открыла дверь… и думаю: “Ну, всё! Сейчас придёт Георгий, увидит эту женщину, плюнет на меня, бросит и женится на ней“». Однако так не случилось: и Георгий Николаевич, видно, любил Елену Ивановну, да и Щёголева как-то совершенно не претендовала на него, будучи женой Альтмана, – и пришла она знакомиться с женой Георгия. В результате они с Еленой Ивановной подружились и стали близкими подругами.

А вот другой эпизод. Елена Ивановна всю жизнь мечтала о массаже. И вот, выйдя замуж за Георгия Васильева и став дамой со средствами, она, наконец, могла себе это позволить. Вместе с мужем, которому заказали тогда ленту об обороне Царицына, она отправилась в Сталинград (советское название Царицына) на съёмки грандиозной киноэпопеи из времён гражданской войны. Васильевы поселились в шикарном гостиничном номере, и… «Вот, наконец. Исполнилась моя мечта, – рассказывала Елена Ивановна, – нашла я массажистку, и мне делают массаж всего тела. Я лежу, блаженствую. И вдруг слышу – дело было летом – за окном репродукторы что-то вещают, какой-то шум… что-то происходит. Выглядываю в окно и узнаю, что выступает Молотов с объявлением о начале войны…»

На этом и кончилась шикарная жизнь Елены Ивановны.

Этот её юмор спасал от драматических переживаний. Очень смешно она как-то рассказывала о своём романе с композитором Виктором Белым.

Елена Ивановна была тогда свободна и познакомилась с ним где-то в гостях (Белый в ту пору был очень известным песенником – может, он писал и серьёзную музыку, но её как-то не исполняли). «Это была любовь с первого взгляда! Мой секс-тип – морской конёк», – говорила Елена Ивановна. Пара выглядела весьма колоритно: Белый, типичный еврей, – и эдакая настоящая «русская милашка». В общем, они влюбились друг в друга, на следующий же день произошёл какой-то решительный телефонный разговор, Белый (он был женат) переехал к Елене Ивановне… Всё происходило молниеносно. И вот, известный композитор, ему капают всё время авторские деньги за исполнение его произведений… всё замечательно. Бац! 48-й год. Постановление о формализме в музыке, под которое заодно подгребли и всех евреев… Никаких гонораров, никаких заказов, нигде песен Белого не исполняют… И опять всё кончилось. «Началась совсем другая жизнь. Белый в депрессии лежал целыми днями на диване и спасался от мрачных мыслей, решая шахматные задачки. А я, надев свой прокурорский мундир, иду каждый день на службу в районную прокуратуру, которую ненавижу». Потом они расстались, конечно.

Елена Ивановна и Евгений Рысс

Когда я стала заходить к Елене Ивановне на улицу Архипова, Андрей Волконский снимал у неё Сашину комнату – тот жил где-то в другом месте. Андрей обретался там с Люсей, которая раньше была Сашкиной женой и уже с ним развелась, а теперь стала подругой Андрея, с которым я очень дружила, и потому часто там бывала. Елена Ивановна была уже на пенсии и зарабатывала машинописью. Жила уже одна, но не опускалась. Выглядела прекрасно – без морщин (сделала подтяжку), модница, но со вкусом.

Когда я с ней познакомилась, я вспомнила рассказ моей университетской подруги о её двоюродной тётке – (как потом оказалось, Елене Ивановне), – поразившей её тем, что она была озабочена отсутствием по крайней мере 10 платьев, без которых она не могла ехать на курорт с каким-то ухажёром. (Дело было вскоре после войны, и у нас, как и у большинства, было по одному платью на все случаи жизни – правда, мы были очень молоды.)