Хозяйка Тишины (СИ) - Снегова Анна

Касаюсь твёрдого плеча и на всякий случай задерживаю дыхание...

…Но ничего вообще не происходит.

С немалым трудом переворачиваю чужака на спину. Лицо его в грязи – в совсем уже плотных вечерних сумерках, да ещё в тени старого дуба, никак не рассмотреть черты. Почему-то ощущаю укол разочарования.

Глаза плотно закрыты, вижу только, что широкие тёмные брови дрогнули, нахмурились. На всякий случай не тороплюсь – готова в любой момент отскочить подальше, если очнётся. Но он по-прежнему не приходит в себя. А ещё, даже не касаясь, я чувствую, как его кожа излучает жар. В довершение всех бед – горячка! Вот не повезло бедолаге.

Что ж… надо попытаться привести в чувство. Влить немного живительной магии. А то Тишина уже караулит на пороге – я спиной, каждым волосом, каждой косточкой чувствую её мягкие неслышные шаги. Ей слишком голодно в этом лесу, где маленькая Хозяйка заботливо, день за днём обходит свои владения и старается защитить каждое дерево, каждый цветок, каждую птицу. И вот её поманили лакомой добычей, такой желанной, такой вкусной, полной жизненных сил – а теперь хотят вырвать прямо из пасти. Конечно, Тишина недовольна. И тяжёлый голодный взгляд её невидимых глаз я ощущаю так отчётливо, будто она и правда – живое существо. А может, так и есть… Ведь кто сказал, что жизнь может только бегать на четырёх лапах или летать на крыльях.

«Тэми, что бы ты ни собиралась делать – делай скорее».

Совёнок неожиданно серьёзен. И мне стоит прислушаться к предчувствию своего Стража. Приближение Тишины он слышит намного лучше меня.

Поднимаю ладонь в перчатке над лицом мужчины… Медлю, снова медлю… Что он станет делать, когда очнётся? Я ведь не такая дура, чтобы доверять чужакам и думать, будто люди всегда отвечают благодарностью на добро. Даже тем, кто спасает их жизни.

Опускаю ладонь.

- Так. Я решила по-другому. Сначала забираем к нам.

«Тэми!!»

- Не спорь. Сам сказал, быть осторожной. И я придумала! Мы этого чужака заберём домой, и там я его сначала привяжу. Когда очнётся, просто ничего не сможет мне сделать. Даже случайно не прикоснётся. Я буду в абсолютной безопасности.

«Ты кого уговариваешь – меня или себя?», - съязвила маленькая пернатая зараза.

Я на него шикнула и принялась думать.

«И вообще – как ты собираешься транспортировать эдакую тушу? Ты его с места не сдвинешь! Придётся всё-таки оставить здесь» - довольно закончил Совёнок.

-А руны мне на что? Руну Пера использую.

Я стянула зубами правую перчатку. Витое, тяжёлое, медное кольцо Ключ Тишины сверкнуло в сумраке довольно, словно давно уж заждалось хоть какого-нибудь стоящего дела. Кольцо Печать Тишины на левой пока спит, копит силы. Его я тоже часто использую… возможно, и с этим чужаком придётся потом применить. Хотя почему-то не хочется надевать личину, поняла вдруг. Пусть бы видел меня настоящую – так же, как я вижу его сейчас, такого странно-беззащитного передо мной, при всей своей явной физической мощи и с железяками по всему телу.

Тряхнула головой, отогнала наваждение.

Взмахнула рукой, и рунный круг вспыхнул в воздухе перед моим лицом, закружился всё быстрее и быстрей, и наконец, остановился. Лёгкие росчерки Руны Пера оказались на самом верху колеса, налились изумрудным светом, а остальные растаяли.

Я дала мысленный приказ. Это чудесное, просто незаменимое в хозяйстве заклинание использовалось обычно мною для расчистки подлеска, когда я обходила свои владения – поваленный ствол там с тропы убрать, ветки тяжёлые, ещё чего… Сегодня Руна поможет дотащить до маленького дома Хозяйки Тишины одного тяжеленного, почище того бревна, чужака. И он будет единственным гостем в этом заповедном месте за столько лет, что представить странно и почему-то очень волнительно.

На секунду меня снова охватила нерешительность.

Что я творю? Пророчество – не приговор. Пророчество – предупреждение для осторожной Хозяйки, не утратившей инстинкта самосохранения. У меня есть все шансы прожить долгую, счастливую и очень полезную жизнь, если буду о нём помнить. А что делаю я?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но, кажется, по-другому не могу. Потому что иначе этот чужак, забравшийся в Тихий лес, и которому здесь что-то так сильно нужно, что он даже на собственную жизнь наплевал, просто не доживёт до утра.

Тишина обиженно глядела в спину, когда я выбиралась с тропы, увлекая за собой воздушными потоками существенно полегчавшую ношу. Злилась на меня за то, что отобрала её добычу.

На цепенеющий лес беззвучно опускалась ночь.

Глава 2

Одной двадцатилетней девушке и одному скромных размеров Совёнку не нужно много места. Поэтому наша избушка – это бревенчатый сруб с двускатной крышей, сени для тепла и две маленькие комнатушки. В кухне – печка, стол и шкаф с умывальником, в спальне – узкая кровать, пара стульев, круглый столик у окна с вазой сухоцветов, сундук и полки с книгами.

Верда никогда не жила здесь. У неё была своя землянка в глубине леса, и она приходила к нам в гости давать очередной урок раз в неделю. Я просила – очень просила жить с ней! Но Верда сказала, я должна привыкать к одиночеству, иначе потом будет слишком резко и сложно. Когда её не станет. Так что с двенадцати лет эта избушка – мой единственный дом, а я его единственная обитательница.

Была.

Как я вообще умудрилась протащить чужака через узкие двери – не представляю. Плечами застревал! В сенях пару раз его головой стукнула. Хорошо, что не запомнит. Совёнок нисколько не помогал, только шипел укоризненно, «яжеговорил».

А когда втащила, выяснилось, что моя избушка не просто маленькая – она очень, очень маленькая! На таких великанов не рассчитанная. Ну и куда его?

По всему выходило, что придётся на кровать. Больной как-никак, лечить надо.

Руна Пера мигнула ещё раз в воздухе над громилой, когда я водрузила его на свою постель, и окончательно растаяла. Теперь какое-то время не смогу пользоваться этим заклинанием, должно снова в силу войти – а значит, всё сама. Охох… Кровать жалобно скрипнула досочками, прогнулась, треснула где-то невидимо, но устояла.

Я быстренько вернулась в сени, заложила брусом входную дверь, стёкла темнеющие голубыми занавесочками по всему дому позадёргивала, чтоб Тишина не заглядывала в окна, и встав посреди комнаты, принялась обозревать масштабы бедствия.

Бедствие на кровати очевидно не помещалось. Ноги в тяжеленных походных сапогах свешиваются, одна ладонь и вовсе на полу. Присмотрелась как следует – грудь, чёрным кожаным доспехом перетянутая, медленно вздымается, но так медленно, что еле заметно. В звенящей тишине удалось уловить слабый звук чужого дыхания.

Я устало потёрла лоб. И с какого края теперь за него приниматься – понятия не имею!

«А ты теперь, судя по всему, спать на половичке будешь?» - ехидно уточнил Совёнок, глядя на всё это безобразие сверху, с книжной полки. Принялся невозмутимо расчёсывать когтистой лапой светлые перья на брюшке, всем своим видом показывая, что его все эти проблемы… вернее, одна лежачая проблема… совершенно не касается.

Хорошо, что он моих мыслей читать не умеет! Только слышит вслух сказанные слова. А то я мысленно сказала всё, что о нём думаю. Вот бы помочь любимой хозяйке, хоть советом! Но нет, будет сидеть и издеваться.

Совёнка я воспринимала обычно как нахального мальчугана. У него и голос такой был – нарочито-взрослый и серьёзный, но на самом деле очень детский и смешной. Переодеваться при нём избегала, но вообще чувствовала себя ему практически мамой. Хотя, подозреваю, это он себя считает несчастным родителем при непутёвой дочке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Верда подарила мне Совенка, как только я появилась у неё. С тех пор мы неразлучны, вот уже восемь лет. Она сказала, у каждой уважающей себя Хозяйки должен быть свой Страж Тишины, чтоб по ночам облетать владения и сообщать обо всём, что не так. Собственно, Совёнок чужака и обнаружил при очередном таком облёте.