Я - Степан Разин - Валерий Строкин

Я усмехнулся:

- Журналист.

- Журналисты - дотошные люди, - заметил он.

- Эта дотошность меня сюда и привела.

- А вы не проверяли подлинность своих видений по известным историческим фактам?

- Я много раз перечитывал хронику тех лет, мои видения с ней совпадают. Въезд Разина в Москву произошёл 4 июня 1671 года именно так, как я и описал. Всё это - правда.

- Интересно, значит вы верите, что в прошлой жизни были Степаном Тимофеевичем Разиным? - спросил он с сарказмом.

- Да - верю.

- Тот Сергей, судя по всему, сильный гипнотизёр - он мог внушить вам, что вы - Пугачёв или Спартак. Вы встречались с Сергеем ещё раз?

- Разумеется. Он сам не ожидал, что получится такая реальная картинка во время первого сеанса, и, тем более, такое сильное ощущение присутствия. Он предложил зайти к нему на следующей неделе и попробовать ещё раз.

- На следующей неделе?

- Примерно полтора месяца назад.

- Второй сеанс?

- Да.

- И тогда вы заявили, что вы - Разин?

- Нет.

- Хорошо, что он делал во время второго сеанса?

- Я возьму сигарету?

- Берите, берите, - он придвинул ко мне всю пачку.

* * *

Я попал в подвалы Земского приказа. Всё было подготовлено для допроса "дорогих гостей" ждали. Подвал освещался огнём - хищное пламя жадно выплясывало в чёрном зеве камина. В огне малиновыми бликами мерцала железная решётка с разложенным на ней "инструментом". Палач - здоровенный кряжистый детина с заросшим чёрной бородой лицом, уперев руки в бока, с "рабочим интересом" разглядывал Степана. На тёмном, в оспинах, лице играла кривая ухмылка. На палаче был длинный кожаный фартук, из-под которого в обе стороны бугрились мышцами заросшие чёрным волосом руки. Двое подмастерьев с любопытством выглядывали из-за спины учителя. В углу, шурша бумагами, шушукались два земских дьяка - постные лисьи лица, тщедушные тела, длинными клиньями русые бороды, да чёрные колпаки.

Едва братьев втолкнули в пыточную, один из дьяков, с хитрыми зелёными глазами и рыжими, сросшимися на переносице бровями, вскинул голову и выставил в сторону Степана указующий перст:

- Ага, злодей Стенька, бунтовщик и вор, сейчас ты повинишься в своём воровстве! Расскажешь, когда появились твои злодейские умыслы поднять руку на царя-батюшку, на нашу православную церковь и честной народ. Говори, окаянный!

Дьяк взвизгнул, гневно топнув ногой и тряся свёрнутым свитком. Степан весело рассмеялся и плюнул ему на бороду:

- Вот и весь ответ! Фрол, ответь ему тем же!

Дьяк осатанел - зелёные глаза стали бешено вращаться, он застучал каблуками и истошно завизжал:

- Кнута ему, вору! Хулитель Святой церкви! Кнута ему! Бейте!

Палач молча и деловито заступил Разину за спину и одним рывком содрал с плеч лохмотья, оголив разом грудь и спину. Тяжёлая ладонь похлопала по напрягшимся плечам:

- Будя, казак - погулял!

Заплечных дел мастер цыкнул на своих учеников и те бросились ему помогать с торопливой, испуганной горячностью. Рядом закричал Фрол, в голосе его звенел неприкрытый ужас:

- Брат! Брат!!!

Степан дёрнулся, хотел повернуть голову, но кулак палача, как тяжёлый обух, опустился ему на ухо.

- Тихо! Тихо, казак! - невозмутимо прогудел палач, поддерживая пошатнувшегося Степана. - Не буянь - со мной не побуянишь!

- Брат!!! - метался по подвалу крик Фрола.

Один из подмастерьев ударил его в лицо:

- Заткнись!

Крик оборвался.

Степан стиснул зубы. Ученик палача, набрасывая ему на ноги верёвку, поймал тяжёлый, ненавидящий взгляд атамана и, словно обжёгшись, отшатнулся в сторону.

- Пошевеливайся, живее! - палач пнул ногой своего ученика.

Земские дьяки с улыбкой потирали руки.

- Так и должно быть! Так и должно быть! - шептал один из них с зелёными ядовитыми глазами...

* * *

- Интересно, - хмыкнул он. - Вы всё так подробно описываете.

- Я был там, - спокойно ответил я.

- Было бы интересно встретиться с вашим экстрасенсом - Сергеем, - он пытливо посмотрел на меня.

- Это невозможно - он уехал.

- Уехал?

- В Индию, по приглашению, - я усмехнулся. - Не только вас одного интересуют его способности.

- Ясно.., - он посмотрел в окно.

Зелёная листва тополя плавно раскачивалась ветром.

Он оглянулся на меня:

- С тех пор, так сказать, вещие сны не оставляли вас?

- Нет. Вы ведь просматривали мой дневник? Он лежит на столе.

На углу стола лежала толстая красная тетрадь.

- Не успел, но сегодня вечером я постараюсь просмотреть ваш дневник, в его голосе уже заранее послышалась ещё только предполагаемая им усталость от предстоящего чтения.

Я привстал:

- Отпустите меня - вы ведь знаете, что я не болен.

- Я ничего не знаю, - быстро ответил он. - Вы не волнуйтесь, здесь очень хорошие условия.

- Мне плевать на ваши условия!

Наши взгляды скрестились.

- Всё не так просто, - медленно выговорил он. - У вас очень сильные друзья, - он сделал акцент на друзьях, которые хотят вашего выздоровления, но... Вы сами виноваты... Вы меня понимаете?

- Пошёл ты! - я откинулся на спинку стула. - Все вы - продажные твари!

Он сделал вид, что ничего не услышал.

- В последнее время к нам в основном поступали Горбачёвы, Пугачёвы, одна Мата-Хари, были Ельцин и Шумахер. Вы утверждаете, что вы - Разин? - он насмешливо посмотрел на меня. - В таком случае налицо раздвоение личности.

- Да - я Разин.

Он первым не выдержал мой взгляд и вновь уставился в окно.

- Разин Степан Тимофеевич, - он ослабил узел галстука и покрутил головой. - Чёрт знает что.., - его пальцы забарабанили по крышке стола. - Вы были журналистом, - он не спрашивал, а утверждал. - За что вас уволили?

- Вы делаете вид, что ничего не знаете или вас так проинструктировали? - я нагло потянулся к пачке и выбрал себе сигарету.

Он подал мне зажигалку, дал прикурить и закурил сам. Глубоко затянувшись и медленно выдохнув дым, он сказал:

- Лечения вам не избежать.

- Интересно, какого? Я слышал много интересных историй о методах "лечения". Может, поговорим откровенно?

Он открыл картонную папку - историю моей болезни:

- Считайте, что вам повезло - больница у нас особая и всегда была...

Я громко рассмеялся. Он с недоумением на меня оглянулся:

- Здесь самое современное оборудование на уровне мировых стандартов и любые лекарства.

В его руках появилась авторучка, и он что-то стал писать на новом, розовом (интересный цвет для таких учреждений) листе.

- Отдохните, успокойтесь. Вашей жизни и психике здесь ничего не будет угрожать. Сергей надолго уехал? - как бы невзначай спросил он.

- На год или полгода - точно не знаю.

- Ничего, - подмигнул он мне, - Степан Разин - это не Ленин, вылечим!

- Вам нечего лечить.