Лиорская мельница (СИ) - Андросов Андрей

– Оно есть. Да, ночи у нас светлее, чем на суше, и многим хватает эйра. Тем не менее, в темное время суток улицы полностью освещены. За исключением некоторых кварталов.

– Это д-должно меня впечатлить? – брюзгливо спросил старик.

– Не вас, – невысокий человек в дорогом гарбе окинул взглядом суетящихся грузчиков, – Но для тех, кто жил здесь всегда, ночное освещение кажется чудом. Для тех, кто прибыл в эпоху Освоения - тоже чудом. Технологическим, но чудом.

Он криво улыбнулся и продолжил:

– Представьте себе, когда в городе едва начали сводить единую сеть для эйра, нашлись крикуны из местных. Не только всякий сброд, но и жители верхних кварталов. Они утверждали, что ночное освещение вызовет рост преступности. Дескать, при свете преступникам будет легче искать жертв.

– Н-не вижу здесь логики.

Доми пожал плечами.

– А её и нет. Люди не терпят перемен и найдут самые идиотские оправдания нежеланию меняться. Насосы шумят, от эйра понос, из-за гравок болит спина, корабли должны плавать, а не летать, рыбы раньше было больше... Вы ведь из-за этого сбежали?

– Н-не сбежал. Но да, из-за этого. Мои идеи не захотели даже выслушать. Шаргов совет с этими напыщенн…

– О чем и речь, – перебил доми, не дав старику закончить. – Это причина, по которой вы пришли именно ко мне. Мы ведь похожи, претворяем свои идеи в жизнь, вопреки воле крикунов. Но мы отвлеклись. Скажите мне теперь, профессор, что вы видите в этом городе?

– Освещение? П-промышленность? Верфи? Резервуары?

Доми досадливо поморщился.

– Близко, но не совсем. В первую очередь, Аркензо - это прогресс, будущее. Единая воля, которая сметает любые препятствия на своем пути. В этом нам пока далеко до Талензы, но мы прикладываем все усилия, чтобы и тут вас догнать. В чем-то нам это уже удалось.

Доми проводил взглядом звено взлетевших флиров в красно-белой раскраске.

– Но прогресс это не только техника. В первую очередь, это люди, их образ мышления. Одно неотделимо от другого. Дикарь никогда не соберет гравицеп. Десять поколений назад островами заправляли бандиты, которые с трудом бы выговорили "Добрый вечер", прежде чем пырнуть вас заточкой и сбросить труп в канаву. Пять поколений назад в Аркензо не проходило недели без кровавых разборок. Доми и местные заправилы резали друг друга в бесконечной борьбе за власть. Сейчас же… Много вы за два года видели конфликтов? Вас пытались ограбить? Люди изменились. Доминион Аркензо принес на эти острова будущее, поменял людей изнутри. А технологии - лишь следствие этих изменений.

– Зато теперь вы режете друг друга п-почем зря, – поморщился старик. Его раздражал разговор. Раздражал промозглый ветер, раздражал вонючий табак громилы. Но больше всего раздражало холеное, самодовольное лицо собеседника. Доми оседлал любимого конька и мог часами нести высокопарную чушь.

Сам старик никакого особого прогресса не видел. Все то же, что и повсюду - только короли вместо замков живут на виллах, вместо провинций воюют за острова, а вместо богов молятся на золото.

– Профессор, это другое. Увы, не все доминионы пока разделяют нашу точку зрения, поэтому бывают, хм, политические разногласия, – доми вновь протарабанил пальцами по браслету, и вдруг резко сказал: – На Гардаше ничего этого нет.

– Нет чего? – спросил старик. Манера собеседника менять темы его тоже раздражала.

– Ничего нет. За пределами Доминиона и Республики нет ничего. Там нет цивилизации, культуры, стражи, водопровода и освещения. Нет законов, за редким исключением. Гардаш это бурлящий котел с отбросами, в который мы регулярно подливаем всевозможную дрянь. Именно поэтому мой человек полетит с вами, ради вашей же безопасности. Были… прецеденты. Думаете, вы первый, кто проводит там эксперименты?

– Я слышал, что на Гардаш регулярно отправляются экспедиции научного сообщества. Я лично знаком с магистром К-кантилли, он трижды привозил с Гардаша об-бразцы эйносов. Именно его рассказы сподвигли меня перенести финальную фазу испытаний туда, и я решительно н-не понимаю, почему…

– Профессор, успокойтесь! – рассмеялся доми. – Нет смысла оправдываться передо мной.

Громкий смех со стороны троицы привлек внимание Баартуха. Проклятые ящики все не заканчивались, а казавшийся бездонным трюм грузового цепа был загружен едва наполовину. Почесав черную, блестящую от пота лысину, он прикрикнул на отвлекшихся грузчиков и покрепче схватился за рукояти тележки. Гравка тихо взвыла, принимая на себя очередной груз - массивную клетку в пять шагов высотой, крепко сбитую из деревянных брусьев.

Островитяне, да и материковые крысы, нередко отправлялись на Гардаш поохотиться. Живность на материке, по слухам, водилась весьма опасная, охота на нее считалась престижным развлечением. А живые особи уходили коллекционерам и исследователям за солидные деньги. Груженые клетками цепы, битком набитые охотниками, были нередким для Аркензо зрелищем. Правда, обычно клетки были стальные.

Да и непохожи были наниматели на охотников. Еще раз почесав лысину, Баартух поднатужился и покатил тележку к трюму.

– Вам стоит иногда вылезать из своей раковины, профессор, – кинув взгляд на попыхивающего трубкой канторца, доми достал из рукава тонкую сигару. Прикурил от браслета, после чего продолжил. – Гардаш давно облюбовали подобные вам. Даже дикие звери не ходят гадить там, где живут. И уж точно ни одно животное не сможет загадить территорию так же, как человек. Таленза тому прямое доказательство. Вы, ученые, исследователи, экспериментаторы - можете за день сотворить такое, на что тысяче человек не хватит тысячи лет. Доминионы не позволяют проводить потенциально опасные эксперименты в пределах архипелага. На Талензе тоже все закрыто. Готов поспорить, что вас не стали даже слушать. Кому нужен под боком еще один Зеркальный Котел? А гразги? Твари кишат даже здесь, и я абсолютно уверен, что природа не могла создать такую мерзость самостоятельно. Кто-то из вашей братии ей помог. Именно поэтому вы сейчас стоите рядом со мной. Именно поэтому вы летите на древнем цепе в одно из самых опасных мест на Гардаше. Если кто-то и уничтожит этот мир, так это подобные вам. Просто из любопытства, узнать что будет. Как сильно оно жахнет? Как далеко оно полетит? Сколько эйра оно сожрет?

– Это весьма дилетантские суждения. Наука никогда не позволит подобному случиться, – от возмущения старик даже перестал заикаться. – Наоборот, я уверен, что именно научный подход позволит предотвратить катастрофы. Наука служит людям. Безусловно, есть ученые, которые ставят интересы науки превыше законов общества и морали, превыше здравого смысла. Но они не являются частью научного сообщества. Изгои, отщепенцы, которым никто не подаст руки. Настоящий ученый не позволит своему нездоровому любопытству взять верх над методическим научным подходом.

– Поэтому ваши исследования отказались спонсировать в четырех странах, двух доминионах, а вас самих уволили с кафедры? – тлеющий кончик сигары описал в воздухе восьмерку. – Вы достаточно ясно дали понять, что Академия не в восторге ни от ваших идей, ни от вас самих.

– Академия… - старик сплюнул тягучей желтой слюной. – Сборище старых маразматиков и слюнтяев. Шаргов Совет. Одни разговоры. Бесконечно перемалывают одно и то же. Уперлись в тупик, забились по своим норам и боятся д-даже взглянуть в сторону чего-то нового. Принципами Академии с момента ее основания всегда были пытливость и упорство. А сейчас там правят зависть, праздность и скудоумие. Меня высмеяли, оболгали и вышвырнули, но это ничего не изменит. Когда-то, мальчишкой, я восхищался Талеушем К-каранто, Джейсом Кантилли, Виксаром Ц-цепелло, Лаго Эйросом… При них люди вырвались за пределы Талензы. Сбросили с себя оковы земного притяжения. И когда-нибудь я встану рядом с великими. Мир запомнит и будет восхищаться Бернальдо Теппом, а старые сволочи из Совета пусть жрут шаргово дерьмо!

Распалившийся старик закашлялся и утер рот грязным рукавом некогда черного костюма.