Перстень Парацельса - Артур Василевский

Уходит и проклинает про себя хитроумного гостя…

Глава 1

Виктор проснулся мгновенно: раз! – и никакого сна. Ни малейшей тягости или вязкости, которые, бывает, долго ещё тлеют после пробуждения; в голове кристальная ясность, настроение отличное, хоть на работу, хоть на тренировку, хоть в бой!

Виктор улыбнулся: ишь, разогнался! В бой ему, канцелярской крысе, когда в последний раз на страйкбол ходил? Не вспомнил. Давно.

Полежал ещё немного, привычно чувствуя тёплую тяжесть на правой руке, снова улыбнулся, прислушался и убедился, что дыхание подруги ровное и спокойное – спит.

Ну и ладно, время до будильника ещё есть.

Очень осторожно, по сантиметру, Виктор высвободил руку – девушка вздохнула, причмокнула губами, но не проснулась, – встал, поёжился, быстро натянул треники, накинул старую джинсовую рубашку, сунул ноги в тапочки и подождал, пока глаза привыкнут к темноте, заодно прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам просыпающегося города: машины, шаги прохожих, снова машины… Всё как обычно.

Пошёл на кухню. Не зажигая огня, сел за стол, отодвинул штору и принялся смотреть в окно. А точнее, на одинокий фонарь у соседнего дома, уже погасший и потому преисполненный унынием, напоминающий неприкаянного великана, притулившегося на ветреном углу на распутье, словно перед знаменитым камнем с суровыми надписями: «Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо – головы лишишься, а прямо – так и вовсе чёрт знает что выйдет».

Развилка судьбы.

Только не у придуманного великана, а у вполне реального Виктора Громова, до сих пор не разобравшегося в происходящем…

Из спальни послышался лёгкий, едва уловимый шорох, затем – шлёпанье босых ног по новёхонькому паркету комнаты и коридора, а ещё через секунду на пороге кухни возникла Даша – сонная, взлохмаченная, в мятой ночнушке… и поэтому вдвойне прелестная и соблазнительная. Девушка пребывала в том возрасте, когда свежесть юности и роскошь женской зрелости встречаются, как две волны, как лето и весна, формируя чарующий цветок истинной красоты. Она сонно улыбнулась:

– Бодрствуем?

– И мыслим, – ответил он в том же духе и глянул вниз, туда, где заканчивалась коротенькая ночнушка: – Смотри не простынь.

– У меня иммунитет прочный. – Даша поборола зевоту, уселась напротив.

Но Виктор-то знал, что не в иммунитете дело, а в том, что у Даши были удивительно красивые, идеальной формы ножки и демонстрировать их давно вошло у девушки в привычку. Впрочем, усевшись, она сразу же просунула эту красоту под столом, пристроив ножки между колен друга.

Он улыбнулся:

– Плата за обогрев по прейскуранту?

Но девушка не поддержала шутку. Теперь, окончательно проснувшись, она оценила происходящее – выключенный свет, задумчивый взгляд – и сделала правильный вывод:

– Тяжёлые мысли?

– Я бы назвал их странными.

– Проблемы на работе?

– Как раз наоборот: карьера идёт в гору, ты же знаешь.

– Тебя сделают начальником департамента?

– Ага, – подтвердил Громов. – Извини, забыл вчера сказать.

А это означало удвоение дохода и блестящие перспективы на будущее.

– Что же тебя беспокоит?

– Не беспокоит… – протянул Громов.

– Верно. – Даша улыбнулась, но взгляд её оставался внимательным. – Не беспокоит – мучает.

Слово оказалось подобрано с лазерной точностью, и можно было бы восхититься прозорливостью девушки, но… Но кого женщине чувствовать до самых тончайших душевных струн, до самых потаённых изгибов, если не любимого мужчину? И все его попытки скрыть эти самые изгибы, движения, тёмные углы – дело пустое. Умная женщина видит всё. А Даша была умной.

– Что случилось?

– У меня произошла странная встреча, – медленно, поскольку теперь уже ему приходилось подбирать слова, ответил Виктор. – Очень странная…

Виктор Громов и Дарья Касьянова познакомились случайно – с обывательской точки зрения, разумеется, с той самой, с которой едва ли не вся наша жизнь соткана из случайностей. А вот Виктор с Дашей спустя полтора года знакомства были убеждены, что их знакомство – знак судьбы.

Ведь она – судьба – всегда скрыта в тени событий.

Окончив институт, Виктор сразу же был принят на работу в один из крупнейших банков города – как говорится, повезло! Но обратной стороной везения стала чрезвычайно плотная конкурентная среда, в которой варились сотрудники, и отсутствие даже малейшего намёка на творчество в работе, на риск и поиск. Банк был похож на исполинскую, кем-то когда-то запущенную машину – эти загадочные невидимые «кто-то», обитатели заоблачных финансовых высот, время от времени что-то там совершали, и это отражалось переменами в работе рядовых сотрудников. Но перемены лишь вводили иные правила и алгоритмы действий, а исполнять их требовалось не менее жёстко, чем прежние: ни шага влево, ни шага вправо. Приходилось терпеть. Виктор терпел, но при этом мечтал – в душе холодный банкир оставался горячим романтиком, мечтающим прожить отведённое ему время не только в достатке, но и с интересом. Хотел он подвига, пусть и на финансовом поле, головокружительного успеха и подъёма на вершину. Не медленного и плавного, а стремительного взлёта.

Возможно, именно живущий внутри Виктора романтик и привлёк внимание Даши, красивой, строгой и вовсе не млеющей при виде перспективных финансистов Даши. Оба из Уфы, они познакомились в Казани, причём Громов поначалу принял красавицу за спутницу одного из «больших финансовых гуру», что слетелись на ту конференцию, а вот Даша…

– Я сразу тебя выбрала, – рассказала она месяц спустя. – Больше никого не разглядела тогда. Вошла, увидела и поняла: этот мужчина будет моим.

Ну и, по правде говоря, мужчина был хорош: рослый сероглазый шатен с открытым, приветливым лицом, как говорится, настоящий полковник. И на обворожительную девушку он среагировал так, как должен был среагировать настоящий боец: сделал всё, чтобы она стала его. И вот им уже казалось, что они знают друг друга многие годы. Они съехались через неделю, провели вместе отпуск, который Громов назвал «предварительным медовым», и пока ещё не вслух, но каждый внутри себя прикидывал, как будут они выглядеть в свадебных нарядах. Где лучше устроить праздник, и куда поехать после…

Их влюблённость постепенно перерастала в любовь.

А ещё неожиданно обнаружилось, что и Виктор и Даша обладают душевной тонкостью, развитой интуицией, однако это вовсе не мешало здоровому прагматизму. Всё вроде бы вошло у них в колею: «дом – работа – дом – работа…» – и тем не менее молодые люди чувствовали, что за повседневной тканью бытия кроется нечто удивительное, чудо, готовое ворваться в их жизнь и всё изменить.

– Авдотий Платонович, значит? – переспросил Бранделиус, глядя собеседнику в глаза.

Он любил так смотреть – пристально, сбивая спесь и уверенность, однако сейчас надавить одним лишь взглядом не получилось.

– Ага, – беззаботно подтвердил Авдотий. – Могу паспорт показать.

– Нет необходимости.

– Как скажете.

– Угу… – Бранделиус помолчал, но всё-таки не удержался, спросил: – И фамилия твоя – Меркель?

– Именно. – Чувствовалось, что Авдотий привык к расспросам и потому держался на изумление хладнокровно.

– Из немцев, что ли?

– Зачем из немцев? Белорус. – И сразу, не дожидаясь дополнительных вопросов, продолжил: – Семейство моё из-под Могилёва, там Меркелевичей все знают: и хозяйствовали на хуторах, и по торговой части, и по служивой проходили, в общем – жили. Но дедушка мой, умнейший человек, в одна тысяча тридцать третьем фамилию поменял, чтобы как раз за немцев нас не принимали. Как в воду глядел.

– Это точно, – пробормотал несколько сбитый с толку Бранделиус.

– А всё почему? – Авдотий поднял палец и хитро посмотрел на посетителя. Но ответить ему не дал: – Потому что дедушка умный был, хоть и не маг и в будущее смотреть не мог.

– Ты в него уродился?

– Я ещё и маг, – напомнил Меркель.

– А насчёт ума?

– Обидеть хотите?

– Ни в коем случае! – Бранделиус выставил перед собой ладони. – Просто пошутил. Если обидел – извини.

– Я и сам пошутить люблю, – пробурчал Авдотий. Помолчал и добавил: – А что насчёт ума, то не глупее деда.

– Я уже извинился, – напомнил гость, дав себе слово больше не задевать обидчивого собеседника.

Офис «Потомственного шамана Западно-Сибирского Орднунга, Постигающего Истину Верхнего Мира в двенадцатом колене» располагался на самой окраине Уфы, в потрёпанном, требующем хотя бы штукатурки, а на деле – капитального ремонта Доме культуры, оставшемся ещё с имперских времен. На первом этаже, справа от входа, три комнаты подряд с одной входной дверью. Дверь тяжёлая, металлическая, отделанная чёрным дерматином, порванным в двух местах и украшенным краткой надписью (или признанием?) «Козёл!». На всех окнах – решётки. Комнаты шамана оказались большими, светлыми, с высокими потолками, но обшарпанными, также требующими ремонта (лучше – капитального) и скудно обставленными. Старая деревянная вешалка, конторский письменный стол из обшитого пластиком ДСП, два книжных шкафа и стая разномастных сидячих мест: кресла, стулья и диван.