Проказы разума - Алексей Макеев

После небольшой дозы спиртного у меня было настроение умиротворенного человека, и я, не торгуясь, плюхнулся на переднее пассажирское сиденье и пристегнулся ремнем безопасности. Сезон дождей еще не начался, но на улице было пасмурно, зябко, а в автомобиле тепло и уютно – благодать. Часы показывали 00:30. Дорога, по которой мы ехали, в этот час была свободной, обычно многие москвичи в пятницу едут на дачи по другим направлениям, и таксист прибавил скорость. После пары рюмок спиртного, плотного вкусного ужина да в тепле машины я пригрелся, расслабился и осовелым взглядом смотрел прямо перед собой, лениво думая о том, что никаких подруг приглашать к себе домой не буду и сам ни к кому не поеду, а приду сейчас в свою квартиру и завалюсь спать.

Увы, моим грезам не суждено было сбыться. До дому оставалась всего какая-то пара километров, и впереди показалась знакомая громадная рекламная конструкция, стоявшая на развилке дорог. Нам нужно было свернуть влево, и водитель стал плавно вписываться в поворот, так же плавно стал вписываться в поворот ехавший чуть позади нас черный джип, на который ни я, ни водитель не обратили особого внимания, а зря. Водитель этого автомобиля то ли не справился с управлением, то ли был пьян и тоже не справился с управлением, но он неожиданно при обгоне ударил носовой частью автомобиля в левый бок наш автомобиль прямо у переднего колеса. Мы встретились по касательной, словно два шара на бильярдном столе, и наша машина, вместо того чтобы поехать по уходящей влево дороге, изменив направление, поехала прямо. Таксист ничего не успел предпринять. Автомобиль, проскочив бордюр, на приличной скорости помчался по газону, один из столбов рекламной конструкции, увеличиваясь в размерах, стал неумолимо приближаться, я, расширив от ужаса глаза, инстинктивно откинулся назад, но это меня не спасло. Такси врезалось правой стороною в опору конструкции, пластмассовое иссохшее основание древнего ремня безопасности лопнуло, и я, не успев толком выставить перед собой руки, врезался головою в стекло.

…Не знаю, терял ли я сознание или мне почудилось, что потерял, во всяком случае, когда открыл глаза, видел лишь темноту, потому что лежал, головою упершись в руки и в верхнюю часть «бардачка». Я с трудом оттолкнулся от «бардачка» и безвольно откинулся на спинку сиденья.

Водитель, выскочивший из машины, уже бестолково метался из стороны в сторону, потом открыл с моей стороны дверь. Глаза его были расширены от испуга, рот открыт, движения хаотичные.

– Вот гады!.. Вот гады!.. – без конца повторял он, очевидно, имея в виду тех, кто нас подрезал.

Той машины видно не было.

– Как ты?.. – уже обращаясь непосредственно ко мне, спросил таксист. – Сейчас, парень, потерпи, с минуты на минуту «Скорая» подъедет!

«Значит, сознание я все-таки потерял, – подумал я как-то вяло и отстраненно, – раз водила успел вызвать «Скорую помощь», а я не слышал, как он разговаривал по телефону». Меня мутило, левый глаз заливала кровь, саднило голову. Я очень осторожно и медленно провел рукою по лбу, опасаясь обнаружить на нем черепно-мозговую травму, но голова была цела, лишь рассечена кожа.

– Чем тебе помочь, парень? – взволнованно и как-то покаянно, очевидно, чувствуя за собой вину за совершенную аварию и нанесенные мне, по его мнению, травмы, спрашивал таксист.

Я, испытывая неожиданный позыв к рвоте, открыл шире дверь и, высунувшись из машины, склонился к земле. Меня начало рвать. Прощай, шашлык, салаты, рюмка водки и рюмка виски. Я с трудом и с помощью водителя выбрался из автомобиля, сделал два шага и упал на газон с пожухлой травой. Подбежали несколько человек, видимо, из остановившейся машины, которая проезжала мимо.

– Помощь нужна? – спросил чей-то мужской голос.

– Вы врач? – с надеждой в голосе поинтересовался водитель такси.

– Нет, – ответили ему.

– Тогда ничем помочь не можете, – разочарованно проговорил таксист.

Я вдруг обнаружил странную особенность. При повороте головы вправо или влево я видел осеннее в тучах небо, словно оно отражалось в растрескавшемся зеркале. Когда же ставил голову ровно, мир трескаться переставал, но тут же начиналась рвота.

«Какой ужас!» – подумал я, чувствуя сильнейший испуг от новых, неведомых мне ранее ощущений.

Наконец прибыла «Скорая». Автомобиль «Газель» въехал прямо на газон и остановился в паре метров от меня. Из кабины и фургона вылезли два медика – маленькая пухлая девица и крупная полная женщина. Они не спеша, без суеты приблизились, оно и понятно, для них такие пациенты, как я, обычное явление.

– Что случилось? – спросила крупная полная женщина, как я успел рассмотреть в свете фонарей, фальшивая блондинка; судя по хозяйскому тону, она была врачом, а вторая, та, что помоложе, скорее всего, медсестрой.

Говорить я не мог, лишь что-то промычал в ответ, и таксист сбивчиво пояснил, что с нами случилось. Позывы к рвоте у меня продолжались, рвать было нечем, я просто с криком открывал рот во всю ширь, показывая окружавшим меня людям выворачивающийся наизнанку желудок.

– Понятно! – глубокомысленно изрекла врачиха и распорядилась, обращаясь к медсестре: – Дай ему пачку глицина, у парня острое нарушение мозгового кровообращения.

Она достала рацию и стала связываться с диспетчерской, запрашивая свободное место в одной из больниц Москвы.

Подъехали двое полицейских, стали составлять протокол, опрашивая таксиста. Тот никак не мог успокоиться, все так же сбивчиво, торопливо и оправдываясь рассказывал.

В перерыве между позывами рвоты медсестра насыпала мне в руку десять таблеток глицина и сказала:

– Положи под язык и держи, пока не растворятся. Крепись, постарайся, чтобы тебя не рвало.

Я в знак согласия сумел лишь кивнуть. Лежать не мог, потому что лежа странные ощущения расколотого на мелкие кусочки неба проявлялись в большей степени, и я сел.

– Катетер ему поставь, – потребовала врач, заканчивая разговаривать по переговорному устройству – место в больнице для меня ей дали. – И влей мексидола[1]!.. Женя! – крикнула она водителю, чей силуэт виднелся в кабине «Скорой помощи».

Тот вышел из автомобиля.

– В 1020-ю поедем! Носилки давай! Ребята подсобят, – она окинула присутствующих зевак взглядом, – отнести пострадавшего в машину «Скорой помощи».

Ну, вот еще, чтобы меня на носилках таскали! Я попытался приподняться, но женщина-врач громогласно приказала:

– Не вставать!

Пока медсестра устанавливала мне на левую руку катетер и делала укол, я краем уха слышал разговор полицейских и таксиста.

– …Я ничего не мог сделать, – продолжал он оправдывающимся тоном. – Когда ударили, машина, не слушаясь руля, помчалась прямо на рекламную опору.

– Номер автомобиля разглядели?

– Нет, – виновато признался таксист.

– Ну хотя бы марку? – огорченный отсутствием каких-либо фактов, которые могли бы помочь разыскать виновника аварии, спросил один из полицейских.

– Мне было как-то не до номеров, – обиженно проговорил таксист. – Сами понимаете, все внимание было приковано к дороге. Я лишь заметил, что это был черный джип представительского класса… Поверьте мне, товарищ капитан, я ни в чем не виноват. А эти сволочи даже не остановились.

– Вы говорите во множественном числе. Значит, в автомобиле водитель был не один?

– Да не знаю, – буркнул таксист. – Просто думаю, что трезвый человек так бы не поступил. А если пьяный, значит, ехала компания…

О чем говорили дальше полицейские и таксист, я не слышал. Меня уложили на каталку, провезли по изъеденной мелкими рытвинами земле к автомобилю и затолкали каталку в фургон.

Глава 2

Неврологическое отделение и его обитатели

Надо отдать должное оперативности медицинских работников. Едва каталку с моим бренным телом вкатили в приемный покой больницы, ко мне сразу же подошла женщина в белом халате, лица ее я толком разглядеть не сумел, поскольку мне стало еще хуже, и видел я ее, словно она была миражом, колышущимся и расплывчатым.

– Что-о вы чу-увству-уете-е, мужчи-ина-а? – спросила она каким-то «плавающим» голосом, хотя говорила она, наверное, нормально, просто мне так слышалось.

Я наконец-то обрел дар речи, но когда заговорил, не узнал свой голос, он тоже как-то «плавал», казался таким, будто звук аудиозаписи был включен на замедленное прослушивание.

– Все-о прыга-ает пере-ед глаза-ами и то-ошнит.

– На-аш, кли-иент, – изрекла женщина и махнула рукой в направлении небольшого пространства в конце коридора. – Ввози-ите! Он о-один? Со-опро-ово-ожда-ающи-их нет? – поинтересовалась медицинский работник, когда врач, медсестра и водитель «Скорой помощи» загнали каталку со мной в указанное место.