Орангутан-Пресс - Вячеслав Куприянов

- Да уж ещё как дорого. - Я не знал, как бы полюбопытствовать, не нанося обиды директору российского издательства. - А где ты впервые ясно ощутила, что ты - русская?

- Как где? В консульском отделе Немецкого посольства при получении Шенгенской визы. Я вначале растерялась и стала в очередь к окошку для дипломатов, думала, меня пропустят как африканку. Но не тут-то было! Раз по культурному обмену, значит, русскую культуру представляю. Ещё добавили можете ваши бумаги не показывать, это лишнее, и так видим, что культура и что русская!

Директор изящно стряхнула пепел в пепельницу, изготовленную в форме раскрытой книги. Докуриваешь сигарету и захлопываешь книгу, чтобы не воняло. Удобно.

- На границах, правда, - щебетала Игнатьевна, - не без путаницы, в Шереметьеве в аэропорту спросили - есть ли зелёные, я поняла так, что имеют в виду зелёных мартышек, вроде бы разносчиц СПИДа, и даже обиделась. Во Франкфурте-на-Майне тоже сразу спрашивают - на съезд зелёных? Я закивала, чтобы лишних вопросов не задавали. Я ведь по-немецки только чуть-чуть нахваталась на курсах в институте Гёте. Спросили ещё только, нет ли у меня чего в защёчных мешках.

- А как же без языка стихи-то читать? Перед заграничной аудиторией? Только по-русски? - несколько ехидно спросил я.

- Конечно, по-русски! Я только начну читать, как публика стонет толль, толль, это у них значит классно! Сам звук ведёт к восторгу! А потом уже и вообще слова сказать не давали, только выйду на сцену рукоплескания. Только рот раскрою - аплодисменты. Ручку подниму, чтобы все утихли, - и тут овации. Но это уже после вручения Пушкинской премии.

- Чем обосновывалась премия? Была ли какая-то формулировка?

- При чем здесь формулировка, вообще формальности, когда дело касается поэтического творчества! - Мартышка сделала вид, будто возмутилась самой постановкой вопроса, но потом победоносно подняла на меня красноватые глазки и завершила: - Ну это же известно не только ведущим

европейским славистам, что Пушкин был похож на обезьяну! Кстати, тоже выходец из Африки...

- Ах да... А не объяснили, почему Пушкинскую премию дают в Гамбурге?

- Почему в Гамбурге? Потому что деньги есть! - Мартышка на секунду задумалась и блеснула эрудицией: - У Гоголя в "Записках сумасшедшего" где луну делают? В Гамбурге! А теперь вот Пушкинскую премию дают!

- А на что премию потратила?

- Не потратила, а вложила. В основной фонд. С чего издательство-то началось? Не с моих же гонораров за поэзию, хотя я номер один в рейтинге поэтических величин! А теперь мы крепнем, готовимся уже и к Франкфуртской книжной ярмарке 2003 года, когда Россия будет главной её темой. Фантастические проекты! Книга, которую можно съесть. Правда, мы сами и едим, то есть не мы сами, а наши слоны, например. Россия же родина слонов! Фокус не в том, что слон проглотит книгу, а в том, что, когда она выйдет невредимой из слона, её выставят на аукцион, цены ей не будет! А ещё готовится книга-муравейник! Буквы так и кишат на каждой странице. Читать можно только тогда, когда пойдёт дождь. Книга-зубочистка, но вовсе не миниатюрная, а для особо крупных млекопитающих и рептилий. Одна звезда шоу-бизнеса, не буду пока называть имя и сексуальную ориентацию, пишет для нас мемуары - "Моя личная жизнь с гиппопотамом". И не надо забывать, не только мы читаем книгу, но и книга читает нас.

В кабинет заглянула секретарша, как ни странно, с лицом человеческой национальности. Она что-то шепнула директрисе, подбежав к ней на задних лапках. Та кивнула, и в кабинет пригласили каких-то вьючных животных, одетых по-походному, но не без шика. Игнатьевна подписала каждому его бумагу и по очереди пожала своей лапкой торчащие из рукавов копыта. Когда вьючные вышли, она деловито взглянула на свои швейцарские часы и обратилась ко мне явно с прощальной речью:

- Это наши распространители. Дистрибьютеры. Товар берут только в твёрдом переплёте и продают за твёрдую валюту. Самки распространяют дамские детективы и любовные романы, самцы - крутой мужской детектив и лёгкую порнографию. И, как вы уже слышали, авторский коллектив у нас достаточно крепкий, но массовый читатель по-прежнему имеет, можно сказать, человеческий вид. Вас я позвала затем, чтобы вы, познакомившись с нашей издательской программой, подумали над тем, как ввести в наш поток некую философскую струю. Тогда бы мы могли рассчитывать на приток читающей публики уже из нашей среды, которая долгим своим молчанием в истории планеты заслужила право называться именно интеллектуальной публикой. Молчание - золото. И мы рассчитываем на то, что прежде молчащий читатель будет приносить нам если не золото, то, во всяком случае, существенную прибыль. Представьте себе, "Критику чистого разума" или "Критику отвлечённых начал" будут читать запоем, как детектив, и будут требовать продолжения! Мы сможем запустить сериалы на подобной основе. За "Похвалой глупости" последуют "Похвала наглости", "Похвала подлости" и так далее. Бестселлеры как из рога изобилия! Вспомните умную молитву византийских монахов, внутреннюю речь задумчивых животных, ещё не воплотившуюся в слово! Издательство Орангутан-пресс не останется перед вами в долгу. В случае успеха, разумеется. Давайте предложения. Составьте список. Мы над ним поработаем. А теперь прощайте и подумайте над моим предложением.

И уже в приёмную, где меня ожидали сопровождающие узконосые лица:

- Проводите читателя! Спасибо!