Богатые — такие разные. Том 2 - Сьюзан Ховач

Он снова занервничал, пальцы его барабанили по столу, он поглядывал на часы, словно очень хотел поскорее уйти. Я сразу понял, что он чувствовал себя в ее присутствии ужасно виноватым и просто не мог больше оставаться в комнате. Я попытался как можно скорее оборвать этот разговор. «Успокойтесь, Сильвия. Полиции известно все о демонстрации, к тому же рядом с Полом будем мы, я и Питерсон». — «Но…» — не могла остановиться несчастная женщина. Я вскочил со стула. «Пойдемте, Пол, — сказал я ему. — Пора ехать!» — «Пол… — Она бросилась к нему. — Прошу вас, не уезжайте».

В первый раз после того, как она вошла в комнату, Пол взглянул прямо ей в глаза. Я увидел, что лицо его смягчилось. «Я хочу поехать». — «Но вы не должны этого делать». — «А я хочу».

Они постояли секунду лицом к лицу, а потом она обвила руками его шею. В отчаянии подняв глаза к потолку, я вышел в холл.

Я думал, что он поддастся ее уговорам, но этого не случилось. Он устало спустился вслед за мной к машине, а когда мы тронулись по Пятой авеню, вытащил из кармана какое-то письмо и стал вертеть его в руках. Я взглянул на конверт и увидел напечатанное на нем единственное слово — «Дайане». Оставалось только громко вздохнуть. «Я написал его вчера вечером — не мог уснуть, — сказал Пол. — Рассчитывал отдать, когда приду провожать ее на пристань. Ее пароход отходит сегодня, после, полудня». — «Да… Не думаете ли вы, Пол, что было бы разумнее…» — «Может быть, мне следует задержать его на несколько дней, — неуверенно проговорил он. — Я написал его в страшном расстройстве».

Мне хотелось посоветовать ему разорвать письмо, но я испугался, что тогда он, наоборот, захочет отдать его ей немедленно. «Разумное решение, — согласился я. — Заприте его в стол на пару недель, а там видно будет, захотите ли вы отослать его или же нет». Воцарилось молчание. Мы оба смотрели на имя на конверте, и, при всем моем здравомыслии, я почувствовал себя завороженным. Ни одна женщина никогда не давала отставки Ван Зэйлу, и я внезапно ощутил ее обаяние, хотя, будь я проклят, если бы смог объяснить, что это было за обаяние.

Мы уже были в деловой части города. Проехав к югу от Кэнел-стрит, Пол вздохнул: «Какое чудесное было лето!» — «К тому же оно еще и не кончилось», — отозвался я, крутя шеей в повлажневшем от пота воротничке. Воздух был очень влажным, а столбик термометра полз к отметке девяносто. «Я имею в виду не это лето, — заметил Пол. — Я думаю о лете двадцать второго года. О моем лете в Мэллингхэме». — «Гм», — не нашелся я, не зная, дать ли ему посентиментальничать или решительно отвлечь от этих мыслей.

Автомобиль неожиданно свернул и покатил по улицам севернее Уолл-стрит, и я понял, что мы направлялись к заднему входу в банк, со стороны Уиллоу Элли.

Улица эта кишела полицейскими, и когда машина остановилась у двери в высокой зубчатой стене. Боб Питерсон выскочил из машины с ключами Пола. Щелкнули три замка, дверь широко распахнулась, Питерсон и полицейские в последний раз оглядели ближайшие крыши, чтобы убедиться в отсутствии снайпера, и я вылез из автомобиля. «Все чисто, сэр», — объявил Питерсон Полу.

Выйдя из машины, Пол остановился на грязном, дышавшем зноем тротуаре. Вид у него был такой, словно он ожидал снайпера, которого как будто не было видно. «Пойдемте, Пол», — сказал я, тронув его за плечо. Мы прошли в дверь в стене, и дальше через дворик к двери офиса, выходившей в сад. Барт Мейерс уже держал ее открытой, и мы вошли в библиотеку. Дверь во вторую из смежных комнат была закрыта, чтобы в первой было не слишком жарко. «Ну как там «Граждане за воинствующий социализм», Мейерс?» — спросил Пол своего личного помощника. Секретарша мисс Шульц появилась с кофейником. «Все в порядке, — отозвался Мейерс, славный парень, недавний выпускник Йеля. С виду он был смышленым и бойким, но всегда что-нибудь забывал, и я подозревал, что он до сих нор оставался на этой работе лишь благодаря своей чистой невинности, являя для Пола приятный контраст с Теренсом О'Рейли. — Как и предполагалось, они прошли по Уолл-стрит и теперь уже размахивают своими флагами на углу Уиллоу». — «Надеюсь, господина Клейтона не арестовали? Ну и хорошо. Прекрасно, Мейерс, значит, для нас все кончилось».

Расположившись в кабинете, Пол занялся рутинными делами. Минут десять он пил кофе, просматривая почту, а затем вызвал помощников, чтобы разобраться с неотложными бумагами перед обычным совещанием партнеров, начинавшимся в девять тридцать. «Боже, какая жара!» — снова пробормотал я, собираясь с силами, чтобы подняться в свой кабинет. «Если будет такая же жара, как вчера, придется отпустить всех по домам пораньше… Да, в чем дело, О'Рейли?» — «Простите, сэр, — проговорил Теренс, словно крадучись, войдя в кабинет. — Один из демонстрантов только что бросил кирпич в окно фасада, и Брюс Клейтон так этим огорчен, что хочет лично извиниться перед вами. Прикажете впустить?» — «Разумеется! Для Брюса мои двери всегда открыты». — «Пойду задержу Питерсона, — тут же сказал я. Боба всегда отпускали, как только Пол располагался в своем кабинете. — В теперешних обстоятельствах вы не должны, Пол, принимать Брюса наедине». — «О, Бога ради, останьтесь сами, если уж вы так обо мне беспокоитесь! Тем более что я хочу вместе с вами закончить работу над запиской к совещанию с представителями банка «Голдман, Сакс» в одиннадцать часов».

Пол поднялся со своего кресла.

О'Рейли все еще стоял у двери. «Простите, сэр, но, прежде чем вы займетесь этой запиской, я должен получить согласие Стива на выпуск брошюр для инвестиционной компании. Они должны быть в типографии не позже десяти часов». — «Да, да, да! — Теренс О'Рейли раздражал Пола так же, как и меня. — Хорошо, только сразу возвращайтесь, Стив, слышите? Нужно закончить записку». — «Разумеется, Пол».

Я оглянулся на него, выходя из комнаты, но он уже не смотрел на меня. Он вынул из кармана письмо Дайане Слейд и опять вертел его в руках, словно не зная, что с ним делать. «Пойдемте, Стив», — сказал Теренс О'Рейли, решительно положив свои тонкие пальцы мне на плечо.

Движением плеча я их сбросил, пошел впереди него по темному вестибюлю и столкнулся с Брюсом Клейтоном, шедшим мне навстречу. Он что-то мне пробормотал. Не пытаясь скрыть своей неприязни, я проворчал ответ на приветствие. Он был бледен, но эти интеллектуалы с их высокими белыми лбами и мягкими изнеженными руками всегда выглядят так, как будто никогда не занимались физическим трудом. «Господин Ван Зэйл ждет вас, Брюс, — сказал О'Рейли и добавил, обращаясь к охраннику, прилипшему к Брюсу, как кусок глины, — а вы можете подождать здесь». — «Его обыскали?»— спросил я. «Не будьте смешным, Стив. Брюс не станет держать при себе оружие ни за какие деньги. Немного кофе у меня в кабинете, а?» — «Нет. Что там у вас с этими брошюрами?» — с досадой спросил я.