Целую, Ларин - Андрей Кивинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Простите, это вы Ларин?
– Я, я, заходи.
Я осмотрел содержимое пакетов на предмет обнаружения оружия, наркотиков и прочих запретных штучек, ничего не нашел и сказав Маришке: «Посиди», пошел за Саввой.
Перед дверьми кабинета я напомнил ему про десять, от силы, двадцать минут и про попытку к бегству и, пожелав удачного прощания, запер кабинет, оставив рецидивиста наедине со своей зазнобой.
Вообще-то выражение «запер кабинет» здесь несколько неуместно. В дверях был внутренний накладной замок, отпирающийся изнутри рукой или снаружи – ключом. А посему мне придется караулить Савву у дверей. Да ладно, пускай голубки пошепчутся. Вряд ли эта Маришка дождется Савву – она вроде ничего, найдет себе нового. Савва уж больно хлопотный.
Я сел на подоконник рядом с кабинетом и начал рассматривать улицу. Очередное лето. Потом очередная осень, потом, потом… Без остановки. Без передышки. А мы в этом времени. Тоже без остановок. Мы – рабы времени. Вон, Савва, он раб вдвойне. Что у него осталось? Десять минут свободы? Да и не свободы, а так…
Я прислушался. Не специально, а скорей по ментовской привычке. Из кабинета доносились какие-то непотребные звуки, годные разве что для эротического фильма. Но телевизора у меня нет, это точно. Так… Ну, Савва… Это ты, значит, свою наколку «Хочу тебя» в жизнь претворяешь? Мать честная, что ж эта Маришка так стонет, на весь коридор слышно… Интересно, а где они этим занимаются? Дивана-то у меня нет, а раскладушку Филиппов забрал. Так-так-так. Значит, на столе. Ну, Савва… Он хоть дела отодвинул или прямо на них? Черт, а сам-то я убрал «секретки» в сейф или на столе оставил? Все, хватит, время вышло. Через восемь лет продолжите.
Я достал ключи, позвенел ими для приличия и только было собрался войти в кабинет, как вдруг…
Да, везет мне. Вы никогда не замечали такой штуки? Только начинаешь обнимать красивую женщину, распаляясь все больше и больше, только твои мысли направляются в строго определенное русло и до самого интересного остаются считанные секунды, как вдруг раздается звонок в дверь. Правда, приятно? Что может быть лучше? Вот такое же примерно наслаждение я сейчас и испытал.
Вот только роль звонка исполнял голос Мухомора, моего непосредственного и очень строгого шефа. За спиной Мухомора угрожающе поднималась фигура замполита – воспитателя личного состава.
– Кирилл, показывай кабинет, – приказал Мухомор. – Я еще утром тебя предупреждал, чтобы порядок навел.
И ведь не соврешь, что ключи где-то забыл. Вот они, в руке…
Даже рассказывать не хочется, что произошло минуту спустя и что увидел Мухомор в моем «публичном» кабинете.
Короче говоря, сейчас сижу, пишу рапорт. Пока что с объяснениями по поводу случившегося акта. А через пару недель сяду писать другой – на увольнение по собственному. Две недели – срок для сдачи дел. Обидно. Но попробуй, объясни, что все обвинение Саввы держится на его чистосердечном признании и, пойди он сейчас в отказ, мы его – на свободу с чистой совестью. Ведь даже потерпевший Пеликан лопочет, что в парке неизвестные пырнули, не говоря о всей пивной гопоте, которая клянется, что ничего не видела. А чтобы не пошел Савва в отказ, надо с ним дружить и прихоти его незатейливые исполнять. И сигаретки, и Маришку. Да и по жизни-то, сами поймите. Мужик только через восемь лет к бабе подойдет.
Но замполиту до наших мулек дела нет – он даже больше Мухомора распылялся. Как же так, товарищ Ларин? Ведь вам утром русским языком было сказано, чтобы вы навели порядок в кабинете, потому что новый начальник Главка ездит по отделениям и проверяет условия работы. И все на камеру снимает. Даже пустые бутылки и окурки в углах. А у вас… Ну ни в какие ворота! Порнографический фильм можно было снять. Подумать только – особо опасный рецидивист в кабинете у капитана милиции, прямо на столе, на секретных и не очень секретных бумагах, пашет свою сожительницу, а этот самый капитан стоит возле дверей на шухере. Позор! Абсурд!
И ведь не докажешь, что Савву в тот момент мои «секреты» интересовали, как меня стоимость «БМВ» на черном рынке. У него тогда был строго определенный интерес. Закончить начатое дело. И у меня тоже – отправить Савву в тюрьму, чтобы он больше кишкорезом направо и налево не махал.
Но в рапорте я этого писать не стал. Написал какую-то ерунду про то, что все получилось как-то случайно, без моего злого умысла.
Н-да…
Покачавшись на стуле, я отнес рапорт замполиту, вернулся в кабинет, потосковал немного и опять пошел в дежурку за Саввой. Его надо бы опросить письменно, а то его чистосердечное признание – не документ, так, бумажка.
– Влетело? – поинтересовался Савва, мигом догадавшись по моему лицу о постигших меня маленьких неприятностях.
– Да, так… Разберусь. – Не хотелось откровенничать с Саввой. Он, в конце концов, тоже хорош. Обещал с девкой десять минут поболтать, а сам вон что устроил. Стревец.
Я быстро записал показания, дал расписаться и поднялся, чтобы отвести его назад в камеру.
– Андреич, погоди. Я понимаю, подставил тебя. Но ты мужик. Савва слово держит. Сочтемся.
Я махнул рукой.
– Брось ты…
– Да я не о деньгах.
– А я бы и не взял.
– Я знаю. Секретик один могу подарить. Пригодится.
Я посмотрел на Савву и снова опустился на стул. Савва – мужик знающий и просто так ветер гонять не станет.
– Что за секретик?
– Ты Захарова знаешь?
– Певца?
– Нет, не певца. Бандита.
– А, Витю? Авторитета?
– Для меня он не авторитет. Во кто он для меня. – Сав-ва сплюнул сквозь зубы на стену. – Для мудаков бритых он, может, и авторитет. А я с ним срок мотал, у него валютная статья была. В одном отряде чалились. Так он, гнида, за десять метров перед прапорами спину гнул. А сейчас – авторитет. Ха. Чмо он, а не авторитет. Я – вор, а он – чмо.
– Ну, а дальше?
– Тачка у него такая навороченная – черный «Мерс». Там в салоне, под рулем, тайник есть. Давишь на сигнал посильнее, тайничок и открывается. В нем ствол, ТТ-шник и граната. Тайник грамотно сделан, черта с два найдешь. Оружие постоянно там. Витек – ссыкливый по натуре.
Ну, насчет «ссыкливости» Захарова я сомневался. В милицейских, да и в бандитских тоже, кругах он слыл беспре-дельщиком, и его группировка считалась одной из самых жестоких в городе. А потому зуб на Захара имели многие.
– Откуда про пушку знаешь?
– В вечерних новостях услыхал.
– Понятно. Многие еще слышали?
– Не знаю. Может, кто и слышал.
– Я ж не просто так спрашиваю. Захар не врубится, откуда наколочка пошла?
– Да плевать мне, врубится он или не врубится. Я-не он, не боюсь. Если хапнете его с пушкой, можешь на меня ссылаться. Так и передай, что Савва тебя вломил. Чтоб знал. Козел.
Я усмехнулся. Не поймешь этих блатных. Настучать ведь за-падло, а все равно стучат. Хотя слово «стук» здесь немного неуместно. Скорее, обмен информации на определенные услуги.
– Ладно, пошли, – произнес я и вывел Савву из кабинета.
ГЛАВА 2
Все жизненные передряги надо переносить стоически. Когда все время хорошо
– это тоже плохо. Потому что расслабляешься. Расслабишься, разнежишься, и тут тебя жизнь тяп доской по башке, а ты и не готов. Поэтому в душе надо быть вечным пионером – «Всегда готов!» – и любую жизненную проблему воспринимать спокойно, без суеты. Не бегать, не кричать: «Ах, мамочки, что же теперь делать?!»
Поэтому я не бегаю и не кричу. Я лежу. Лежу на мягком диване в комнате своей хорошенькой знакомой с очаровательным именем Виктория. Лежу не просто так, а смотрю в потолок и думаю. Решаю очередную жизненную проблему. Весьма прозаичную. Что я теперь буду делать. В смысле работы. Чему посвятить оставшийся отрезок жизни. Можно податься в медицину, которую я бросил на пятом курсе института. Но не тянет. Тогда пойду… Нет, не пойду. Тоже не тянет. Н-да-а…
Ладно, не будем пока переживать. Еще две недели, стало – быть, время есть. Не люблю гадать, что будет завтра. Живу-то сегодня.
Вика принесла с кухни кофе. Я поднялся с дивана, завернулся в простыню и взял чашку. Так, не проронив ни слова, мы просидели минут десять, прислушиваясь к грохоту трамваев за окнами. Прибавьте к этому гудки машин, карканье ворон и лай собак и получится весьма неплохая музыка – что-то в стиле раннего «Пинк Флойда». Отличный аккомпанемент под кофе. Однако это не концерт и я не в зрительном зале. Пора списывать материалы и сдавать дела. Я сходил, умылся, оделся, естественно, чмокнул Вику, пожал лапу ее ньюфу Бинго, вышел на улицу имени раннего «Пинк Флойда» и поехал в отделение.
О маленьком секрете Саввы я позабыл уже через день после нашей беседы, а через неделю он у меня и вовсе из головы вылетел. Я же не компьютер, чтобы все помнить, особенно когда вся моя карьера находится под угрозой. У меня сейчас другие заботы. В соседнем отделении есть вакансия дежурного. На всякий случай, надо иметь в виду.