Серая Мышка. Второй том о приключениях подполковника Натальи Крупиной - Василий Лягоскин

Здесь был даже десантный корабль, от которого практически сразу же отчалило несколько десантных ботов, полных морских пехотинцев. Мацумото и без бинокля оценил их численность не меньше, чем в полторы сотни человек, что означало – остров прочешут вдоль и поперек. Ему, несмотря на звезды на погонах и командирскую должность, вдруг остро захотелось попасть в эту плотную ораву, готовую уже выплеснуться на беззащитный берег стремительно волной. Он вспомнил женщину на берегу – ту ее ипостась, что была мягкой и податливой. Именно ради нее, ради того, чтобы первым схватить женское тело и мять, грубо и безжалостно, он готов был спрыгнуть в морские волны. Командир даже сам удивился той невероятной жестокости, внезапно вспыхнувшей внутри. Может она была откатом, реакцией на тот невольный испуг, который ощутил он, офицер имперского флота и кавалер четырех боевых наград, когда хрупкая женщина на берегу вдруг в один миг превратилась в опасную хищницу?

Поскольку приказ о патрулировании никто не отменял, «Касудо», подчиняясь воле командира, покинул широкий круг из кораблей, застывших сейчас вокруг острова, и медленно тронулся вдоль этого круга, словно принимая парад. Мацумото видел сейчас палубы с боевыми расчетами, с офицерами, не отрывавших глаз от острова. И словно каким-то шестым, или седьмым чувством ощущал, как исходит сверху, с высоких бортов, напряженное недоумение – точно такое же, что не покидало его самого с того момента, как он увидел идущий вереди эскадры флагман. «Касудо» как раз проходил мимо этого эскадренного миноносца, который командование, отдавая дань давно натянутой поверх погон боевых офицеров шкуре миролюбивого ягненка, называло эскортным кораблем.

Мацумото даже разглядел напряженную фигуру адмирала, который тоже не отрывал взгляда от острова. От последнего как раз отвалила первая лодка с возвращающимся десантом. Командир подводной лодки бросил быстрый взгляд на хронометр. Прошло всего два часа, как морские пехотинцы высадились на тот самый причал.

– Два часа.., – протянул чуть слышно командир, – это очень мало… Или очень много – смотря что искать.

Он еще успел заметить, что в передних ботах меж форменных курточек моряков мелькнули цивильные одеяния – очень легкие, какими щеголяли аборигены. А потом дуга, по которой двигалась в надводном положении подлодка, пересекла ту невидимую границу, за которой не стало видно десантный корабль, куда возвращались боты; затем пропал за громадой острова флагман; затем…

Мацумото невольно вздрогнул, когда где-то далеко раздался глухой удар – взрыв, или иной катаклизм – который заставил кильватерную струю разбиться на множество отдельных бурунчиков. На набежавшей издали волне чуть качнулся вертолетоносец, мимо которого как раз пролегал курс «Касудо»; волна продолжила свой путь к острову. Вот последний, как показалось капитану, и саккумулировал в своей каменной толще удар, нанесенный издалека. За первым последовал еще один далекий взрыв, заставивший остров теперь уже ощутимо содрогнуться. Лодка как раз огибала самую высокую его точку, которая на короткое мгновение стала еще выше. Потому что на самом краю обрыва вдруг выросла фигурка – та самая, с причала, успевшая за несколько коротких мгновений заполнить душу Мацумото блаженным восторгом, а потом и смутить ее (душу) неподдельным испугом.

Темно-золотая в лучах поднявшегося к зениту солнца фигурка застыла на краю обрыва. Она словно чего-то ждала, и капитан догадался чего – очередного взрыва, который заставил остров содрогнуться и заскрипеть, будто со стула с трудом вставал измученный застарелым ревматизмом старик. И – Мацумото отнес это на обман зрения – остров действительно словно чуть подрос; одним резким толчком, который помог фигурке на скале подпрыгнуть высоко и красиво. Капитан непроизвольно ждал каких-то кульбитов, красивого полета ласточкой… но все в этом прыжке с сорокаметровой (а может быть и большей) высоты было предельно четко и прагматично. Женское тело вытянулось в струнку и вошло в воду руками вперед без всяких брызг – именно в тот момент, когда гладь моря и остров потряс очередной удар.

Теперь Мацумото не сомневался – твердь посреди моря действительно шевелилась – не только вверх, но и в сторону, по окружности, вместе с его лодкой.

– Не так быстро, конечно, – усмехнулся командир подлодки, которая сейчас шла почти с максимальной скоростью – двадцать узлов, – но она крутится! Крутится, черт побери! И растет!

Теперь это было видно невооруженным взглядом. Перед ошеломленным флотом японских сил самообороны словно гигантский невидимый штопор выкручивал каменную пробку неправильной формы. И выкручивал все быстрее и быстрее, вслед ускорившемуся темпу далеких взрывов. Капитан между тем не только отмечал изумление, которое теперь изливалось на него с кораблей, но и решал несложную арифметическую задачку – как рассчитать время, когда пловчиха, что недавно показала потрясающий по красоте и расчетливости прыжок, пересечет невидимый фарватер, по которому нарезал круги «Касудо». И еще одну задачу – привести туда же свой корабль. В этой задаче была одна неизвестная величина – скорость незнакомки. Но, даже приняв за данность, что сейчас в теплом море, сотрясаемом ударами, плывет олимпийская чемпионка по плаванию на дальних дистанциях, выходило, что можно было не спешить – «Касудо» легко успевал перехватить незнакомку, сделав полный оборот вокруг острова. Каково же было его изумление, когда он увидел голову с коротко стриженными волосами, сейчас слипшимися, которая болталась прямо по курсу лодки. Женщина словно ждала его, Мацумото, вместе с его боевым судном.

– А ведь действительно ждала, – капитан раздвинул губы в хищной улыбке, – вот и дождалась! А не хило же ты испугалась, что так махала руками.

Отдав приказ сбавить ход до самого малого, он повернулся к острову и невольно содрогнулся. Окажись капитан сейчас у подножия того каменного гриба, что вырос на месте некогда благословенного острова, обиталища аборигенов и этой красотки, что поймала наконец кончик каната, брошенного ей кем-то из толпившихся на палубе, огражденной металлическими леерами, он бы тоже улепетывал без оглядки, перекрывая все мыслимые рекорды по плаванию. Потому что эта каменная громадина даже отсюда, за половину морской мили, пугала своими размерами.

Женщина тем временем вцепилась в жесткий канат и так и повисла на нем, не имея, очевидно, сил не то что попытаться вскарабкаться вверх, но даже перехватиться руками поудобнее. Так, со сведенными судорогой руками и ногами, ее и подняли на палубу. Здесь, в окружении подтянутых молодцеватых моряков она выглядела жалкой; сильно напоминала вытащенную из морских пучин рыбину. Она и дышала сейчас так же широко, хватая ртом теплый морской воздух. «Касудо» тем временем набрал ход и опять помчался вдоль строя кораблей, замерших в ожидании неминуемой катастрофы. Потому что никакой камень не мог выдержать той нагрузки, что уже кренила гигантский гриб набок – в том самом направлении, куда недавно ударными темпами мчалась пловчиха.

Громкий треск миллионов тонн базальта, еще недавно служившего несокрушимым основанием для острова, заставил всех испуганно втянуть головы в плечи. А женщину, которая каким-то чудом поднялась на дрожащие ноги и подскочила к лееру, в который она вцепилась до посинения ладошек, еще и громко охнуть. Этот стон, выдавший слабость незнакомки, заставил капитана раздвинуть губы в злорадной улыбке.

– Не такая ты оказывается и крутая, – подумал он, не отвлекаясь от грандиозного зрелища.

Шляпка «гриба» упала в море с грохотом, сравнимым с залпом всей японской эскадры. Да и энергия, что заставила миллионы тонн воды взорваться гигантским фонтаном, а потом погнать бурлящий вал соленой воды к кораблям, была, наверное, не меньше той, что таилась в орудийных погребах. Мацумото сейчас был откровенно рад тому обстоятельству, что круги, которые он нарезал вокруг острова, вернее вокруг того, что от него осталось, были намечены так далеко от места катастрофы. Половину морской мили волна прошла удивительно быстро. «Касудо» взлетел на нее, оказавшись на несколько мгновений выше вертолетоносца, мимо которого как раз проходил.

Сосед взлетел еще круче и что-то там – на вертолетоносце – не выдержало такого стремительного рывка, а может, опасного крена. Даже на расстоянии двух кабельтов капитан услышал, как трещит и лопается металл. А потом – под яростные тревожные крики команды – сразу два вертолета скользнули в водяную яму, что сопровождала высокую волну.

Незнакомка, так и не отпустившая леер, но стоявшая теперь на удивление ровно, расставив для надежности ноги, что-то зло, а может и злорадно пробормотала. И Мацумото, к собственному удивлению, а потом и в каком-то восторженном предвкушении, разобрал в этом коротком выкрике русские слова. Знатоком русского языка капитан себя не считал, но худо-бедно с вероятным противником объясниться мог.