Вкус любви - Джойс Дингуэл

Она выскочила из кухни, подбежала к окну, у которого стояло блюдо с тортом, и встала на цыпочки, подняв над подоконником только лицо. Миссис Деггинз уже залила торт глазурью, и выглядел он весьма аппетитно. С сахарным зайцем сверху он ублажит любое детское сердце.

Слава Богу, Луиза не будет разочарована. Правда, если бы девочка не появилась за завтраком с мрачным лицом, никто бы и не вспомнил, что у нее день рождения. Но миссис Деггинз почувствовала неладное и подсказала Джине заглянуть в регистрационную книгу. Действительно: Луиза Требл, 7 сентября.

— Все так, миссис Деггинз. Ей исполнилось шесть.

— Бедняжка. Глазурь у меня есть, может, марципановый заяц или…

— Я схожу, — не колеблясь, откликнулась Джина.

Капля клубничной глазури упала на тарелку, и Джина бессознательно подобрала ее пальцем. Вкусно! Она протянула другой палец…

— Что это, — прозвучал насмешливый голос, — ты там слизываешь?

Застигнутая врасплох, она не удержалась на цыпочках и опустилась вниз, так что только глаза и нос виднелись теперь над подоконником.

— Что скажешь, девочка? — спросил голос.

Это был тот безукоризненный серый костюм, автор «Мышления малолетнего», зачем-то забредший на кухню. И он, видя лишь нос и по-детски коротко остриженные волосы, принял ее за одну из воспитанниц.

Она попыталась придумать, что бы такое сказать.

— Иди сюда, девочка, — позвал Серый Костюм.

Какой ужас! Дальше он спросит: «Ты проглотила язык, девочка?» А когда она предстанет перед ним в своем истинном виде, язык проглотит он.

— Я жду. — Его голос был добр и терпелив, но одновременно и властен. Откуда у него эта властность?

— Я… Это… Понимаете…

— Вот что, дорогая, начни сначала, но прежде вдохни три раза.

Джина подчинилась.

— Итак?

— Я… понимаете… я…

Бесполезно. Джина нерешительно вошла в кухню.

— Я не… — Взмахом руки она подчеркнула свой рост и зрелость.

— Да уж, — сухо согласился Серый Костюм.

Джина не поднимала глаз от его узконосых черных туфель и серых носков. Если бы она посмотрела на его лицо, ее настроение улучшилось бы при виде дрогнувших в улыбке уголков широкого чувственного рта. Но голос оставался властным.

— Вы имеете обыкновение заглядывать в кухню через окно?

— Я не… Я только подобрала каплю глазури…

— Разумеется. Так что вы там трогали грязными пальцами? — Его губы и глаза смеялись, но Джина стояла, потупив взор, и не видела этого.

— Вам не понять, — прошептала она.

— А вдруг?

— Только один из нас может понять.

— Из нас?

— Живущих здесь… или в другом подобном заведении.

— Продолжайте.

— Сегодня день рождения Луизы, а мы забыли о нем, ну я и отправилась в деревню за сахарным зайцем… Я же говорила, что вы не поймете.

— Скажите, какая связь между днем рождения Луизы и вашим снятием пробы через кухонное окно?

— Я не…

— Конечно. Вы уже говорили. Но я так и не понял, что вы там делали.

Да какое ему дело?!

— Все потому, что миссис Деггинз не любит, когда кто-то подсматривает, какой торт она приготовила на именины.

— А вам захотелось подсмотреть?

— Захотелось. — Она вызывающе взглянула на него. — Что тут плохого, если она ничего не узнает… Это вы понимаете?

— Понимаю.

Голубые глаза Джины распахнулись навстречу его взгляду, в них появились сочувствие и жалость.

— Так вы тоже были «потерянным»? — Видя его удивление, она пояснила: — Отец называет их не сиротами, а потерянными.

— И правильно, — согласился Серый Костюм и добавил: — Но я не из потерянных. У меня были мать, отец, несколько сестер…

— Тогда как… — Она смолкла. Ей следовало догадаться, услышав эту уверенность в голосе, увидев эту властность. Он — заведующий! Но где?

Серый Костюм рассказал о рождественской елке, которую каждый год устанавливал их привратник, также не терпевший, чтобы за ним подглядывали.

— Теперь понимаете, почему я все это знаю, — улыбнулся он.

Джина почти не слушала его, соображая: к отцу приезжали детские психиатры, воспитатели, писатели… но только не завы. Быть может… Нет. Заведующие приютами Бенкрофта были седовласыми и доброжелательными. Во всяком случае, пожилыми.

— Вы — мисс Лейк. — Широко улыбаясь, он протянул ей руку.

Она вдруг припомнила, как совсем недавно, увидев его в другом конце лужайки, подумала: вот кто мог бы вызвать ревность Тони. А если он еще и новый заведующий… Но нет, это слишком невероятное совпадение. Такого просто не бывает!

— Вы приехали навестить отца? — осторожно спросила она.

— Ну… — Он внимательно изучал что-то на полу. — Да.

— Вы… вы… — она никак не могла договорить.

— Да. — Он снова улыбнулся. — Я новый заведующий. Что-нибудь не так?

— Вы не седовласы и не доброжелательны, — прошептала она, думая совсем о другом — о том, что советовала Барбара.

— Дайте мне только время, — улыбнулся он.

Джине же было не до улыбок — ей казалось, что он читает по ее лицу обуревавшие ее мысли. «Подставного» прописала ей Барбара, чтобы досадить Тони. «Им может оказаться и новый шеф», — сказала она. Как в воду глядела…

Она взялась быть экскурсоводом для Майлза Фаерлэнда — так его звали, и это имя пришлось ей по вкусу — по «Орандж-Хиллз».

Миллионер Освальд Бенкрофт, умирая, завещал свое состояние на устройство и содержание домов для сирот. Его последняя воля была исполнена: организовалась небольшая сеть приютов, расположенных в живописных местах, с центральным офисом в Сиднее. «Орандж-Хиллз» был первым по времени и, как надеялась Джина, благодаря ее отцу — лучшим из таких детских домов. Так что назначение Фаерлэнда заведующим было явным повышением по службе. Она-то мечтала, что Тони займет это место — тогда ее отцу не нужно было бы уезжать отсюда. Теперь, если она выйдет за Тони, ему придется сделать это, поскольку нынешнее положение Тони в приюте вряд ли позволит содержать жену.

Она вдруг поняла, что ей срочно нужно делать что-то, иначе отцу придется искать прибежище в дешевых меблирашках.

Джина вела Фаерлэнда мимо буйно разросшихся роз мистера Роса, мимо спортзала и спортплощадок Тони на холм, откуда открывался вид на апельсиновый сад.

— Наша гордость, — похвасталась она. — Из четырех апельсиновых рощиц в долине тремя управляют бывшие приютские. Четвертый садовод дает нашему Джиму Бенсону экспериментировать, и тот уже вырастил замечательные плоды.

— Так вы здесь предпочитаете жить на открытом воздухе?

— Да. Немало наших девочек трудится в кооперативе. Наверное, жизнь на солнце пробуждает желание работать с солнечными вещами.