Ведьма. Часть 1. Соколиное перо - KaliSiva

— Да мам. Все в порядке. Вчера заночевала у Машки. Прости что заставила тебя переживать. Кино смотрели, под него и уснули. Да, знаю. Знаю, что я беспутная дочь. Я тоже тебя люблю!

Слава Богу, не догадались из больницы позвонить маме. Иначе не обошлось бы без слез, угроз и запрета учиться в соседнем городе.

— Доча, мне нужно уехать в бабушке, в деревню. Она плохо себя чувствует. Съезжу на пару дней, привезу лекарств, все проконтролирую и вернусь.

— Да, хорошо.

Завтра первое сентября, а погода стоит совсем летняя. Теплые грозовые ночи приходят на смену знойным дням. Бабушка рассказывала, что в такие ночи черт меряет воробьев и одних отпускает на волю, набирать вес, а тех, что покрупнее забирает с собой. Правда зачем они ему в пекле, бабуля мне так объяснить и не смогла.

Иду по узкой тропинке, через старый парк. Деревья лениво перешептываются (знать бы о чем), ветви старых вязов свисают, образовывая над головами прохожих зеленый шатер. В опускающихся сумерках зажигаются фонари, подсвечивая листву и темно — коричневые ветви, и кажется, что не фонари это вовсе, а маленькие уютные домики волшебных существ.

Зайти в магазин, купить что-то на ужин. Аптека — таблетки. И корм коту. Как он там бедный без меня, целую ночь…

Выхожу на шумный проспект. Миллионы огней, пестрая толпа, веселая болтовня, смех и детский плач. Мимо с шумом пролетает парень на электросамокате

— Посторонись!!!

От резкого прыжка влево начинает ныть колено. Дополнительных травм мне не нужно, и так получила, спасибо! Сажусь на лавку перевести дух.

— Девушка, не подскажете, где стоматологичка?

Рядом со мной опускается грузная черноволосая женщина средних лет. Крупные золотые серьги в ушах. Серые классические брюки незнакомки надеты для отвлечения внимания, но цветастый платок на голове выдает цыганку.

— Не знаю.

— Милая, вижу случилось у тебя что-то. Дай руку.

— Нет.

Женщина минуту размышляет, затем резко поворачивается ко мне и касается моих волос.

— Что вы себе позволяете? Вам плохо? Что с вами?

Боже, мне еще умершей около меня цыганки и объяснений с полицией не хватало. Женщина начинает заваливаться на левый бок, неестественно закатив глаза. Лицо становится синюшным, щеки проваливаются. Несчастная то-то шепчет. Наклоняюсь ниже и беру женщину за руку.

— Вам плохо? Я вызову скорую!

— Не трогай меня, уйди! Улавливаю едва различимый шепот. Ты нечистая, злая, уйди!

Трясущимися руками набираю номер скорой, и пока говорю с диспетчером, замечаю боковым зрением, как цыганка дрожащей рукой пытается осенить себя крестным знамением.

Медики приезжают через 15 минут, погружают женщину в бессознательном состоянии на носилки. Удар. У нее случился апоплексический удар.

Глава 5

На иссохшесмя деревянном столе горит одинокая свеча. Пламя ее освещает маленькую уютную комнату. На стенах развешаны пучки трав, тут — же лук, шишки и сетка с перьями от старой подушки.

— Настасья, подай мне блюдо. Побольше, железное. С водицей.

Пожилая женщина величаво проходит мимо стола, пламя свечи колеблется, но не гаснет, тени на стенах пускаются в причудливый хоровод.

Тарелка с колодезной водой опускается на стол и одна из женщин, постарше, выливает в нее расплавленный свинец, что-то усиленно нашептывая.

— Вода, река, омуты, листья, кровь, все не то! — Подай щипцы!

Настасья опрометью бросилась к низкому комоду со странным, похожим на пыточный, инвентарем.

— Настя, дочь! Времени мало, посмотри какой нагар! Посмотри какие хари безобразные…. Беда грозит Веронике и всем нам. Привези ее ко мне. Сила в ней просыпается, мне неведомая. Темная сила, Настя! Нежить ее чует и ползет к ней, совсем девку утащат! Настя, да они же пьют ее, как мед, тянут из нее душу по капле. Значит так. Пусть едет ко мне. Смотреть будем. Защиту ставить. Отчитывать. Крестить заново. В купели утопим, если надо будет!

— Мама, да не приедет она. Ты же знаешь, она ни во что не верит.

— Ты посмотри какая строптивица! Значит так — скажи бабка при смерти лежит! Последнюю волю мою пусть слушать приезжает. Не откажет она умирающей, а?

— Мам, зачем на себя наговариваешь? Ты же бодрячком, тьфу, тьфу.

— Сейчас не наговорю, потом не пришлось бы отпевать. День тебе сроку!

Глава 6

Как приятно оказаться в своей квартире! И пусть меня не было всего сутки, за эти сутки событий произошло больше, чем за весь предыдущий год.

— Лютик, выползай! Киса киса, ты где спрятался?

Медленно обхожу квартиру в поисках питомца. Строго говоря, кота зовут Люциус. Но из-за милой мордахи и доброго нрава он получил кличку Лютик.

— Лютик, кушать подано, идите жрать!

Понятно. Кот ныкается исключительно редко — в случае, если катастрофически нашкодил.

Дверь в спальню открывается с противным скрипом (надо бы смазать петли) — Лютя, ну ты где! Дотрагиваюсь до выключателя и руку пронзает резкая боль. Чтоб тебя! Я живу в старом доме, но не настолько, чтобы менять выключатели раз в месяц, не пришлось бы менять проводку, слишком часто стала выходить из строя техника. Через 2 минуты возвращаюсь в спальню с ванильной свечкой в руках (другой не нашла), открываю скрипучую дверь и застываю на пороге. Это не кот. В моей комнате кто — то был.

Резкий запах крови. Темные лужи на полу. Длинная тень метнулась к подоконнику.

— Что здесь происходит? Люциус? Бью рукой по выключателю, и свет, поморгав, все же появляется. Вздох облегчения вырывается из моей груди. Показалось. Это не лужи — тени от лунного света и оконных рам. И пахнет не кровью, а просто железом от старого тренажера. Кота нахожу под кроватью, он царапается и отчаянно шипит.

— Ну же, вылезай, милый. Чего ты так боишься?

От внезапного телефонного звонка подскакиваю и ударяюсь головой о каркас кровати. Кому я могла понадобиться в столь поздний час?

Встревоженный мамин голос объясняет многое.

— Никуша, бабушка очень болеет. Думаю долго не протянет. Очень просит тебя приехать.

— Мам, конечно! Все так серьезно? Снова сердце?

— Дочь, да. Серьезнее некуда. Пока спи, выедем на рассвете.

Слезы бессилия текут по моим щекам. Когда же все это закончится?! Что за черная полоса! Бог! Ты меня слышишь! Не забирай хотя бы ее. Я очень люблю своих родных. И их у меня осталось всего-то двое. Я кричу от злости и крик отражается от стен, жутко звучит в пустой квартире. За окном с ветки грузно спускается птица и случайный прохожий перебегает на другую сторону улицы. Они меня слышат? Странно. Уходя, я закрыла форточку. Точно это помню!

Ранним утром, в предрассветном тумане из города выезжала машина. Путь предстоял не