Небесный шторм - Сергей Зверев

Он ни разу в себе не усомнился. С раннего детства Шарль Бурнье болел небом. Дядя Оноре – брат отца – летал на самолетах «Эр Франс» внутренних авиалиний. Шарль неделями пропадал в ангарах местного аэродрома – вместо того чтобы, как все дети, играть и хулиганить. Собирал потешные модельки, штудировал специальную литературу, в которой мало смыслил, но делал вид, что постигает сакральное. Окончив школу, поступил в летную – под Парижем – и почувствовал себя пилотом после первого же самостоятельного полета на третьем году обучения. Блестяще отучившись, попал в авиационный полк истребительной авиации в Тулузе, где служил и поныне. Летную службу в ВВС Шарль считал своим кредо. Амбиций и честолюбия – больше, чем у кого-либо еще. Он планировал стать полковником – не штабным, летающим – скажем, командиром авиационного полка. Дальше не заглядывал. Летных происшествий в послужном списке не было. Начальство и сослуживцы окрестили Шарля «счастливчиком». Он окончательно уверовал в себя, переучившись на новый «Мираж 2000» – основную боевую единицу французской авиации. За десять лет военной службы вырос из простого летчика до заместителя командира эскадрильи, от лейтенанта – до капитана. Он участвовал во многих учениях авиации НАТО, вместе с эскадрильей совершал летные командировки в Германию, Англию, Данию. Когда эскадрилью с началом войны перевели на Сигонеллу, воспринял это философски: начальству виднее; он готов защищать свою страну хоть на Южном полюсе. А реальная боевая работа – те же учения: трудно, напряженно, но вряд ли опасно. Кто там говорил – из великих, но не французов: тяжело в учении…

Попискивала бортовая радиостанция – звено в коротковолновой системе связи. И вновь это пьянящее, с выбросом адреналина чувство, когда самолет на полном ходу отрывается от бетонки и круто, с набором высоты уносится в небо! Полет стандартный, на третий десяток пошло. Взлет, набор высоты, построение в эшелоне…

Малоскоростной, неповоротливый самолет «Е-3 Sentry» ВВС США, оборудованный комплексом радиообнаружения и наведения АВАКС, барражировал над Средиземным морем милях в тридцати от береговой линии. Дискообразный обтекатель над фюзеляжем, прячущий антенну радиолокатора, придавал машине оригинальный вид, воспетый в присказках и поговорках летного состава. Дежурная смена упорно трудилась. Гортанно покрикивал старший смены майор Колин Прайс, инструктируя старших постов. Привычная работа для операторов – провести группу истребителей от Сигонеллы к Ливии и обратно. Наведение на цель, координация действий, отвод в тыл – полный комплекс мероприятий для управления воздушным боем. Во вместительном фюзеляже хватало места для аппаратуры, операторов, вспомогательного оборудования. «Умный» радиолокатор вел армаду НАТО, мощность РЛС позволяла находиться вне зоны действия ливийских ПВО.

Полноватый сержант Грегори Ломан смотрел на экран монитора. Он неплохо устроился – даже в хаосе железа и проводов Грегори находил себе комфорт – сибарит по жизни, воевать – так с удобствами. Он потягивал остывший кофе через трубочку, что не мешало манипулировать клавишами и опасливо прислушиваться к работе турбин. Отличный специалист – Грегори не был образцом отваги и мужества. Он не верил, что самолет недосягаем для ракет Каддафи. Источник мощного радиоволнового излучения – чем, по сути, являлся АВАКС – идеальная мишень. И стоит таких денег – что не просто мишень, а лакомая мишень! Попробуй убежать с его неповоротливостью и низкой скоростью, а парашюта у себя за спиной Грегори как-то не чувствовал. Уверение начальства, что АВАКС прикрывает система ПВО на Сигонелле и авианосцы 6-го флота США, стоящие на рейде от Ливии до Лампедузы, он воспринимал скептически. Коллеги косились с усмешкой – о пугливой натуре мистера Ломана знали все, любили подшучивать, не гнушались мелкими розыгрышами в духе «ой, падаем». Но сегодня никто не шутил и не подначивал – работа требовала серьезности. На экране локатора Грегори видел засветки от проводимых им самолетов из Сигонеллы. Слева по курсу осталась Мальта. Армада шла в эшелоне, вторгаясь в пределы Ливийского моря. Летели кучно, тремя группами. Разойдутся лишь под Хомсом – двенадцать бортов уйдут на Триполи, восемь на Сирт, восемь на Таджуру, два на Аз-Салан. Все штатно.

– Прайс, доложите! – высунулся из-за загородки седоватый полковник Шеффилд.

– Все в порядке, сэр, – отчитался майор. – Тридцать бортов. Время готовности – двенадцать минут.

– О’кей, – полковник кивнул и включил переговорное устройство – доложить в штаб авиационного командования о готовности тридцати самолетов НАТО к нанесению удара по намеченным целям…

Береговая полоса к западу от портового Хомса, находящегося под контролем правительственных войск, была сильно изрезана. Назвать эту местность курортной зоной мог бы лишь человек с причудливым воображением. Угрюмые скалы – расколотые, похожие на ломаные зубы – обрывались в воду, волны набегали и бились о камни, обильная пена вылизывала гладкие валуны. Ветер дул от Европы, гнул макушки редких деревьев, примостившихся на скалистых террасах. Небо – пронзительно ясное, звезды казались выпуклыми лампочками, висящими где-то рядом. Метрах в ста от моря, где изгибы местности слегка сглаживались, петляла укатанная грунтовая дорога. Она отворачивала от шоссе метрах в пятистах южнее и вела в рыбацкий поселок, притулившийся за мысом на западной стороне. Послышался дребезжащий звук мотора, и из-за холма выбрался подержанный японский грузовичок с металлическим кузовом. Фары освещали разбросанные камни, чахлые кусты, заросли тамариска, путь в низину к небольшой фруктовой рощице. Грузовичок притормозил, стал по узкой дуге поворачивать влево, вклинился между осадочными махинами и направился за покатую возвышенность. За грузовиком, на расстоянии метров сорока, шел джип – лунный свет озарял стальные рамы по периметру кузова, контур закрепленного на крыше крупнокалиберного пулемета. Машины въехали за холм, встали на ровной площадке. Погасли фары. Из джипа никто не вышел, из кабины грузовичка выпрыгнули двое, подбежали к кузову. Со скрежетом отомкнулся борт. Несколько минут эти двое выгружали деревянные ящики. Молодой паренек со смышленым лицом, одетый в рваные джинсы и длинную рубашку навыпуск, вытер пот со лба, побежал в кабину за монтировкой. Трещала и лопалась древесина, они извлекали из тары причудливо изогнутые металлические блоки, соединяли их кабелями. Второй вскарабкался обратно в кузов, принялся крепить концы кабелей к тяжелым продолговатым аккумуляторам, уложенным вдоль борта. Из джипа кто-то выбрался. Размял конечности, потянулся, вальяжно двинулся к грузовику. В мерклом свете обрисовалась стройная фигура, облаченная в цивильный костюм, щеточка усов под носом. Он что-то произнес на ломаном английском. Человек, ковырявшийся в кузове, отряхнул ладони и спрыгнул на землю. Рослый, неплохо сложенный, но сильно сутулый – словно стеснялся своего роста. Возможно, ему было около пятидесяти, но выглядел моложе. Грива черных волос, тронутых сединой, серебрилась в лунном свете. Горбатый нос, под носом уже не щеточка, а целый пышный «кустарник».

– Спасибо, капитан, – голос человека был сочный, бархатный. – Пусть каждый занимается своим делом. Ваше дело – безопасность и сопровождение. Справимся. Аллах поможет.

Сопровождающий пожал плечами, буркнул что-то вроде «Иншалла» (да будет на то его воля) и удалился в джип. Паренек отлаженными движениями монтировал треногу. Поднатужившись, взгромоздили на нее нечто вроде тарелки спутниковой антенны. Молодой крепил ее к кронштейнам, пристроил в пазы блок настройки длительности входного и опорного импульсов. Старший извлекал из ящиков составные части загадочной конструкции. Щелкали зажимы, стыковались детали механизма. Получалось что-то абсурдное, причудливое, взаимоисключающее.

– Готово, Али Гусейнович, – свистящим шепотом проинформировал паренек. – Ну и хреновина у нас с вами получилась…

– Вот такая она, Ильхам, – усмехнулся черноусый, – помесь самогонного аппарата и машины времени…

Паренек хихикнул. Но поперхнулся, закашлялся. Черноусый включил подсветку часов. Заволновался, бросился разворачивать тарелку. Вдвоем установили ее на ровном участке, молодой подкрутил ручку, развернув загадочный диск в сторону моря. Приладил основной сенсорный блок из анодированного алюминия – к нему подключались сенсорные головки и дополнительные головки лазерных диодов. Коллега склонился над громоздким пультом управления, активировал питание, а когда в железной коробке послышалось прерывистое гудение, принялся переключать клавиши, налаживая работу установки. Прислушивался – через несколько секунд после активации должно запуститься самотестирование. Скоро гудение стало ровным, слегка затихло, оператор удовлетворенно кивнул, перевел дыхание. Настроил регулятор длины волны излучателя. Плавно пульсировал желтый светодиод – машина успешно проверяла саму себя. Паренек стоял неподвижно, приложив ладонь к уху, вслушивался. Прошло минуты четыре. Ильхам встрепенулся.