Небесный шторм - Сергей Зверев

«Гонорар» за работу был такой, что Али не поверил. Половина суммы – авансом. Закружилась голова, дыхание перехватило от безбрежных перспектив. Он уже не слушал, что там стонет жена, о чем лопочут дети, мама, младший брат. Они никогда не хотели его понять! Он поразился четкости действий ливийских спецслужб. Переброска в Триполи через Хартум – без единого происшествия. Установку переправляли частями – через Марокко и Алжир. Создали все условия – кормили, поили, опекали и чуть ли не спать укладывали. Любое пожелание Али Магомедова становилось законом, и специальное подразделение «опекунов» разбивалось в лепешку, чтобы его выполнить. Но больше всего Али изумила безупречная операция, проведенная спецслужбами, по поиску наводчиков авиации НАТО, которые дали точные данные о времени и месте нанесения очередного удара, а также предоставили координаты пересечения границы…

– Господин Али, пора сворачиваться, – прозвучало над ухом.

Он вздрогнул, поднял голову. Праздник отгремел, ливийцы были собраны и деловиты. Ильхам, еще подрагивая от волнения, преданно смотрел боссу в рот, ожидая указаний. Руководитель группы поддержки капитан Азиз Урхан ждал ответа.

– Да, конечно, капитан, – встрепенулся Али. – Ильхам, живо разбираем нашу кормилицу… Какие планы, капитан? Куда приказано доставить установку?

– У меня приказ – чем бы ни закончились испытания, доставить пушку на базу ПВО под Махинеи – это двадцать километров в направлении Триполи. Рисковать мы не можем, везти ее в столицу опасно, эта штука должна находиться под надежной охраной.

– Опасно, Азиз, – скептически покачал головой Али. – Об этой штуке никто не знает – режим секретности и все такое. Окружите тремя кольцами охраны – у любопытных сразу появится соблазн выяснить, чего вы там охраняете. А любопытных в этих краях – больше, чем сусликов. Согласны, капитан?

– Согласен, господин Али, – усмехнулся Урхан. – Но согласилось бы с вами еще и мое начальство…

Али посмотрел на часы. До рассвета – больше часа. Вполне успевают разобрать установку и доставить под Махинеи…

И снова повезло французскому летчику – он протащился по овражистой местности метров двести и наткнулся на кресло, в котором выпал из самолета! Свалилось оно удачно – можно присесть и отдохнуть. Впрочем, расслабляться в нем не стоило – лишь прикоснулся, и оно развалилось на две половинки. Плевать – отличная примета для пилота! Первым делом он проверил радиомаяк. Устройство работало! Лампочка мигала в такт посылаемому радиосигналу. «Спасен, почти спасен», – радостно колотилось сердце. Кресло валялось в ложбинке, значит, надо выйти на равнинную местность и терпеливо ждать спасателей. «Может, западня?» – запоздало сработал предохранитель. Он выхватил пистолет, сполз в извилистую канаву. Но что-то не похоже было, что его окружают кровожадные солдаты Каддафи. Тишина стояла – как во вчерашнем дне. Выждав несколько минут, он вернулся к находке, походил вокруг да около, проверил при помощи карманного фонарика, не ступала ли рядом нога человека. Можно успокоиться, ждать – люди на джипах кресло не нашли. Он выбрался из ложбины, пристроился в седловине между двумя покатыми валунами и принялся жевать неприкосновенный запас. Сколько самолетов упало? Он не знал. Кроме него, падал Доминик Лазар, падал Гурден, Жюстье, швед Свенсон, кто-то еще. Если поймали Лазара, это не значило, что поймали всех остальных. Возможно, кто-то еще бегал по пустыне, кто-то забился в укрытие, выжидал, кто-то, как и он, прорывался на север. Если объединить усилия, бежать бы стало веселее. Но сколько он ни вслушивался, не различал ни звука. Горизонт был чист, вертолеты не летали. Гул спасательного геликоптера он бы различил среди сотен других звуков. Сколько можно тут сидеть? До рассвета совсем немного…

Шарль Бурнье разрывался на части. С одной стороны, он был уверен, что за ним прилетят – маяк работал! С другой – начинал серьезно в этом сомневаться. Причин тому – воз и тележка. Батарея скоро сядет, передатчик превратится в бесполезный кусок железа. Цепные псы вновь начнут прочесывать местность, и радостной встречи уже не избежать. Но идти по «усложненной» равнине тридцать или сорок километров… Как бы он ни мчался, а рассвет неизбежен, и где застигнет, неизвестно. Не пора ли перестать терзать надорванную психику?

Он задремал, очнулся от звука мотора! Начал вслушиваться. Кажется, немного рассвело. Небо на западе подернулось багрянцем, черная мгла, окутавшая пространство, понемногу рассасывалась. Мерный рокот то затихал, то появлялся. Вертолет летел зигзагами. Шарль вспотел от волнения, вскарабкался на камень. Он увидел его! Черная транспортная штуковина «Sea King» фирмы «Сикорский», принадлежащая ВМС США, выполняющая спасательные функции, неторопливо шла с востока на запад – на изрядном удалении. Он запрыгал, замахал руками, собрался что-то завопить, но опомнился – этим воплем он только обрадует охотников, рыщущих в ночи по пустыне. Ракетницу у него оторвало при катапультировании, хорошо, хоть голову не оторвало вместе со шлемофоном! Вертолет уходил, он кусал губы от отчаяния. Прошла минута, двухвинтовая машина со спасателями растворилась в дымке. «Еще не все потеряно», – резонно рассудил пилот. Сигнал они уловили, сомневаться не приходилось. Возможно, летят за кем-то другим. А позднее вернутся за ним. Но сидеть на месте становилось невмоготу. Доводы рассудка не работали. Он подхватил рюкзачок с НЗ и припустил по изрезанной местности вдогонку за вертолетом. Пока вернутся, уже рассветет, его увидят…

Забег оказался короче, чем он планировал. Он присел на корточки, когда где-то сбоку протарахтел автомат. Российский «калашников» – без вариантов. Он распластался на голой земле, учащенно дышал, боролся со страхом. Впервые мелькнула капитулянтская мысль: сколько ни бегай, а все равно поймают – днем раньше, днем позже. В этой местности поклонников Каддафи – как устриц в Ла-Рошели. И «павших шайтанов» будут искать, пока в лепешку не разобьются. Но стреляли не в него, где-то сзади – на западе. Он прислушался. Очередь повторилась, потом прозвучали несколько одиночных выстрелов – такое ощущение, что из старых берданок – и все стихло. За камнями и косогорами трудно разобрать, что происходит в трехстах метрах. Он пополз дальше, затем поднялся, стал передвигаться короткими перебежками, чертыхаясь сквозь зубы – в небе на высоте десяти тысяч метров он чувствовал себя гораздо увереннее, чем на этой чертовой земле…

Пологий косогор, он взобрался на него… и присел от неожиданности. Под холмом раскинулось небольшое поселение. Деревенька не из процветающих, полтора десятка глинобитных строений с плоскими крышами, в центре водокачка – под ливийской пустыней залегает целое море пресной воды, так что проблем с ней не бывает в принципе. Продолговатые сооружения на отшибе – видимо, овчарни, водопойные корыта, пустыри, заваленные хламом. Он всматривался до рези в глазах. Деревня спала. Спал грузовичок у крайней избы. Свет не горел, хотя имелись и столбы, и провода. Возможно, в эту местность охотники за летчиками еще не проникли – иначе давно бы тут всех построили. Интуиция подсказывала, что встреча с местными жителями – не самое подходящее в его положении. И вообще, не стоит катапультироваться над местностью, которую только что бомбил… Он отправился в обход деревни, долго стоял за одинокими деревьями, всматривался в предутреннюю серость. Рощица за дальней околицей выглядела вполне симпатично. К ней он и припустил, огибая сараи и стараясь держаться подальше от внезапно возникшей асфальтированной дороги, огибающей деревню с юга. Он крался мимо длинных овчарен, издающих умопомрачительные ароматы, мимо крохотных сараюшек. Ночь отступала, пятилась, рассвет набухал. Он оступился, споткнулся о ржавое ведро, ругнулся по французской маме, выхватил пистолет и присел. Грохот был что надо. И реакция не замедлила – с тягучим скрежетом отворилась дверь сарая, буквально рядом, и на пороге объявился зевающий паренек лет семнадцати, в дырявых мешковатых джинсах, в застиранной майке, снятой с какого-то безразмерного богатыря…

Немая сцена продолжалась секунд десять. Абориген протер глаза, усердно ими поморгал и стал разглядывать пришельца. Постепенно они расширялись, округлялись от страха. Он попятился за порог, но Бурнье уже метнулся, сцапал паренька за ворот, отволок от двери и прижал к стене сарая. Мальчишка не трепыхался, сообразил, что противник сильнее, да и ствол пистолета, вдавленный в живот, не очень-то располагал к импровизациям.

– Тихо, тише, дружище, – шипел по-французски Шарль. – Ты не поверишь, мне не хочется тебя убивать, но будешь дергаться, убью с великой радостью…

Парень по-французски не понимал, но фраза в переводе не нуждалась. Шарль сжал пареньку горло, а ствол продолжал буравить желудок. Украдкой осмотрелся – вроде тихо. Пленник таращился на него огромными детскими глазами, не шевелился.