«Тревожимые внутренним огнем…»: Избранные стихотворения разных лет - Юрий Терапиано

Изольда

Изольда, доносится зов приглушенныйЧрез море, чрез вечность, чрез холод и тьму.Нечаянно выпить пажем поднесенныйЛюбовный напиток — проклятье ему!

Изольда, мы избраны Богом и небом,Изольда, любовь — это случай слепой,Над брачной фатою, над солью и хлебомСмыкаются своды пучины морской.

Средь солнца, средь волн,средь полуночной стужи,Под грохот прибоя, под шелест дубовОтныне прославят бретонские мужиНесчастье твое до скончанья веков.

Изольда, ты слышишь: навеки, навекиПечальная повесть о жизни земной:Два имени будут, как горные реки,Сливаться в один океан ледяной.

Лицо твое светит средь бури и мрака,Кольцо твое тонет в кипящей воде,И грех твой, и ложь оскверненного бракаСам Бог покрывает на Божьем суде.

Молись — но молитва не справится с горем.Вино пролилось, колдовская струя,И тяжестью черной темнеет над моремНаш гроб, наш чертог — роковая ладья.

«Господи, Господи, Ты ли…»

Господи, Господи, Ты лиПроходил, усталый, стократВечером, в облаке пыли,Мимо этих простых оград?

И на пир в Галилейской КанеМежду юношей, между женТы ль входил — не огнем страданья,Но сиянием окружен?

В час, когда я сердцем с ТобоюИ на ближних зла не таю,Небо чистое, голубоеВижу я, как будто в раю.

В черный день болезни и горяМой горячий лоб освежитВоздух с берега светлого моря,Где доныне Твой след лежит.

И когда забываю БогаВ темном мире злобы и лжи,Мне спасенье — эта дорогаСредь полей колосящейся ржи.

«В городской для бедных больнице…»

В городской для бедных больницеТы в январский день умерла.Опустила сиделка ресницы,Постояла — и прочь пошла

Из палаты, чтоб доктор дежурныйСмерть отметил. А день за окномБыл сухой, холодный и бурный.С заострившимся белым лицом

На кровати под одеяломТы лежала. И чудо вошлоВ наше сердце. В лесу за вокзаломМного снега за ночь намело.

Гроб сосновый с трудом сносилиПо обмерзшим ступеням. И вотВсе как прежде. Похоронили.День за днем, год за годом идет.

Но в таинственном освещеньиПогребальный хор над тобойРвался в небо в таком волненьиИ с такой безысходной мольбой,

Что — и каменный свод бы раскрылся…Годовщина. Как будто вчераГроб закрыли, снег прекратился,Дождь холодный пошел с утра.

«Мне в юности казалось, что стихи…»

Мне в юности казалось, что стихиДар легкий и прекрасный. В сменах года,В солнцестояньи, в звездах, в силе ветра,В прибое волн морских — везде, во всём —Создателя пречистое дыханье,Высокий строй его, — и счастлив тотИ праведен, кому дано от БогаБыть на земле поэтом…— Горький дар, —Скажу теперь. Я ничего не знаю:Ни ближнего, ни Бога, ни себя,Не знаю цели, а мое призванье —Безумие, быть может.О, когда бНашел я силу до конца поверить,О, если б мог я, если бы сумелОтвергнуть суету, уйти в пустыню —Туда, где в первозданной простотеРаспаду наше чувство неподвластно,Где наша мысль осквернена не будетТщеславием бесплодным; где любовь,Как высота нагорная, от векаДля чистых сердцем, для любимых Богом,Для верных навсегда утверждена.И вот, опустошен, в который разСмотрю на небо летнее ночноеНад улицей. Пустынно и темно.Прозрачен воздух. Сыростью и тленьемИз парка веет. Спят мои враги,Спят и друзья. Вверху сияют звезды.

Дон-Жуан

1. «Что по свету вам искать награды…»

Что по свету вам искать награды,Ссор с мужьями Сьены и Гренады?Что хранить под складками плаща:Шрам пониже правого плеча,Ленты, сувениры и рапиру,Лен и шелк, тоску и пустоту?Кто вы, рыцарь, завещавший мируВсю безвыходность и красоту?

2. «Чтобы сделать каждый миг короче…»

Чтобы сделать каждый миг короче,Полюбив, вы любите две ночи,Много — месяц (лунный!), а потомСтоит ли и говорить о том?Многое подвластно вашей силе:Вы уйдете, вам ли изменили,Вместе ль начинаете скучатьСлишком мало любят Дон-Жуана,Отравилась только донна Анна, —Спит она, и на устах печать:Больше вам не будет докучать!

3. «Служат дамам честь моя и шпага…»

«Служат дамам честь моя и шпага,Серенады прославляют их…»— «Бешеная удаль и отвага,Кольца; и перчатки и бумагаЖенских писем… Бедный мой жених!

Разве ты не знаешь: есть другиеПени, вздохи, жалобы и сны —В женщине и Марфа и МарияНеразрывно соединены.

4. «— Вечерами — во дворцах и в храмах…»

— Вечерами — во дворцах и в храмах,По ночам — в саду и у окнаСколько их, прекрасных и упрямых,Ласковых и нежных, как она…

— Так вы на прощанье говорили.Что же? Клятвы, слезы и обман?Вас ли по достоинству ценили,Стройный и прекрасный Дон-Жуан?

5. «Дон-Жуан, вы правы, время скупо…»

Дон-Жуан, вы правы, время скупо,Да, любовь не вечна и проста.Вечно только море бьет в уступыПрочных скал у этого моста.

Только Бог, что в небе — звезды множит,Должен думать о любви такой;Тело, грешное, отдать не можетБольше раза девственный покой.

И к чему тогда с такой отвагой,Ради призрака, кого ища,Вы звенели бесполезной шпагой,Пыльный плащ по камням волоча?

6. «Дон-Жуан, вы Анну позабыли…»

Дон-Жуан, вы Анну позабыли —(Вспомнилось — при слове Анна — столько лиц!..)Помните: лучи и тени плылиСловно крылья стимфалийских птиц.

Помните: Господь железным градомВ крышу келии моей стучал.Шли с тобою мы цветущим садомПочему же ты тогда молчал!

7. «Дон-Жуан, вы ждете у погоста?..»

Дон-Жуан, вы ждете у погоста?Ждите, ждите, — месяцы, года.Плачете? Вы не любили простоЗначить — не любили никогда.Дон-Жуан, вы не любили долго:Час настал для Божьего суда.Кто не платит здесь святого долга,Тот во тьме пребудет навсегда.Плачете — над этой грудой шелка?Донна Анна польщена, горда.Шарф ее и черная наколка…Полно, милый, стоит ли труда!

Французские поэты

Поль Верлен

«Как в пригороде под мостом рекаВлечет в своем замедленном теченьиГрязь городскую, щебень, горсть пескаИ солнечного света преломленье,

Так наше сердце гибнет — каждый час,И ропщет плоть и просит подаянья,Чтоб Ты сошла и облачила насВ достойное бессмертных одеянье…»

— Свершилось. Посетило. Снизошло.— Он слышит шум шагов твоих, Мария,А за окном на мутное стеклоБлестя, ложатся капли дождевые.

Но голова горит в огне, в жаруОт музыки, от счастья, от похмелья;Из темноты, под ливень, поутруКуда-нибудь, на свет из подземелья.

По лестнице спешит, шатаясь, он. —Как выдержать такое опьяненье!Светает. Над рекой несется звонИ в церкви утреннее слышно пенье.

Артур Рембо