ИНЫЕ МИРЫ, ИНЫЕ ВРЕМЕНА. Сборник зарубежной фантастики - Айзек Азимов

Научная фантастика давно занимается этой проблемой. Фантаст может проводить «эксперименты над историей», даже над самой структурой Вселенной.

Не желая (для тех, кто, несмотря на мнение Вересаева, решил прочесть предисловие) испортить впечатление, укажу лишь, что предложенные в разделе «Иная история» произведения предстапляют только малую выборку из широкого спектра научно-фантастических произведений этого типа.

И, наконец, о последне разделе. Как заметил один писатель, литература должна не только поучать, но и развлекать. Поэтому имеют право на существование и такие рассказы, цель которых, в первую очередь, развлекательная. Но — «сказка ложь…» — говорил Пушкин; и намеки во многих из этих шуток достаточно ясны, особенно в последней.

Подведем итоги. Преимущество писателя-фантаста заключается В том, что арсенал средств, имеющихся в его распоряжении, много Шире, чем у писателя-рeaлиста. Поэтому не случайно многие реалисты прибегали к использованию фантастических приемов для лучшего доведения до читателя своих идей (например, Олдос Хаксли, Франц Верфель, Редьярд Киплинг, Анатоль Франс; у нас — Е. Замятин, Д. Гранин, А. Платонов). Думается, такое вэаимообогащеиие будет шириться, ибо, еще раз хочу подчеркнуть — научная фантастика есть литература о человеческих делах и человеческих проблемах. Обращаясь еще раз к тем, кто отбрасывает научно-фантастическую литературу «как чепуху и мусор», очень прошу не делать этого по жутко устарелому (но, увы, сильно въевшемуся) методу: «Я, конечно, не читал, но…», и учесть, что «инакопишущие» пишут о нас.

ИНЫЕ МИРЫ

Ли БРЕККЕТ

ТЕНИ

Бесчисленное множество лет в мире маленькой голубой звезды не появлялось ни малейшего признака, звука или ощущения человека. И вот теперь, без всякого предупреждения, в воздухе вдруг снова возникло нечто знакомое — колебания, тонкая пульсация, которые могли означать только один вид жизни. Тени почувствовали его.

Тени, которые ждали так долго. Они зашевелились среди разрушенных стен. Они выпрямились и встряхнулись, и между ними пробежал беззвучный шепот, жаждущий шепот, неистовый и нетерпеливый: «Человек! Человек! Вернулся Человек!» Корабль Галактической Службы лежал на обширной равнине, окаймленной с одной стороны низкими горами, а с другой — волнистым поясом лесов. По равнине протекала речка, по берегам ее росла густая трава. Ничто не нарушало покоя, и ни малейшие следы не напоминали, что когда-то здесь было иначе.

Вдыхая теплый воздух, Хаббард зарыл ноги в почву- темную и плодородную. Он широко улыбался.

— Что-то тут есть, — сказал он. — Приятный мир. Ей-богу, приятный.

Хаббард был молод. Антрополог по специальности, он впервые очутился в космосе. Для него звезды еще светили ярко. Барриэр смотрел на него с завистью, смешанной с печалью. Барриэр молчал. Взгляд его блуждал по долине и лесу, изучал небо — подозрительный тяжелый взгляд. По возрасту Барриэр годился Хаббарду в отцы — и ощущал каждый свой год. Он чувствовал себя придавленным и покалеченным этими годами.

— Конечно, краски совершенно другие, — продолжав Хаббард, — но это ничего. Пожить бы тут немного, под этим голубым солнцем — глядишь, и люди начнут считать, что это естественно.

— Какие еще люди? — проворчал Барриэр.

— Ну, будут же люди, которые здесь поселятся!

Хаббард внезапно засмеялся. — Что это с вами? Нaкoнец-то мы нашли такой прекрасный мир, а вы мрачный, будто это скопление мертвых скал.

— Сдастся мне, — медленно возразил Барриэр, — что я повидал слишком много скоплений мертвых скал и слишком много прекрасных миров, чтобы…

Он осекся. В разговорах нет смысла. Болтать даже неуместно. Если ему больше не нравится его дело, можно отправиться на Землю и остаться там, а звезды предоставить молодым, которые не потеряли еще веру в них. Горы и лес, и равнины были спокойны в это яркое голубое утро. Ни одно крыло не разрезало воздух, ни одна лапа не шуршала в перепутанных травах, не слышалось голосов среди невиданных деревьев. Но Барриэр беспокойно суетился на месте, как старая гончая, которая чует опасность в предлагаемой игре. Это была работа Барриэра, его наука, старейшая наука человечества — рискнуть отправиться в чужие миры, ощутить неизведанное, увидеть невиданное и выжить. Он стоял во главе Земного Исследовательского отряда и был экспертом по исследованиям и разведке. Он был им всю жизнь. Слишком долго.

— Хотелось бы мне, чтобы Кендалл уже вернулся, — сказал Хаббард. — Не терпится начать.

— Что вы надеетесь найти?

— Откуда я знаю? В этом-то и прелесть. Но должна же быть какая-нибудь жизнь в мире, подобном этому!

— Человеческая жизнь?

— Почему бы и нет?

Барриэр что-то буркнул — и ничего не ответил.

Они подождали. Остальные разбрелись по равнине и речному берегу, чтобы взять пробы почвы, скал, воды и образцы растений. Все были вооружены и держались поближе к кораблю. После измерения солнечной радиации, состава атмосферы, температуры, гравитации и еще миллиона с лишним всяких показателей, определяющих пригодность или непригодность нового мира для землян, технические приборы классифицировали планету как земной тип А, и в соответствии с правилами разведки корабль опустился, чтобы определить условия на поверхности. Предварительные данные свидетельствовали о том, что условия благоприятны.

Барриэр суетился и вслушивался в тишину.

Чуть позже в небе появилось пятко. Приближаясь оно тонко жужжало — и превратилось в небесный геликоптер, который, сел возле корабля, точно комар рядом с акулой. Оттуда вышли Кендалл, его разведчик и оператор.

Барриэр устремился к ним: — Что вы нашли?

— Все то же самое, — ответил Кендалл. — Ничего особенного. Кроме… — он заколебался.

— Кроме чего?

— Вон там, за лесом. Мне кажется — это похоже на городские развалины.

— Вот как! — воскликнул Хаббард. — Видите?

Кендалл пожал плечами:

— Ребята считают — это просто скопление скал, заросших лесом. Не знаю. Сейчас будут снимки, так что решайте сами.

Люди, работавшие на равнине и на речном берегу, торопливо вернулись. Все они были молоды, как Хаббард. Пожилыми были только капитан, начальник технической части, двое ученых да Барриэр. Возбужденно загудели голоса, все говорили одновременно. Не так-то много посадок совершал земной корабль, и со времени последней прошло немало.

Исследователи напоминали подростков, освободившихся из школьного заключения, возбужденных и гордых тем, что обнаружили.