Поцелуй Морены - Е. Лена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где же ему, иноверцу, знать про наших богов. Знать о мире Навь, куда путь держат души, после смерти. Ведать, что жизнь в мире Явь, лишь одна из оболочек трех миров. Вот, и стоит, заключенный страхом, и смятением дух варвара.
Слыхал, что боги у этих выродков были. Неправильные, не наши, ни до кого не явившие свой лик. Они придумали своих богов, как придумывают имя новорожденному. Их боги есть ложь! Пыль — перелетающая из уст в уста, дикого народа.
Смочь я, хотя бы, говорить, развлек себя, рассказав, что же ждет такого неверного как он, в мире Навь. Как бы глумились над ним жуткие твари, живущие там. Смеялся бы над его погибающей от страха душой.
В немом молчании, мы продолжали смотреть на коченеющие на снегу тела. Одинокие, неживые, с болью потерь в глазах. И, спустя долгое, как мне показалось, время, впервые я прикоснулся к знакомым чувствам. Ощутил озноб. Дрожь, за которой следовало удивление. Слух вернулся, заполняя пустоту легким хрустом снега, за моей спиной.
Морена!
Богиня смерти и зимы, проводница всех усопших, наконец пришла за нами. Мне стоило в почтении склонить голову, сделать усилие над своим эфирным духом, но, как прежде, оставался бездвижным пленником. Когда она прошла мимо, почти коснувшись моего плеча, я не смог отвести своего невежественного взгляда.
Босая, почти нагая. Тонкий стан покрывали белые прозрачные ткани. Она ступала лениво, демонстрируя в каждом движении легкость, изящество, танец. Лицо и голова были покрыты вуалью, похожей на паутинку. Черные волосы, переплетенные в косу, спускались до самых бедер. Кожа ее казалось нежной, но, до странности, бледной. Остановив свой шаг, поравнявшись с духом варвара, она вытянула руку вперед. Еще раз я убедился в белоснежности ее кожи. Длинные пальцы, с черным напылением на длинных ногтях, коснулись чужой души. Дикарь, в глазах которого застыл испуг, дернулся, и превращаясь в дым, растворился. Дух отправился в мир Навь. Тело его в миг посинело, потеряв последнюю связь с душой.
Морена сняла ткань со своей головы, и без призмы вуали, обернувшись посмотрела на меня. Черты ее лица были прекрасны. Маленький нос, черные брови дуги, густые темные ресницы. Белые, без зрачков, глаза, пленяющие своим молочным цветом. Губы, темно-серые, чуть приоткрыты, будто она собиралась что-то сказать. Продолжая глядеть на воплощение смерти в девичьем лице, я обличал свою покорность пред ней. Взглядом отражал смирение, и благодарность, за позволение перейти в темный мир. Чтобы меня там не ждало, я был готов!
Медленным шагом богиня направилась ко мне. Белые очи Морены завораживали, окутывали остатки мыслей туманом. Длинные пальцы нежно касаются моей щеки, чуть грубее скользят по бороде, продолжают свой путь вниз, шея, ключица, и ладонь замирает на груди. Чувствуя холод ее прикосновений, я дрожу. Она слегка надавливает на грудь, и я вынужден сомкнуть веки, от неведомой мне раньше колкости и жгучести. Словно куски льда проходят сквозь меня, вызывая агонию.
— Ратимир! — Слышу я тихий мелодичный шепот, но не откликаюсь на свое имя. — По моей воле, ты будешь служить мне!
Боль стихла, позволяя мне открыть глаза.
Богиня склонилась над моим телом, опустившись перед мертвецом на колени. Повторяя движение как с моей душой, она гладит покойника по лицу, и задерживает раскрытую ладонь над грудью. Если бы сейчас, дух мой смог пошевелиться, я бы все равно остался стоять в немом оцепенении, наблюдая как та, что властна над смертью и зимой, погружает свои пальцы в тело воина. Они входят так легко, будто в снег, а не в человека. Тонут глубже, скрывая ладонь в груди мертвеца. Резким движением она вырывает сердце из груди. Я вижу, как с него капает кровь, и мерзко шмякаются на рубаху, куски собственной плоти. Медленно она подносит его к своим губам, бесшумно выдыхает, и выпуская из рта черный дым, произносит незнакомые мне слова, похожие на шипение змеи. Чернота проникала внутрь небьющегося сердца. Душа моя взвыла. Дух горел, пропитываясь едким смогом. Богиня поддалась вперед и коснулась губами сердца, оставляя на нем след поцелуя.
— Восстань! — Приказал шепот.
Последнее, что увидела моя душа, как Морена аккуратно возвращает черное, бьющееся сердце в грудь мертвеца…
Из глаз текли слезы. Я чувствовал жизнь, себя, свои руки и ноги. Чувствовал живот, без смертельной раны. Слышал. Дышал. И, открыв глаза увидел ее.
Мой дух видел мир серым, но если небо, после моего пробуждения, окрасилось вновь голубым, то она не изменилась. Та же бледная, иная красота. Только темно-серые губы стали ярко алыми. Богиня была так близко, что я мог разглядеть мерцающие, застывшие снежинки, налипшие на густые ресницы.
Она не позволила мне встать. Продолжала держать ладонь на груди.
— Почему? — С трудом заставив себя говорить, хрипло спросил я.
— Мне нужен слуга, и проводник меж мирами.
— Но, я…
— Тшшш… — Ее шепот заставлял испытывать слабость. — Впусти тьму в свое сердце, дай ей исцелить тебя.
Холодная ладонь накрыла мои глаза, заставляя, против воли, погрузиться в сон.
Впусти тьму в свое сердце
Пробуждение было резким, принудительным, как и сон. Открыл глаза, и столкнувшись с ослепительным солнцем, зажмурился. Оно было ниже к горизонту, и только взбиралось вверх. Значит прошел день, а за ним ночь. Но как знать, может я пролежал гораздо дольше. Снег успел укутать меня белым одеялом.
Что я видел? Было ли это правдой?
Отрицать не посмел. Мороз не погубил мое тело. От смертельной раны на животе, не осталось и следа. В груди пощипывало. И, чувствовал я себя необычно, но при том бодро.
— Морена! — Тихо произнес вслух, имя спасительницы.
Что же значили ее слова? По чужой воле, вернулся в мир Явь. Обрел исцеленное тело. Каков мой долг пред ней?
Терзаемый сложными думами, продолжал сидеть на снегу, как дурак, не замечая происходящего за спиной. Звериный рык, по счету уже третий, вырвал меня из мыслей, заставляя обернуться.
Два волка, серые шкуры которых сияли при дневном свете, разделив между собой мертвого варвара, смачно пожирали его тело. С клыков вместе со слюной капала багряная, как гроздья рябины, кровь. Этот запах! Я ощущал его всем телом. Чувствовал ли так прежде? Разве может кровь пахнуть? Знал ли я, до этих пор, столь насыщенный, кроваво-сладкий аромат?
Внутри меня все содрогнулось. С ужасом признал, что жажду присоединиться к
