Крылатые защитники Севастополя - Александр Дорохов

В этот момент разведчикам удалось сфотографировать порт. Они взяли курс к острову Фидониси. Однако оставшаяся четверка «мессершмиттов» догнала их и атаковала. Два истребителя набросились на самолет Анатолия Агапкина, стрелком–радистом у которого был Антошкин.

Позже он рассказал:

— Ведущий гитлеровец просчитался в дистанции и оказался метрах в пяти от хвоста бомбардировщика. Я успел дать по нему пулеметную очередь. «Мессершмитт» загорелся и пошел вниз. Его ведомый тоже приблизился к нам настолько, что я хорошо видел его свирепое лицо. Он погрозил [8] мне кулаком, развернулся, поставил самолет на крыло и с дистанции не более двадцати метров обрушил на нас огненный шквал. Я почувствовал обжигающий удар в правое бедро и острую боль. Пулеметная очередь прошла и по груди. Меня спас от гибели парашют. Только сильно ударило о турель. По бомбардировщику загулял ветер, болталась часть киля, отскочил элерон. Наш самолет пошел со скольжением, теряя высоту. С помощью воздушного стрелка младшего сержанта Михаила Стрелкова я перевязал рану и сказал ему:

— Миша, узнай, что с командиром.

— Командир убит, — доложил Стрелков.

Но младший сержант ошибся — летчик был ранен в голову и потерял сознание.

Бой продолжался. Штурмана Алексея Быстрова из экипажа Агапкина ранило в ногу. Но, превозмогая боль, лейтенант взял управление самолетом на себя. Таким образом Алексей Никитович спас тех, кто летал с ним, и сохранил боевую машину.

Когда самолет вернулся на аэродром, в нем насчитали около 200 пробоин. А в нагрудном парашюте сержанта Антошкина обнаружили несколько пуль.

К началу июля бригада получила новые двухмоторные двухкилевые самолеты — десять пикирующих бомбардировщиков ПЕ‑2 конструкции Владимира Петлякова.

«Петляковыми» в первую очередь вооружили пятую эскадрилью 40‑го полка.

На этих самолетах 13 июля эскадрилья нанесла групповой удар по центру нефтедобывающей и перерабатывающей промышленности Румынии — Плоешти. Удар этот вошел в историю Черноморской авиации как один из смелых, дерзких и удачных, предпринятых в первые недели войны. Его задумал и лично возглавил командир эскадрильи капитан Александр Пехувич Цурцумия, ветеран Черноморской авиации.

Профессию военного Цурцумия избрал по зову сердца. Закончив школу летчиков, он прибыл в Черноморскую авиацию. Здесь вступил в члены партии.

В налете на Плоешти участвовало шесть экипажей.

На задание вылетели в середине дня с одного из аэродромов Молдавии, куда перебазировались накануне. Надо было использовать фактор внезапности. В дневное время сделать это трудно. На помощь пришли находчивость и военная хитрость. ПЕ‑2 тогда еще были новинкой. Имея два киля, они походили на немецкие самолеты МЕ‑110 и ДО‑215. [9]

Это сходство и решил использовать Цурцумия. К Плоешти зашли со стороны Карпат, откуда противник не ожидал нападения. Появление «Петляковых» над целью не вызвало тревоги. Несомненно, фашисты приняли их за своих.

ПЕ‑2 легли на боевой курс. Штурманы — старшие лейтенанты Александр Горбылев, Петр Карташев, лейтенанты Иван Филатов, Владимир Василевский, Петр Родионов и Иван Резников — спокойно прицелились. С высоты трех тысяч метров они сбросили на нефтезаводы 24 фугасные и столько же зажигательных бомб.

Гитлеровцы все же оказали сопротивление, хотя и с опозданием. С ближайшего аэродрома поднялись истребители. Восточнее города Фокшаны они настигли черноморцев. Завязался воздушный бой. В ожесточенной схватке штурман лейтенант Иван Филатов и стрелок–радист младший сержант Александр Алексеев сбили два «мессершмитта». Но и фашистам удалось сбить один ПЕ‑2. Самолет упал на территории противника в окрестностях Текучи. Летчик командир звена лейтенант Алексей Демьянович Александров, штурман лейтенант Иван Резников попали в лапы врага и провели в фашистской неволе три долгих года.

Каковы же результаты налета? По данным разведки, было разрушено два заводских корпуса, два нефтесклада, нефтеперегонный завод «Униреа», дававший семь процентов всей продукции района, разбито много вагонов, цистерн и баков с нефтью, сожжено около четверти миллиона тонн нефтепродуктов. Огненное море бушевало трое суток.

В состав 62‑й бригады входило три полка: 8, 32 и 9‑й. Первые два базировались на аэродромах Крыма, а 9‑й в Очакове.

Черноморцы еще находились под впечатлением смелых действий наших бомбардировщиков, как флот облетела новая волнующая весть: «25 июля командир звена первой эскадрильи 32‑го полка лейтенант Евграф Рыжов, первым на флоте таранил над морем самолет–разведчик «Хейнкель‑111».

…Раннее июльское утро. На Качинском аэродроме дежурит пара истребителей МиГ‑3. В их кабинах находятся командир звена лейтенант Рыжов и молодой летчик лейтенант Телегин. Поступило сообщение службы противовоздушной обороны о том, что над морем появился вражеский самолет, идущий курсом на Севастополь. Дежурные истребители немедленно взлетели.

Летчики внимательно осматривались, но противника не было видно. Прошло несколько томительных минут. Пилоты были почти уверены, что фашист или вернулся назад, [10] или уклонился куда–нибудь в сторону. Однако поиск все же продолжали.

Вдруг, далеко впереди себя, над морем они увидели темную точку. Увеличили скорость. Вскоре распознали двухмоторный «Хейнкель‑111», вооруженный шестью пулеметами. Враг найден. Но тут случилось непредвиденное. Петр Телегин по неопытности забыл открыть жалюзи водяного радиатора, мотор перегрелся, а потом его совсем заклинило. Телегину пришлось взять курс на берег и совершить вынужденную посадку в Евпатории.

Рыжов остался один. «Хейнкель» шел на высоте более 7000 метров. Вражеский летчик, видимо, заметил истребитель и попытался отклониться в сторону, но явно опоздал. Рыжов вывел свой МиГ‑3 прямо на цель. Расстояние быстро сокращалось. Вот уже отчетливо видны опознавательные знаки фашистского разведчика, еще секунда — и тут застучал пулемет противника. Пули пробили козырек кабины истребителя и радиатор. Вода проникла в нижнюю часть кабины, обжигая ноги, горячий пар нестерпимо ударил в лицо.

Ситуация сложилась опасная. Но летчик продолжал натиск на врага. Он хотел дать очередь по «хейнкелю» с короткой дистанции, но оба пулемета почему–то молчали. А разведчик между тем начал безнаказанно уходить. Что делать?

«Иду на таран», — решил Рыжов и до отказа отжал сектор газа. Мотор взревел, истребитель рванулся вперед и на большой скорости ударил лопастями винта по хвосту «хейнкеля». Раздался сухой треск, и вражеский самолет, распадаясь на обломки, полетел в море.

От удара Рыжов на какое–то мгновение потерял сознание. Очнувшись, понял, что МиГ‑3 находится в крутой спирали, теряя высоту. Напрягая все силы, летчик вывел его в горизонтальное положение. Высота не превышала и тысячи метров. Мотор сокращал обороты и, наконец, совсем смолк. Наступила гнетущая тишина. Неумолимо надвигалось море. Выход был один: спасаться на парашюте. Но высота уже не гарантировала безопасность, и летчик посадил сухопутный самолет на… воду. Море мгновенно поглотило машину. Рыжов едва успел выбраться из кабины. Спасательный жилет помог ему удержаться на воде. Это произошло западнее мыса Тарханкут.

Вокруг расстилалось пустынное море. Евграф Михайлович снял с себя летную одежду: реглан и даже ботинки, так было легче. Осмотрелся, пытаясь сориентироваться по [11] солнцу. Определив, где должен быть берег, поплыл. Через несколько часов обессилевшего летчика подобрал «морской охотник» и доставил в Одессу.

Вскоре он вновь был среди однополчан.

Вслед за Рыжовым воздушный таран совершили летчики 9‑го полка — Борис Черевко, Владимир Грек, Александр Катров и 8‑го полка — Иван Беришвили. Это было в небе Одессы.

28 сентября заместитель командира эскадрильи 32‑го полка старший лейтенант Семен Карасев у побережья Качи таранил «Юнкерс‑88». Воздушная струя от моторов бомбардировщика дважды отбрасывала МиГ‑3 назад. И только с третьей атаки Карасеву удалось нанести удар.

Свою искалеченную машину летчик успел покинуть, выпрыгнув с парашютом. Приводнился он недалеко от берега. Там его и подобрал катер.

17 июля боевой счет 32‑го полка открыл лейтенант Николай Савва, который вскоре также стал героем воздушного тарана. Северо–западнее Севастополя летчик сбил самолет–разведчик «Дорнье‑215». Командование и друзья тепло поздравили лейтенанта с первым успехом.

18 октября в воздухе дежурила пара истребителей 32‑го полка. Ведущий Евграф Рыжов, ведомый — Николай Савва. Оба — коммунисты. На высоте 6 тысяч метров они заметили немецкий бомбардировщик «Дорнье‑215». Он вел воздушную разведку. Истребители атаковали его. Первым настиг врага Рыжов. Экипаж разведчика огрызался огнем пулеметов и повредил самолет Рыжова. Пришлось выйти из боя. Тогда в атаку ринулся Савва. Открыв огонь, он заставил замолчать вражеского стрелка и вывел из строя один мотор. Бой проходил уже вдали от берега. Запасы горючего на МиГ‑3 кончались.