Спам - Михаил Омельченко

***

Было уже темно, когда раздался телефонный звонок, вырвавший меня из небытия. Неожиданный и потому особенно неприятный. Спросонья я даже не подумал, кто это может быть. Машинально взял трубку и тут же пожалел об этом.

– Глеб?

Голос я, конечно, узнал, и ничуть ему не обрадовался. Нужно было сразу бросить трубку. Но что-то во мне не сработало, видимо, от резкого пробуждения, и я хрипло буркнул:

– Вы ошиблись.

Сбросив звонок, я посмотрел на часы. Было двенадцать минут девятого. Я включил торшер, откинул одеяло и, зевая и потягиваясь, сел. На полу валялась «Алхимия слова» Парандовского, которую я, видимо, штудировал перед сном. Точнее, читал, чтобы не уснуть раньше времени. Падая, книга захлопнулась, и сказать теперь сходу, на чем я там остановился, было затруднительно.

Тут же перезвонили. Не было особой нужды проверять, кто именно, но я, конечно, не удержался и глянул. Лаконичное «Антон» говорило само за себя.

Этот звонок был из другого мира, который не желал оставлять меня в покое и даже здесь настойчиво напоминал о себе. Я посидел немного в неприятном со сна желтом полусвете, постепенно приходя в себя и размышляя над тем, что же ему на самом деле нужно и сколько еще все это будет продолжаться. Я думал об этом минут пять, не меньше, но так и не нашел ответа, который бы мне понравился и при этом не выходил бы за рамки действующей реальности.

Конечно, ему было нужно только поговорить. Но этот разговор в любой момент мог пойти по чужому, незапланированному мной сценарию, а к этому я сейчас был совершенно не готов.

Отложив телефон и глубоко вздохнув то ли со сна, то ли с досады, я разыскал на столе среди бумаг пульт и включил старый обшарпанный телевизор, который перетащил из кухни. На экране появился тип в мятой шляпе, сдвинутой на затылок, который сосредоточенно копался в вещах, явно ему не принадлежавших. Жменя чего-то вызывающе кружевного в одной руке и розовое скромное – в другой. Видно, что последнее интересует его больше, хотя и непонятно почему. Ну и кто он, маньяк или детектив? После небольшой паузы добыча полетела в корзину, а на грубом лице отразилось явное разочарование. И все стало на свои места.

Сцена была откровенно так себе. Такая, что я вряд ли бы стал описывать нечто подобное в собственной книге. Но во мне что-то сработало. Что-то на уровне подсознания. И большой палец рефлекторно задергался в поисках кнопки авторучки, которую я только что видел где-то на столе.

Сон как рукой сняло, и сразу вернулось настроение. То, которое меня нечасто баловало, а в последнее время и подавно. Это трудно было с чем-то спутать и грех упускать. Грех и настоящее расточительство.

Сдвинув одеяло в сторону, чтобы не мешало, я взял ручку, листок из тетради в клетку и, подложив для удобства книгу, принялся записывать. Все, что происходило на экране.

Начав с простого описания сцены, как обычно, я стал дополнять ее собственными комментариями и новыми, даже для себя неожиданными смачными подробностями. Это у меня всегда неплохо получалось, особенно когда приходилось переводить что-то совсем уж скучное и примитивное.

Стараясь поспеть за мыслью, я набрал такой темп, что слова сами собой нещадно сокращались, буквы коверкались и оставалось только надеяться, что потом все это можно будет разобрать.

Вышло что-то около страницы. Ерунды, конечно. Это был преимущественно мусор, который я и не думал куда-нибудь втискивать. Но это было хоть что-то. Во всяком случае, больше, чем я сделал за весь сегодняшний день. Да и за вчерашний, если честно.

А сцена уже сменилась, и теперь мой подопечный с удивительной покорностью принимал размашистые зуботычины от лысого здоровяка, появление которого я за писаниной пропустил. Не иначе, как за то самое бельишко.

Нет, ну кто так бьет? Разве так бьют? Как будто не убить хочет, а, наоборот, в чувства привести. Замах. Удар. Замах. Удар. Я за это время зевнуть успею. А этот?..

Я ждал, рассчитывая повторить свой творческий подвиг, но почувствовал, что настроение уходит, а вместе с ним и мысли, и вздохнул. Все, приехали. Было желание запустить чем-нибудь о стену. Для разрядки.

Давно я заметил, что если как следует разозлиться, то работа идет куда веселей. Никаких лишних мыслей. А те, что есть, четкие и внятные. Достаточно внятные, чтобы с ними можно было работать. Но как управлять всем этим, я понятия не имел.

Я уже взял пульт, но, покрутив его в руках, просто переключил канал. Ну, разобью я его вдребезги, и что это изменит?

Сам виноват. Привык выезжать за счет других. Привык подсматривать и подражать. Настолько привык, что разучился думать сам и смотреть на вещи по-своему. Увяз в этом и даже перестал получать от увиденного и прочитанного удовольствие. Начал искать в чужом слабости и ошибки. А ведь сам до сих пор даже на такое не способен.

Новости, музыка, реклама, детская передача, снова музыка. Я смотрел все подряд и щелкал пультом сразу, как только до меня начинал доходить смысл увиденного. Дальше. Дальше. Дальше. Этот калейдоскоп действовал на меня гипнотически, но круге на третьем я понял, что пора бы остановиться.

Это были новости экономики. Ведущий, мужчина лет сорока, – в деловом костюме, живое воплощение образа успешного бизнесмена, – стоял у какого-то графика и водил руками, так что происходящее на экране сильно смахивало на прогноз погоды. По крайней мере, линии графика в целом соответствовали перепадам температуры, которые случились за последние, ну, скажем так, недели две. В общей динамике и конечном направлении. По большей части вверх.

Хотя про погоду там, конечно, не было ни слова. Мужик открыто и без затей делился секретами доступного счастья. Как быть богатым, успешным, жить на широкую ногу и ни от кого при этом не зависеть. А это, черт побери, очень здорово – ни от кого не зависеть. Оказывается для этого не нужно ничего делать, только купить и продать. Зато какие перспективы на будущее. Просто сказка. Тебе бы пылесосы продавать, мужик. В супермаркете.

Я не люблю чужие советы. И неважно, из какой области и от кого они исходят. Но сейчас честно попробовал вникнуть в суть того, о чем шла речь. Наверняка это были вещи не просто логичные, но и научно обоснованные, подтвержденные какими-нибудь формулами и расчетами. Ведущий говорил довольно убедительно, и чувствовалось, что он неплохо разбирается в теме. Но надолго меня не хватило. Через минуту стало невмоготу, и, плюнув на все, я отправился на кухню – размяться и вдумчиво перекусить. А потом я собирался еще немного поработать.

Чайник, расписанный крупными красными цветами, я поставил греть на плиту. Потом достал из холодильника масло, сделал бутерброд и стал у окна, прислушиваясь, как потихоньку начинает закипать вода.

Сумерки давно подмяли под себя двор и окрестности, так что за окном ни черта было не разобрать. Только горевшие окна дома напротив и силуэты там, где шторы были не задернуты.

Уныло, но отсюда и днем вид не лучше. Ни деревьев, ни кустов, ни клумб с цветами. Ничего, что сделало бы пейзаж за окном привлекательным. Одни пучки колючего сухостоя да заросшие сорняком песочницы, которые уже давно приспособили под свои нужды домашние питомцы. А еще уродливые конструкции, сваренные из остатков водопроводных труб и растрескавшийся, как необожженная глина, асфальт. И все выглядит так, словно строительный мусор отсюда не вывозили, а притоптали, кое-где присыпав землей. Мертвой землей, на которой дома, как и люди, в этом городе держат дистанцию, чтобы оставаться друг от друга подальше.

Тем, кто здесь живет, плевать на вид из окна. Все привычно. Двор как двор. Такой же, как все, абсолютно такой же. У этих людей другие заботы. Каждое утро вставать ни свет ни заря и мчаться, может не позавтракав, на работу на другой конец города, заражаясь по пути – в пробках и в толпе – новым, пока еще не изученным вирусом остервенелого пофигизма и молчаливо выплескивая на других негатив. А потом весь день изображать высокий дух корпоративного единства, как будто нет в этой жизни ничего более важного, чем делать работу, глобальный смысл которой вряд ли кто-то может себе объяснить.

И ради чего? Ради чего все это? Чтобы перевернуть этот мир? Или сделать его хоть чуточку лучше? Черта с два. Главное, выложившись по полной и вернувшись поскорее домой, иметь возможность слопать долгожданный гидрогенизированный ужин и такой-же по содержанию любимый сериал. Отличный вечер, если не думать, что наутро все повторится. Все, вплоть до мелочей.

Меня даже передернуло, и хорошо, что чашка, которую я держал в руке, была уже пустой.

***

«Он стоял на темной лестнице, на фоне чуть светлого окна, ожидая, что вот-вот на него набросится убийца. Страх тяжелыми волнами постепенно заполнял все его сознание. Он был напряжен».