Неуловимый Джек - Деннис Уитли

— Послушайте, сэр! При таких грабительских процентах через пару лет весь Лессингэм-Парк окажется вашей собственностью. А что я получил от вас? — жалкие три тысячи фунтов! Разрази меня гром!

— Сэр Джон может скончаться значительно раньше, — с надеждой в голосе проговорил мистер Магдален.

— Черт возьми! Сэр Джон не умрет еще лет десять. Да он вполне протянет и все двадцать, — тут у мистера Лессингэма от испуга перехватило дыхание. — Сколько к тому времени я буду должен вам?

Мистер Магдален, поморщившись, сообщил ему, что всего состояния набоба может не хватить, чтобы погасить сумму долга, которая набежит за такой срок. Но зачем мистеру Лессингэму столь мрачно смотреть на вещи? Мистер Лессингэм, однако, не мог смотреть на них иначе.

— Так, значит, я продал себя за чечевичную похлебку, ну и ну! — возмутился он, с нескрываемым отчаянием взглянув на ростовщика, и тут его голос неожиданно перешел на рык: — Мне пришла в голову мысль…

— О, подождите! Подождите минуточку! — взмолился мистер Магдален. — Мистер Лессингэм… сэр… вы когда-нибудь думали… гм-м… о женитьбе?

Суть сделки была чрезвычайно проста. У мистера Магдалена имелась взрослая дочь, которой однажды предстояло унаследовать его неправедно нажитые и не принесшие ему никакой радости миллионы. И он чувствовал, что все его труды окажутся напрасными, если эти деньги не позволят ей занять такое место в обществе, где богатство позволяет сполна наслаждаться всеми благами жизни.

Однако ответ мистера Лессингэма был сколь скор, столь же и прямолинеен. В недвусмысленных выражениях, крепости которых позавидовал бы любой ломовой извозчик, он подробно прошелся по предполагаемой родословной мистера Магдалена, не забыв и самого ростовщика, но когда он добрался до единственного отпрыска мистера Магдалена, последний неожиданно остановил его.

— Не пытайтесь утверждать, что не измените своего мнения, — ледяным тоном произнес ростовщик. — Со вчерашнего дня вы должны мне более двух тысяч пятисот фунтов комиссионных, и если к четырем часам пополудни вы не принесете мне эти деньги, завтра утром я появлюсь у сэра Джона и предложу ему оплатить post-obit.

Для мистера Лессингэма это был удар ниже пояса. На мгновение он словно лишился дара речи и лишь ошеломленно хлопал глазами, тупо уставившись на мистера Магдалена. Затем он разразился проклятиями, быстро, впрочем, сменившимися мольбами вперемешку с угрозами. Но мистер Магдален оставался неумолим: ведь теперь мистеру Лессингэму — и он прекрасно понимал это — предстояло выбирать между Хайгейтом[4] и почти полной нищетой.

Проклиная в душе всех и вся, мистер Лессингэм выехал на вершину Хайгейт-Хилл, откуда открывался прекрасный вид на Лондон и широкую ленту Темзы, сколько хватало глаз извивавшуюся по равнине. Однако сегодня он остался равнодушен к столь великолепной панораме и, хорошенько пришпорив своего вороного коня, помчался вниз по склону, направляясь в сторону Холлоуэя.

У подножия холма и произошла его встреча с Неуловимым Джеком. Увидев преградившего ему путь всадника в маске и с пистолетом в руке, мистер Лессингэм немедленно остановился, как ему было и велено. Однако требование расстаться со всеми имеющимися у него деньгами и ценностями показалось ему настолько издевательски-неуместным, что он, и без того раздраженный свалившимися на него невзгодами, пришел в неописуемую ярость. Неуловимый Джек, к своему несчастью, даже не подозревал, со сколь отчаянным малым, опасным даже в относительно спокойном расположении духа, свела его сегодня изменчивая фортуна. А когда он это понял, было уже поздно. С быстротой молнии в воздухе мелькнул длинный хлыст, которым мистер Лессингэм нещадно погонял своего скакуна, его конец ударил грабителя точно в висок, и тот без чувств рухнул на землю. Когда Джек пришел в себя, он лежал на травянистой лужайке, скрытой от дороги густо разросшимися деревьями, возле которых паслись две привязанные лошади: его гнедая кобыла и вороной конь мистер Лессингэма.

Сам же мистер Лессингэм сидел неподалеку от своего поверженного противника и пристально наблюдал за ним. Разумеется, он принял необходимые меры предосторожности и забрал у разбойника оба принадлежавших ему пистолета и шпагу — прекрасный образчик кузнечного искусства, с эфесом, инкрустированным перламутром, и головкой из мыльного камня размером с голубиное яйцо, на перевязи из выделанной кожи, украшенной золотой аппликацией в виде узорчатых дубовых листьев.

Удостоверившись в том, что у негодяя нет другого оружия, мистер Лессингэм обшарил его карманы и обнаружил там, помимо прочих мелочей, золотую табакерку, увесистый кошелек, набитый гинеями, и дорогое кольцо с бриллиантами. Не видя греха в том, чтобы обокрасть вора, мистер Лессингэм со спокойной совестью положил эти находки себе в карман, сочтя их неожиданным подарком небес.

Неуловимый Джек сел, поправил съехавший набок парик и болезненно поморщился, коснувшись шишки, вздувшейся у него на лбу. Не понимая, где находится и что с ним приключилось, он тупо огляделся по сторонам, и, заметив насмешливо улыбавшегося мистера Лессингэма, начал было, но тут же осекся:

— Какого дьявола…

— У меня есть для тебя одно небольшое дельце. Оно как раз в твоем вкусе, и поэтому я советую тебе не отказываться от него. Иначе мы немедленно едем в Брайдуэл.

— Вы можете выражаться яснее? — спросил Джек.

— Сейчас тебе все будет предельно ясно, — отозвался мистер Лессингэм. — Завтра, рано утром, мы вместе еще раз приедем сюда и, спрятавшись за этими деревьями, станем поджидать наемный экипаж, который появится со стороны Лондона. Редко кто берет наемный экипаж, отправляясь в такую даль, так что ошибка маловероятна. Но чтобы совсем исключить ее, я постараюсь сперва убедиться, кто в нем едет, а затем, по моей команде, ты остановишь его. Ты потребуешь от пассажира раздеться и отдать тебе свою одежду, а также заберешь весь багаж, который окажется в карете. Добычу ты вручишь мне, после чего можешь проваливать ко всем чертям. Понятно?

Джек медленно поднялся на ноги. Он покачнулся и вновь приложил руку ко лбу.

— О черт! У меня кружится голова. Дайте мне руку, сэр.

Жестокая улыбка исказила полные губы мистера Лессингэма.

— Можешь не рассчитывать на это. Иди вперед, и без фокусов, если не хочешь лишиться своего единственного шанса отсрочить знакомство с петлей. Будь ты хоть самим Неуловимым Джеком, тебе не удастся ускользнуть у меня из пальцев.

В ответ Джек только задумчиво улыбнулся и пошел, слегка пошатываясь, к лошадям, а мистер Лессингэм следовал за ним по пятам, держа наготове хлыст.