Крылья для демона - Евгений Орлов

– Виталя…

– Слышали уже, – буркнул Рядов, расстегивая барсетку. Женщина обреченно смотрела, как он разворачивает листок. Мишка подполз к матери, обхватил ее ноги, она присела, виновато глянула снизу вверх.

– Простите, он маленький – боится. Вы поговорить?

– Поговорить, поговорить, – Рядов протянул бумагу. – Читай!

– Что это? – она тупо уставилась на документ.

– Собственник квартиры тридцать пять – Моленко Андрей Юрьевич, – «помог» Рядов. – А что ты здесь делаешь – не понимаю!

– Но Виталя договорился!.. – ее губы затряслись.

– С кем? С нами – нет!

Она трепала в руках бумагу, наглаживала Мишку. Вдруг догадалась.

– Вы ему позвоните – есть телефон! Это, наверное, недоразумение!

– Умница, – восхитился Ромка. Между прочим, взял из горы грязной посуды кухонный нож. Повертел его в руках. – Откуда дикость такая?

– Что вы… ребенка напугаете! – она прижала Мишку. – Вы позвоните.

Ромка бросил ножик обратно, пирамида посуды покатилась и рассыпалась со звоном.

– Ма-а! – мальчик сжал кулачками мамкину рубаху.

– Прекратите! – она поднялась, попробовала их вытеснить, малыш разревелся.

– Короче так, мамаша! Выметайтесь! – Рядов ловко подхватил документ, потряс им перед глазами. Обернулся на товарищей. – Выносим! – Артем сорвал с вешалки ворох одежды: драповое пальто, детскую курточку и варежки. Пнув дверь, вывалил в коридор.

– Не смейте! – заголосила она.

Ромка столкнул ее на диван.

– Молчать, придавлю! И гаденыша твоего!

– Мама!!! – Мишка вцепился в его штанину. Ромка закинул мальчика к матери.

– Лежать, бл! Берегите целки!

– Позвоните Витале! – не унималась она. Бросилась к комоду, нервно выдернула ящик, перевернула. В хламе обнаружился огрызок тетрадного листа. Женщина затрясла им. – Вот, позвоните! – Рядов равнодушно рассмотрел корявые цифры – порвал, обрывки полетели ей в лицо.

– Знать не знаю никакого Виталю. Захочет, пусть ищет Моленко – ему пояснят, а надо – спросят.

– Будьте людьми, ведь мальчик маленький… на улицу. Я заплачу, сколько надо, скажите!

Рядов с усмешкой оглядел ее с ног до головы.

– Собой что-ли? Откуда у тебя деньги, чума?

– Я заплачу!

– Уплочено, мамаша! – Ромка и Артем вздернули печку, бросили ее на одежду, коридор загрохотал.

– Не надо! – взмолилась она. – Нам пойти некуда…

– К Витале! – посоветовал Ромка. Отправил в коридор посуду. Мишка, растирая слезы, попробовал ударить самосвалом. Щегла оттолкнули.

– Не лезь! – ее столкнули на пол. – Коза, приподнимись! – Выволокли диван. Рядов опрокинул «стенку», зазвенело стекло.

– Не надо, ради Бога, не надо. Позвоните….

– Вот к Богу и езжай – он добрый, – съязвил Артем. Женщина поймала его глаза, Артем вздрогнул, не в силах отцепиться от черных зрачков. Ваза выскользнула, рассыпалась блестящими кубиками, а воздух липко налился в уши. Однако в голове отозвалось:

– Поеду! За тебя замолвлю – обманул ты меня… – Детский визг вывел из ступора, Рядов отрывал от матери сына:

– Уймись, сученок!

Артем проморгался, подошел, женщина забито отшатнулась, посмотрев насквозь.

– Что ты сказала? – потребовал он.

– А?.. – не поняла она, машинально завернула паспорт вместе с иконкой в носовой платок и спрятала на груди.

– Кому замолвишь? – надавил Артем. – Шугаешь? Передай Витале – глаз на жопу натяну, если сунется. – Женщина сплела пальцы, заломила руки. Артем попытался переорать детский рев. – Не молчи! – Она испугано заморгала. Артем не унимался. – Так и скажи своему петуху – поняла? – Поняла?! Передашь?!!

– Да, – она обреченно кивнула. Боль скрючила ее, и женщина, осев, заплакала. – Я передам…

Участковый нервно кусал губы. Фуражка сбилась, высокий лоб блестит капельками пота. Слесарь, исполненный пролетарского пофигизма, меняет замок. Понятые затравленно косились то на милиционера, то на женщину с ребенком: Мишка блажить перестал – размазывал сопли и жался к матери. Робко пробирались меж тюков и мебели случайные соседи.

– Распишитесь, – участковый протянул планшетку.

– Здесь? – женщина затравленно посмотрела на служителя закона.

– Ниже! – буркнул тот, ментовский палец ткнул в галочку.

– Простите, у вас не будет ручки? – спросила женщина у понятого, грузного дядьки с красной сеткой капилляров на лице. Он молча отдал дешевую ученическую ручку с обгрызенным концом. В положенном месте появилась крохотная подпись. Женщина будто повисла в воздухе. – Все?

– Все, – подтвердил участковый. Понятой строго посмотрел.

– Ручку верните!

– А?.. Ой, простите! – она спешно отдала ее.

Участковый зашуршал копиркой, выдал блеклую копию.

– Всего доброго, – он приложился к козырьку, толкнул слесаря. – Семеныч, закончил?

– Угу, – пролетарий проверил замок: собачка мягко пробежалась туда-сюда. – Готово, пользуйтесь. – Милиционер дождался кивка Рядова.

– Ну, тогда порядок…

Власть растворилась серым френчем в темноте, сгинули соседи, Рядов шушукался со слесарем – торговался из-за рубля-другого. Артем пытался поддержать Ромкино зубоскальство, но глаза, нет-нет, а возвращались к выселенцам: два плоских силуэта из черной бумаги, дрожит в руках белый прямоугольник липового протокола. Мальчишка захныкал, запросился в туалет. Женщина растерялась.

– Ну, куда же, Мишенька?

– Да, гадь здесь, – заржал Ромка. – Вон – лифтовая вся в говне…

Женщина затряслась, сжала малыша.

– Зачем?.. – она захлебнулась в Мишкином реве. Ни одна дверь не открылась…

– Тёма, а что делать, что делать?!! – повторял Рома. Рядов подбросил лишь до Покровского парка, обветшавшее здание университета мрачно глядело в спину. На лавочках, невзирая на морось, тосковали шахматисты, старенькие зонтики скрывали седые головы и мысли. – А че! Козу со спиногрызом все равно бы выгнали – почему не мы? Артем молчал, мерил шагом потрескавшийся асфальт. Рома вяло добавил. – Гульденов не хило подняли…

– Не хило, – согласился Артем. На круглой площадке – постамент; там, вместо украденного металлургами Пушкина, грубый крест.

Мэрия обещала воздвигнуть храм… Крепкое дерево успело почернеть, наполниться сокровенным и неисполненным. Рядом, какая-то сумасшедшая с мольбертиком, знай себе, кидает по картону кисть, очерчивая контуры несостоявшейся стройки: луковицы, оконца – будто не видит виноватого креста. Артем приостановился, заглядывая под зонт.

– Бог в помощь! – сказал он. Бледное, почти прозрачное лицо поднялось, светло-серые глаза чиркнули по незнакомцу. Волосы прилипли к щекам, губы посинели, белые пальцы опустили кисть.

– Простите? – не поняла девушка.

– Бог в помощь, – повторил Артем.

– Спасибо, – она смутилась, хлюпнула носом. Серая мышка, ничего примечательного: средний рост, средняя внешность, серые волосы собраны в мышиный хвостик, необъятных размеров водолазный свитер скрывает фигуру. Рома оценил черно-белый стиль.

– Мрачновато. – Предложил небрежно. – Может, развеселимся? – Девушка испуганно зажалась. Лысый не унимался. – Трава есть,… Кто там из ваших ухо резал, Кикасо? Или пивка? – Ромка приобнял художницу. Она забилась.

– Оставь! – Артем подобрал оброненный картон, успел заметить глубокие тени, обволакивающую тьму, редкие белые полосы – правда, мрачновато. Ромка нехотя отстал. Артем подал ей эскиз. – Держи. Не обижайся. – Она молча вернула картон на мольберт. Шмыгнула носом.

– Уйдите… пожалуйста… вы мне мешаете. – Пальцы машинально перебирали кисточки в банке. Ромка попробовал окрыситься, но Артем перебил.

– Уходим-уходим! Прости, черно-белая! – он улыбнулся.

Ромка фыркнул.

– Мышь!..

Глава 2. Даша.

В школе за глаза величали молью, мама бледность обзывала «аристократической», дальше всех пошла тетя Соня: «Смертушка». Она не обижалась, нечего обижаться – что есть, то есть. В череде смуглых родственников Дашка умудрилась выродиться в бледную поганку. Папа шутил о пробегающем соседе, мама дулась и хваталась за сердце.

Сегодня первой пары не было – позволительно понежиться под одеялом, а не метаться сломя голову. Цокает будильник, Мартен вьет круги, выразительно заглядывает в глаза. Паршивец! – косит, что не покормили. Зажмуришься, уколет седыми усищами: «Не спать!». А вот тебе! Дашка отвернулась, Мартен примирительно замурчал, потерся об спину. Впустую. Встал передними лапами на ребра, пятки-карандаши больно надавили. Дашка дернулась:

– Уйди!

– Мр-р.

– Уйди, маму доставай.

– Мр-р.

– Сама знаю, что ушла.

– Мр-р, – кот подтянул лапу, невзначай выпустив коготки, извинился. – Мр-р.

Дашка уселась.

– Дурак! – Кот соскочил с дивана, на середине комнаты обернулся.

– Да, иду я, иду, – пообещала Дашка. Втыкаясь спросонья в углы, прошла на кухню. Так и есть – полная миска. Перемешала указательным пальцем сухой корм. Мартен нетерпеливо оттолкнул руку, захрустел. Дашка вздохнула. – Доволен?