Искатель. 1984. Выпуск №2 - Игорь Козлов

— Все продумано до мелочей, — вступил наконец в разговор «инглиз». — Смотри… — Он достал карту.

— Товарищ старший лейтенант, а вы не предлагаете альпинистскую авантюру? — По чуть заметному напряжению в голосе начальника пограничного отряда полковника Шрамова Ларин понял, что его сообщение принято всерьез.

— Никак нет, — как можно увереннее ответил он. — Нарушителя нужно взять именно сейчас, на плато. Иначе утром он встанет на маршрут, и тогда придется блокировать весь район. Посмотрите сами, оттуда веером расходятся хребты. По какому он пойдет?.. — Ларин знал, что прямо перед начальником отряда висит на стене большая карта.

— Хорошо… — после небольшой паузы снова заговорил полковник. — Но разве один вы сможете совершить такое восхождение?

— В отрядном госпитале служит лейтенант Белов. Я его знаю, когда-то, в юности, ходили в одной связке. Нужно срочно доставить его на заставу.

В 00 часов 17 минут Колю Белова разбудил посыльный из штаба.

— Приказано срочно доставить вас на заставу старшего лейтенанта Ларина. Машина ждет.

За рулем сидел сам начальник автотранспортной службы капитан Пахомов.

— Иван Петрович, вы что, угробить меня хотите? — недовольно буркнул Белов, когда «уазик», подпрыгнув на ухабе, вылетел на рокадную дорогу. — Что там у Ларина… внезапные роды?

— Не знаю, Коля, — не оборачиваясь, сказал капитан. — Велено за час домчать.

…Автомобиль влетел во двор заставы, фыркнув, остановился — от двигателя валил пар.

— Приехали, — опустошенно произнес Пахомов и откинулся на сиденье.

Едва Белов вылез из кабины, к нему подбежал дежурный, отдал честь, торопливо сказал:

— Товарищ лейтенант, вас ждут в канцелярии.

Ларин, освещенный яркой лампой, стоял в центре комнаты.

Он был в штормовом костюме, на ногах — мягкие ботинки из прочной прожиренной юфти, подбитые стальной оковкой — триконями. Николай сразу заметил, что в углу лежали ледорубы, рюкзаки, бухта основной веревки, репшнур с карабином, связки крючьев.

— Здравствуй, Сережа. Что это ты вытаскиваешь людей из постели посреди ночи? — шутливо начал он.

— Здравствуй, Коля… Давай сразу договоримся: мы в армии, а не в альплагере на Кавказе. С этой секунды я для вас старший лейтенант Ларин, вы для меня — лейтенант Белов.

— В горах все равны. Ты что, забыл?

— Мы с вами идем не просто в горы, а на боевое задание…

Как стремительно меняется погода в горах! Кончилась гроза, и сразу навалился туман, тяжелый, плотный. Все утонуло в нем — и горы, и небо, и камни под ногами.

— Как теперь быть, саиб? — взволнованно спросил Гафар.

— Надо переждать. К утру ветер подует, разгонит.

Они нашли плоский камень, уселись, прижавшись друг к другу. Кадыр-хан сразу захрапел, провалившись в сон. А Гафар таращил глаза в темноту, думал о своей жизни и взывал к богу, мечтая о скорой встрече с ним.

…Гафар учился в медресе, школе богословов, когда нечто необычное произошло в благословенном Кабуле. Толпы ликующих людей ходили по улицам, они кричали что-то о свободе, о власти народа. Имам приказал закрыть ворота, собрать всех в мечети. Они молились аллаху, просили успокоить толпу, изгнать злого духа, вселившегося в нее.

А ночью их вывели из медресе и повели в горы — «путем аллаха». Они шли несколько дней, сбивая в кровь ноги, страдая от холода и голода, пока не попали через границу в Пакистан. Здесь, в Пешаваре, обосновалась секта «Джамиате ислами». Ее верховный улем Бурхануддин Раббани в первой же проповеди заявил:

— Я призываю вас к священной войне за веру!

Вскоре в лагере богословов появились военные инструкторы. Началась муштра, по сравнению с которой занятия в медресе казались раем. «Борцов за веру» гоняли по горам, заставляли вплавь перебираться через бурные реки, учили стрелять из всех видов оружия, преподавали минное дело….. А если в душах появлялось сомнение, тут же рядом возникал имам.

Гафар с детства привык слепо повиноваться имаму. К тому же он твердо знал: земная жизнь только временная игра, лишь в будущей, загробной жизни человек обретет постоянный «дом пребывания». Значит, нужно быстрее стремиться туда. Ведь сказано: души воинов, певших на поле брани во время священной войны, сразу, не отчитываясь за свои дела, войдут в рай.

…Кадыр-хан громко храпел. Проблемы загробной жизни его явно не тревожили.

Такого восхождения Ларину никогда не приходилось делать. Он выложился весь, без остатка. В атом восхождении было все: и спортивный азарт, и гордость за то, что, может, ни один альпинист в мире не совершал ничего подобного, но самое главное — было понимание цели: нужно к рассвету перекрыть плато, иначе враг уйдет, растворится в лабиринте хребтов и отрогов, и тогда на его поиски потребуется во много раз больше сил и средств.

Сергей вбил очередной крюк, встал на него ногой и попытался расслабить уставшее, измученное тело.

Сквозь протяжный вой ветра слышался металлический скрежет. Это вслед за ним неутомимо лез вверх Белов.

Всего двадцать метров до полки, до надежной опоры. Эти последние метры требуют полной самоотдачи и спокойствия. Нельзя торопиться, нельзя притупить бдительность. Ларин видел однажды, как на последних метрах стенки сорвался в пропасть опытный альпинист, совершавший разведку маршрута. Он знает, почему такое случилось, и сейчас должен учитывать все. Он не имеет права проиграть.

Снизу из темноты выплыла голова Белова.

— Хоп!.. — хрипло сказал он

Это была команда: нужно снова подниматься, преодолеть эти проклятые двадцать метров.

Ларин нащупал руками трещину, сильными ударами молотка вогнал крюк. Затем ухватился за него, подтянулся, болтая в пустоте ногами, уцепился за выступ… Через полчаса его пальцы легли на край карниза. Он подтянулся и рывком выбросил тело на плоскую узкую полку. Это последнее резкое движение доконало его — Сергей уронил голову на мокрый скользкий камень и застыл в изнеможении.

Прошло несколько мгновений, но они показались Ларину вечностью. И вдруг где-то на периферии сознания возникла ощущение опасности. Сергей вздрогнул, открыл глаза. Темнота немного расступилась, и он увидел дикую тропу, выбитую копытами архаров, на которую, наверно, никогда не ступала нога человека. Беспорядочно разбросанные валуны преграждали выход на плато. За ними проступали неясные очертания крутых склонов.

Радость, необузданная радость охватила Ларина: забрался, он все-таки забрался сюда!

Неожиданно один из валунов двинулся на него…

Памир — это искаженное санскритское слово «Паймур», что означает «Подножие смерти». В точности этого названия Белов убедился на собственном опыте. Когда Ларин привел его к стенке и определил траверс, или, как говорят военные, «поставил задачу на движение», то первое, что хотелось сказать; «Сережа, ты что… с ума сошел?» Но перед ним был не Сережа, а «старший лейтенант Ларин», поэтому Белов ответил коротко: «Есть!»