Блины-былины - Олег Ярославович Огородник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не прошло и часа, как Афанасьевич отцепил телегу, крепко обнял Ивана и вернулся обратно в деревню. И хоть солнце уже зашло, в деревне никто и не думал укладываться спать. Все ждали…
Ждал и Иван. Развел огонь, достал из котомки одну из своих сковород, положил ее на камне возле горящих полений, а сам развалился на телеге, заложив руки за голову, и смотрел на звезды. Дымок тянулся над костром и тонкой струйкой поднимался к небу. Вдруг, послышался шум и треск. Иван поднялся и посмотрел туда, откуда доносился громкий звук. Верхушки деревьев вдалеке сильно зашатались, хоть вечер был и не сильно ветреным. Иван сразу понял, что это идет великан.
— Ну что ж, пора, — сказал он, и уселся поудобнее на телеге.
Треск сучьев становился все громче, и вскоре на поляне появился непрошеный гость. Он был огромного роста, на нем были широкие штаны, изодранная рубаха с закатанными по локоть рукавами и черная жилетка с двумя карманам, в каждый из которых легко могло поместиться по корове. Огромными пальцами он ковырялся у себя в зубах, когда, сделав шаг на поляну, заметил телегу. Пустую телегу. От неожиданности он разинул рот, который напоминал вход в темную пещеру, сморщил кустистые брови, присмотрелся, и проревел:
— Ты еще кто такой? И где моя еда?!
Иван лениво потянулся, похлопал себя по животу и переспросил:
— Еда? Съел.
— Чего?! Съел?!
— Ой, да что там той еды было-то, маленькая телега, и всего.
Великан никак не ожидал такой наглости от маленького человечишки. Он бешено вращал глазами, и не мог до конца понять, что происходит.
— Проходил я значит мимо, — весело принялся рассказывать Иван, словно и не замечая, что рядом с ним огромный громадный великан, — чувствую, чем-то съедобным потянуло, иду на запах, и что я вижу, телегу, и не просто телегу, а телегу доверху едой набитую.
— У-у-у!!! — взревел великан.
— Вот, вот, я тоже удивился, — кивнул Иван, — огляделся, никого, ну, думаю, чего добру пропадать, достал из сумки нож, вилку, ложку, и съел все это одним махом.
— Все?! — не поверил великан.
— Одним махом. Вот, решил себе еще пару блинов испечь, чтоб уж точно сытым пойти дальше.
Великан не верил своим ушам. Он поднял ногу и ударил о землю, да так сильно, что телега вместе с Иваном подпрыгнула на целый локоть2.
— Это была моя еда, моя еда!!!
В гневе великан отломил ветку от соседнего дерева, и запустил ее в чащу леса. Великан нависал над телегой, и шумно дышал, втягивая своими бездонными ноздрями воздух. Но Иван и бровью не повел, спрыгнул преспокойно с телеги, подошел к костру и взял сковороду.
— Ну чего злиться-то, это говорят, аппетит портит. Кстати, могу и тебе тоже блин поджарить.
— Блин? Блин?! — опять взревел великан. — Да что мне твой блин, на один зубочек, я его даже не замечу, а вот если тебя сейчас проглочу, уже хоть что-то, а потом пойду в деревню…
— Эй, эй, постой, все вы так говорите, на один зубочек, да вот только не все мой блин съесть могут, да что съесть, проглотить не каждому под силу, — обиделся Иван.
— Что? Блин, да чтоб я, великий Объедало, и блин не смог проглотить, да я, если хочешь знать, когда голоден свинью проглотить могу, не то, что блин.
— Все так говорят, — подзадоривал Иван.
— Не веришь, давай об заклад побьемся.
Иван задумался, не долго, и кивнул.
— Давай так, Объедало, если я свой блин съем, а ты не сможешь, тогда оставишь деревню в покое, и уберешься отсюда восвояси.
— А если съем? — оскалился великан, обнажив кривые огромные зубы.
— Тогда можешь и меня следом, — вздохнул Иван.
— Идет, — захохотал великан. — Видно ты в детстве с дуба свалился, да прям маковкой об землю.
— Дался вам всем этот дуб, — пожал плечами Иван.
— Первый раз вижу такого глупого человечишку, — не унимался Объедало.
Тем временем Иван открыл свой мешок, достал пару яиц, немного муки, масла кусочек, склянку молока и глубокую глиняную тарелку. Быстро все это перемешав, он поставил сковороду на огонь и бросил туда кусочек масла. Скоро масло зашипело, и Иван принялся выпекать первый блин.
Великан, словно завороженный смотрел на то, как этот мелкий наглец колдует над своей стряпней. Блинная смесь принялась слегка пузыриться. Иван ухватился за ручку сковороды, ловко поддернул ее верх, блин подлетел, перевернулся в воздухе, и вновь приземлился туда, откуда взлетел. Великан от удивления даже присвистнул. Иван в это время выудил из мешка еще две тарелки и поставил на край телеги.
— Первый есть, — сказал он, перевернул сковороду, и на тарелке во всей красе предстал румяный блин. — Это мой, а теперь твой испечем.
У великана, из уголка рта потекла слюна, которую он жадно отер ладонью.
— Давай, поживее, в животе урчит уже.
— Будет и тебе блин, Объедало, — улыбнулся Иван, и тихо добавил, — да такой, что вовек не забудешь.
Иван незаметно просунул руку в кармашек своей торбы, и вытащил оттуда мешочек с солью и черным перцем.
— Что ты там бормочешь? — спросил великан.
— Комары, говорю, совсем заели, — сказал Иван, демонстративно шлепнул себя по шее одной рукой, а другой всыпал в блинную смесь соль и перец.
— Давай, поторапливайся, тебя не комары сейчас должны беспокоить, а я, — вновь захохотал Объедало, и его смех, словно грозовые раскаты, разнесся по ночному лесу.
Где-то в деревне несколько детишек от страха свернулись калачиком, накрылись одеялом и задрожали. Иван тем временем хорошенько перемешал смесь, и вылил на сковороду.
— Ну, чего там? — спросил великан.
— Сейчас, сейчас, — Иван вновь повторил трюк с блином, который подлетел вверх, перевернулся в воздухе, и опять шлепнулся на сковороду.
— Ловко у тебя выходит, жаль тебя будет есть, — Объедало уселся на землю, достал из кармана своей жилетки платок, размером с одеяло, расправил, и повязал им шею.
— Все, второй готов, — сказал Иван.
Он снял с огня сковороду, наклонил её, и блин ловко соскользнул в тарелку великана.
— Ну что, начнем, — предложил Иван.
— Э, нет, — сощурился Объедало, — сперва ты ешь свой, а уж потом и я.
— Ну, как скажешь.
Иван взял свой блин, свернул его пополам, улыбнулся, и откусил. Потом еще, еще, пока не съел целиком.
— С пылу да жару, пальчики оближешь, — причмокнул Иван. — Теперь твоя очередь.
Великан протянул свою огромную руку, подхватил громадными пальцами свой крохотный блинчик, и закинул его в разинутую пасть.
— Ну
