Аромат счастья сильнее в дождь - Виржини Гримальди

Руки его обвивали мне шею, детские губки запечатлевали на моей щеке звучный и влажный поцелуй. Я зарывалась носом в его мягкую шейку, еще с младенческим запахом, жадно его вдыхая. Вот теперь заправлен полный бак. Я была готова встретить новый день.

· Глава 2 ·

Мы вместе приходили в кухню, где мама уже пила кофе, листая журнал. Поласкав Мину, их боксера, Жюль взбирался на колени бабушки, поглядывая на приготовленную для него тартинку с маслом.

– Привет, дружочек, как спалось?

– Смотри, бабуля, какая у меня футболка – с Человеком-Пауком!

Я хмуро здоровалась, и мама одаривала меня улыбкой.

– Тост будешь?

Каждое утро повторялось одно и то же. Мама знала, что аппетита у меня нет, что я лишь вталкиваю в себя необходимый минимум, чтобы не заболеть, но она также знала, что ей не откажут, поскольку мне известно, что эти усилия ей слишком дорого стоят.

Завтрак, приготовленный мамой! Если мне не изменяет память, такого не было с 1980 года. Уверена, что до нашего переезда к ним она и понятия не имела, где у них находятся чашки и ложки. На протяжении четырех месяцев я видела, как она занималась делами, на которые я считала ее абсолютно неспособной, с единственной целью облегчить мне жизнь, то есть дать мне возможность вновь обрести к ней вкус. Еще до нашего появления в кухне мама успевала застелить нам постели, убрать вещи в шкаф, приготовить целых два блюда (макароны и пиццу) и погладить футболку Жюля. Каждое утро она намазывала маслом тартинки и варила кофе. Как-то я даже застала ее в саду, когда она ждала нас к завтраку, за удивительным занятием: она делала вид, что подрезает розовый куст, – это она-то, способная засушить растение одним взглядом! Отношения у нас с мамой всегда были сложными, но не до такой же степени, чтобы я могла спокойно игнорировать ее старания.

Я покорно кивнула. Удовлетворенная, мама принялась нарезать хлеб, но в это время в кухню вошел отец, как всегда, в коричневом халате, которым он владел – по меньшей мере – с моего появления на свет.

– Позволь, дорогая, я сам нарежу.

Уж что-что, а уступать роль доброй феи отец никому не собирался. В их квартире такая фея – именно он. Подмести, приправить салат, покрасить ставни, достать чистые тарелки из посудомоечной машины – его страсть. С тех пор как отец вышел на пенсию, он полностью посвятил себя домашнему хозяйству и не желал уступать пальму первенства жалкой дебютантке в лице супруги. Тем, кто удивлялся такому положению вещей, мама объясняла, что она приносит себя в жертву, чтобы доставить удовольствие мужу, обожавшему заниматься домом, на что тот всегда возражал, говоря, что ему просто не оставили выбора. На самом же деле нужды одного прекрасно сочетались с изъянами другого, – и наоборот, как две идеально совместимые детали «Лего».

Мне казалось, что с Беном я тоже нашла свой дополнительный кирпичик.

Но по нам прошелся тридцативосьмитонный грузовик и раздавил все к черту.

· Глава 3 ·

Говорят, время все расставляет по местам. Смягчая горе, оно превращает его в воспоминания. Чтобы процесс шел быстрее, я заполняла свое время рутиной, привычными вещами.

Все мои дни походили один на другой, различаясь мелкими деталями: Жюль, работа, бессонная ночь. Каждый второй уик-энд, когда сын оставался со мной, был до отказа насыщен разными мероприятиями. Когда он проводил выходные с Беном, я насыщала свои дни бездельем.

В этом безумном ритме пролетели четыре месяца. Оставалась надежда, что так пролетят и очередные десять лет, а я и не замечу.

Утром, как всегда, с большим запасом, я пришла на работу. Все было на своих местах, я просматривала почту, когда начали подходить мои коллеги. Я работаю ассистенткой директора в одном из агентств по трудоустройству: принимаю кандидатов, заполняю анкеты, просматриваю предложения и подбираю подходящие должности. Короче, я должна заниматься административной частью, в то время как коммерческий отдел отвечает за расширение клиентской базы.

Можно сказать, что, прежде чем у нас зарегистрироваться, клиенты успевают растерять все свои надежды и чаяния. После крупных бюро по трудоустройству, таких как «Полюс занятости», «Надежное место» или «Келджоб», после отделов кадров и перечня вакансий супермаркетов агентства, подобные нашему, зачастую предлагающие работу по сомнительным договорам, становятся для многих последним шансом. Машинально отвечая на вопросы, они лишь слабо кивают в ответ, когда я сообщаю, что обязательно им позвоню, как только найдется что-нибудь подходящее. И если это случается, у меня наступает настоящий праздник: я кажусь себе Санта-Клаусом, хотя и без бороды.

Увы, в последнее время мешок с подарками был всегда пуст. Как обычно, я анализировала анкеты и предложения, искала соответствия и подходящих людей, но, когда те принимались меня благодарить, праздника в душе не появлялось, я оставалась ко всему равнодушной. Можно сказать, я была «плоской электрокардиограммой», сердце мое не билось.

Было уже одиннадцать, когда в агентство заглянул господин Бюсси, предприниматель, входивший в число наших самых крупных клиентов. Из всех моих пор сочилась усталость. Я уже утомилась и имела полное право на обычный набор любезностей:

– По выходным и по ночам я не работаю!

– Вот только не надо делать такую физиономию, моя птичка, иначе ты всех клиентов распугаешь!

– Вы что, не понимаете французского? Yes, I spoke english very good[5].

Красномордый господин Бюсси в рубашке, открывавшей живописный вид на поросшую густой шерстью грудь, решился на жесткий отпор. Он заговорил, вернее, заорал, словно хотел придать словам больше веса:

– Похоже, милочка, у нас проблемы со слухом?

Несмотря на привычку к подобным вещам, на этот раз его фамильярность показалась мне такой же приятной, как скребущее по стеклу железо. Нацепив профессиональную улыбку, я произнесла не без издевки:

– Добрый день, господин Бюсси! Чем могу быть полезной?

– Если бы ты с толком занималась своей работой, уже была бы польза! – сально рассмеялся он. – Говорил же тебе, что не желаю видеть у себя некоторые, так сказать, категории временных работников! Ты ничего не поняла. Сегодня утром мне пришлось завернуть двоих прямо со строительной площадки. Будь так любезна, сделай на моем досье жирную пометку.

– Что конкретно я должна написать?

– Пиши, что я не желаю видеть черных. Эти бездельники ползают, как дохлые мухи, а не работают, больше невозможно терпеть. А один из сегодняшних вообще как под общим наркозом. Значит, пометь: никаких тебе негров, только португальцы. Ну, на крайний случай арабы.

– Вы отлично знаете, что это невозможно.

– Отчего же?

– Оттого, что это расизм. Это незаконно, даже хуже – аморально.

Он смерил меня снисходительным взглядом.

– Меня не интересует твое мнение, я плачу достаточно бабок твоему шефу, и ты будешь делать, что я хочу! Итак, будь добра, возьми ручку и выведи на моем досье пожирней: «Никаких негров».

Я застыла на месте, моя улыбка тоже. Меня завораживала грязная тупость этого человека. Господин Бюсси поднялся с места, схватил синий фломастер и чуть ли не ткнул мне его в нос.

– Ну, что там у тебя вместо мозгов? – выкрикнул он, бросая фломастер на стол. – Вот так они работают, эти блондинки! Будто она сама пишет законы! Бедная наша Франция! Здесь не место таким, как она, со всеми ее дипломами. Можно только пожалеть ее мужа, он, наверное…

Продолжения я не услышала. В этот момент, точнехонько в этот момент, мозг мой отключился, и тело перешло в режим автопилота.

Часом позже я уже сидела в кабинете господина Паскаля, директора нашего агентства.

– Вы что, с ума сошли?

Именно этот вопрос все время вертелся в моей голове после «инцидента». Что я могла ответить?

– Мне известно, Полина, что вы сейчас переживаете трудный период. Но вы не должны так обращаться с клиентами. Мне пришлось потратить битый час, чтобы убедить господина Бюсси не расторгать с нами контракт. Весьма прискорбный поступок.

– Простите меня, я понимаю, что зашла слишком далеко. Но… он разговаривал со мной в оскорбительной манере, неуважительно, и я…

Паскаль поднял руку, прерывая меня.

– Всем известно, что господин Бюсси далеко не ангел. Но он один из самых наших влиятельных клиентов, стало быть, нам придется проявлять снисходительность. В любом случае ваше поведение непозволительно. Раньше вы меня так не разочаровывали.

– Мне очень жаль, это совсем не в моем духе.

– Знаю, и потому воздержусь от серьезных санкций. Я думаю, вам просто необходим небольшой отдых. Сходите к врачу, побудьте дома и приходите через недельку. Тут справятся и без вас.

– Нет! Только не это! Я могу нормально работать, уверяю вас!

Он поднялся с места, покачивая головой, и заходил взад-вперед по кабинету.

– С некоторых пор вы где-то в другом месте и совершаете все больше ошибок. Отдохните немного и не беспокойтесь, место останется за вами.