i 422a965560a818ed - Admin

   Но горы грязи, зловоние и угрозы стариков не могли остановить жителей поселка. Те же старики с радостью ели суп из грызунов, только для порядку ворчали.

   Пройдя дальше, Каперед остановился, чтобы почистить сапоги. Внутри неприятно хлюпало, видать к естественному аромату ног путника добавили приправы. Торговец сплюнул и выругался, неприятно нырять в дерьмо ради сомнительного удовольствия оказаться в захудалом поселении, где вряд ли сыщется хоть одна шлюха.

   Каперед сорвал травы, чтобы протереть обувь. Местные не столь утонченны, чтобы высказывать неудовольствие от аромата дерьма, которое идет от обуви, просто торговец не хотел, чтобы они точно знали, как ему удалось проникнуть внутрь.

   Понимать-то они поймут, но доказать не смогут. Следы в зловонной грязи уже затянулись, а сбежавшиеся собаки раскидывали мусор. Они думали, что появление человека сулит им новых, почти свежих отходов.

   Наивные твари, ненавидимые Капередом. Обычно они выдавали его присутствие лаем, и все местные сбегались, чтобы поглазеть, а затем отмутузить чужака. В этот раз повезло.

   Плюнув во второй раз, Каперед поправил рюкзак и как ни в чем не бывало отправился в трактир.

   Он знал, где находится заведение, носящее это гордое название. Знал он и о том, что это просто хибара, где один умелец с разрешения муниципальных властей торговал пойлом. Обычно разбавленным вином, чья основа доставлялась из соседних долин, а вода бралась тут же, прямо возле выгребной ямы. Реже - пойлом местного приготовления, что-то наподобие браги, что уж точно не следует употреблять тем, кто слаб животом.

   Питейная работала с утра, не все мужское население направлялось в шахты. Старики да инвалиды начинали утро со стакана, разговаривали. Темы разговора неизменны, сочетаются с темным, пропитанным зловонием залом трактира.

   Корчмарь разливал напитки возле стойки с пустыми бочками - единственное, что украшало питейную. Несколько длинных столов с лавками по обе стороны отлично подходили непритязательному люду.

   В помещении ничто не разгоняло утренний сумрак. Туман в поселке был не столь густым, как в горах, однако света не хватало, чтобы рассмотреть вошедшего.

   Каперед остановился в дверном проеме, одернув занавесь. С минуту он рассматривал людей в трактире, затем спокойно прошел внутрь. Он не беспокоился, что его остановят, потребуют назваться. Его заметили, но не обратили внимания.

   - Мне нужна комната, еда после полудня и покой, - сказал торговец хозяину питейной.

   Корчмарь выглядел намного лучше посетителей: худощавый, но крепкий, очевидно, бывший горнорабочий, с седой бородой и длинными волосами, стянутыми в узел.

   Пожав плечами, трактирщик назвал цену, с которой Каперед не согласился. Но выбора у него не было, корчмарь не собирался сбивать цену. Он только согласился доставлять с кухни горячую воду.

   Каперед внес аванс и направился в свою комнату, расположенную на втором этаже. Там же жил корчмарь со своим многочисленным семейством.

   В трактире было несколько комнат для редких постояльцев. Пьяниц трактирщик не пускал к себе, пусть лучше спят на пороге, чем портят комнаты.

   Комнаты эти он держал для своих родственников, которые, бывало, приезжали к нему погостить. Мытари брезговали останавливаться в трактирах, предпочитая большой дом старосты, а так же его дочерей.

   Каперед закрыл за собой дверь, глубоко вдохнул, чуть не закашлявшись. Возникло желание чихнуть, торговец подавил его, зажав нос. Из глаз полились слезы, но зато он прочистил сознание.

   Голова тяжело работает от усталости. В торговом ремесле слишком много напряжений, мешающих думать. Каперед весьма страдал от этого, мечтая вернуть былой покой.

   В комнате давно не убирались. Толстый слой пыли покрывал небольшой стол и табурет, стоящих у закрытого окна. Ставни заколочены, чтобы воры не проникли в дом. Свет проникал в щели рассохшихся створок, едва освещая узкую комнатушку.

   Соломенный тюфяк валялся на полу, от него дурно пахло травой. Каперед прислушался, но среди скрипов и стонов деревянного дома не смог расслышать шуршания насекомых. Наверняка сон будет тяжелым, блохи и клопы ждут, когда человек уляжется.

   На лучшее не стоило рассчитывать. Чаще ему приходилось спать в конюшнях придорожных трактирах, на соломе, вдыхая смешанный запах пота и навоза. Там хотя бы спокойно, лошади более требовательны, нежели люди. Они не любят паразитов и грязи, требуют чистую воду и свежую пищу.

   Стойло намного лучше, чем комната. Тем более Каперед редко платил за подобный ночлег. Он торговец, не лишен смекалки. Приходится крутиться, чтобы сохранить пару медных монет.

   Иногда его пускали в крестьянский дом, если удавалось убедить покупателей, что это от зелья им полегчало. Подобный ночлег гарантировал компанию, неплохой стол и при удаче - баню.

   А здесь же приходилось платить, да еще за паршивую конуру.

   Ничего, Каперед намеревался вернуть свои вложения. В этот раз ему повезет найти кое-что ценное, а не простую сонную траву. И с кредиторами не придется расплачиваться: торговец рассчитывал покинуть эти земли и направиться на юг, к морю.

   В портовых городах нужны деньги, чтобы существовать и начать собственное дело. А там глядишь, он сможет вернуться на родину. Не в столицу, с ее тремястами храмами, но хотя бы в провинциальный муниципий.

   О большем не следовало мечтать. Боги не даруют свою милость дважды.

   Каперед бросил рюкзак на стол, закрывая щель, из которой струился свет. Ему необходима темнота, чтобы восполнить пробел в знаниях.

   Из бокового кармана он на ощупь вынул запаянный свинцовый цилиндр. Время еще есть, примерно час или два, хватит, чтобы найти нужный абзац. Срезав верхнюю крышку цилиндра, Каперед медленно, словно проводил ритуал, вынул кусочек трубчатого тела гриба.

   Ему всегда нравился этот момент. Сердце замирало, предвкушая чудо. Чувства не зачерствели, остались такими же свежими, как в детстве. Когда храмовый наставник показывал им, что необходимо делать, каждый мальчишка радовался этому мгновению.

   Неизменными остались действия и условия - темнота, аккуратные и плавные движения, необязательные, но создающие нужную атмосферу элементы. Пальцы как будто танцевали, словно творили волшебство. А затем аккуратно сжатый сухой комочек начинал светиться синим светом.

   Чем лучше сорт крозиуса, тем интенсивнее свет. Тем больше цена.

   Гриб в руке Капереда светился бледно-синим светом, утреннего неба. Любимый оттенок, хотя многие предпочитали сапфировый. В основном из-за его цены и запретности - эдикт запрещал простым гражданам владение и использование.

   Класть столь ценный и прекрасный предмет на грязный стол Каперед не стал, для светящегося гриба у него имелась специальная подставка. Этот да парочка других предметов открывали, чем раньше занимался торговец.

   Овальное блюдечко из керамики с искусным рельефом. Оно неглубокое, чтобы можно было налить немного воды - жидкость ускоряла реакцию, увеличивая интенсивность свечения, но снижая срок службы крозиуса. Сам гриб насаживался на острый штырек, вделанный ближе к узкому краю блюда. Полагалось, чтобы кусок крозиуса чуть-чуть, одной гранью касался жидкости.

   Подливать воды в блюдо Каперед не стал. В небольшой комнате прекрасно хватало того света, что давал сухой кусок гриба. Он будет светить полчаса, затем уснет и будет готов к следующему использованию через пару часов.

   Из рюкзака Каперед взял футляр со свитком. Плотная кожа защищала листы тростника от влаги и пыли. Развязывая завязки футляра, торговец искоса поглядывал на входную дверь.

   Свет крозиуса мог привлечь корчмаря или его родичей, деревянный засов не выдержит удара, если в дверь кто-то будет ломиться.

   Но в коридоре никого не было, никто не стоял за дверью, прислушиваясь. Из любопытства или осторожности, корчмарь не интересовался постояльцем. Он получил деньги, а разбираются с чужаком пусть соседи.

   По опыту Каперед знал, что вожди подвластных племен просыпаются лишь к полудню. Значит, уже после за чужаком явятся вооруженные телохранители.

   Каперед так и не смог вызнать, позволялось ли тистам содержать воинов. Или ограничились лишь привилегией для вождя - десяток телохранителей. Муниципальная власть не требовала рекрутов от жителей этого поселка. Они не годились для регулярной армии, потому что не были гражданами, а во вспомогательные части их не брали по иным причинам.

   Обычно из разбойников получаются плохие воины.

   Развернув свиток, Каперед забыл об угрозах, что притаились во внешнем мире. Он любил свои сокровища, которые связывали его с прошлым. Никому не позволялось видеть свитки, лампу и сломанный перстень. За них Каперед готов был убить всякого, дрался подобно демону.