В чужом доие - Михаил Ларин

Что же делать? Не успею я справиться с этим проклятым заданием до пятнадцати часов, хоть упади! И тогда об отпуске нечего даже заикаться. Еще пять лет придется здесь сидеть, поскольку ракеты не каждый день прибывают на Спутник.

Н-да, не везет нашему набору! Никто из моих однолеток так и не попал на Землю. Как на зло, все время случался какой-то казус, и выстраданный за многие годы отпуск отодвигался на неопределенное время. Ракета не могла сразу забрать с собой всех. Кто-то должен оставаться на Спутнике. Получали право посещения родины лучшие из луч­ших. А таких — единицы. А что, ежели подсунуть ленту предварительного эксперимента? Нет, разгадают во время проверки. Для того мы и поставлены здесь, чтобы правильные ответы давать, верные решения записывать. Не такое начальство глупое, как кажется на первый взгляд. А может, попробовать заменить на этой ленте несколько всплесков возрождения материи? Ведь нужно же найти какой-то вы­ход из создавшегося положения!

Да ладно! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах! Подклею куски ленты, оставшиеся после предварительного эксперимента. Подклею и перепишу заново. Никто не должен догадаться… Но ведь я обману! Разве можно так? Да почему бы и нет! Неужто меня здесь никто не обманывал? Я хочу на Землю! Мечта детства может осуществиться!.. А прилечу назад, на Спутник, — ночами буду сидеть и закончу эксперимент! Вот и вся печаль, Кирюша!

Меня привезли на Спутник еще четырехлетним ребен­ком. Отца почти не помню. Вместе со мной на Спутник привезли и Жору, Геннадий, Ника, Джива и еще шестьдесят детей. Мы даже не помним ракету, которой нас перекинули на Спутник, как не знаем и того, где именно на Земле, на каком континенте мы родились. Пообещали, что когда будем отправляться на Землю в отпуск, нам выдадут специальные карточки, на которых будет все написано: в какой стране мы родились, когда и при каких обстоятельствах нас вывезли, кто наши родители, где живут…

Впервые, сознаюсь, мне захотелось туда еще в пять лет, когда няня тайком показала видеофильм и рассказала нам о Земле. Неоднократно затем представали видения — сказочная сосновая роща, голубизна неба, извилистая речушка… И именно с тех пор каждый день, каждый час я мечтал побывать на родине.

Все, решено!.. Обману. Подклею остатки предыдущего эксперимента и еще что-то из архива. О нем, наверное, уже забыли… Три последних года копаемся в том архиве лишь я да еще несколько экспериментаторов, моих товарищей. И ни разу я не видел там ни шефа, ни его непосредственных помощников. Не видно там, как это ни странно, и следящей аппаратуры. Ну, а когда шеф догадается о моем поступке, уже поздно будет. Пока они там раскопают, что и к чему, то… Мне бы только вырваться из этого болота…

Низенький, опрятно одетый старичок в черном пиджаке внимательно смотрел, как на чистую страницу уверенно ложились строки цифр, текста.

— Тут что-то не то, — сказал Томпсон тихо. — Не то, шеф. — Неожиданно на его старом, изборожденном темными глубокими морщинами лице заиграла по-детски наивная, радостная улыбка.

— Да, да, шеф. Но этот парень, скажу вам, далеко пойдет. Уже на второй стадии догадался, что можно просто объегорить нас. Помните сорок восьмого?

— Это тот, который догадался на четвертой стадии?

— К сожалению, наши тогда перестарались и случайно убили его.

— Не случайно, Томпсон, не случайно. Мы специально сделали, чтобы спрятать концы в воду. Если бы на Земле об этом узнали, нам бы не поздоровилось. Такая бы каша заварилась.

— Наконец вы, шеф, сознались. Через пять лет после смерти сорок восьмого. Но ведь каков парень был!

— Что эти пять лет в сравнении с вечностью?

— Ничего, шеф, пылинка, мизер, но…

— Никаких “но”, Томпсон! — Зрод замолчал, затем снова продолжил, говоря так тихо, что Томпсон должен был прислушиваться. — Вечность! Вот чего нам недостает! Когда же все-таки смогу сказать, что я бессмертен? Когда?

Наконец Томпсон осмелился перебить шефа.

— И что будем делать со сто шестьдесят девятым? Тоже уничтожим? Но каков парень! На второй стадии догадался! Он же подклеил ленту эксперимента, проведенного еще в 1976 году Хантом в Австралийском научно-исследовательском центре числовой метрологии в Мельбурне!

— Нет, этого попридержим. — Зрод кашлянул в ку­лак. — Пускай погуляет. Интересно, с чем он дальше… И не забудь о премиальных сто шестьдесят девятому! Отдай сполна!

— Отдам, не волнуйтесь… — Томпсон поклонился и вышел из кабинета шефа, плотно прикрыв за собой массивную черную дверь.

“Наконец мне дали трехмесячный отпуск. Как ты их, Кирилл, а?! Молодцом! Еще и премиальные подкинули за прекрасно исполненную работу. Сегодня рейсовой ракетой отправлюсь на родину. Больше они меня не увидят! За три месяца можно найти такой тихий уголок, что…”

Улыбаясь, Кирилл поднялся на второй этаж лаборатории, завернул за угол. Легонько нажал на ручку, и дверь беззвучно раскрылась. Ему на миг стало жаль своей комнаты, где прожил пятнадцать лет и куда уже никогда не вернется. Но юноша отогнал эту непрошеную мысль.

Прошел к столу, взял из голубого стаканчика карандаш и написал несколько фраз на сером тонком листке, затем перечеркнул все, сел на стул. Парня мучила совесть. Ведь до сих пор он никого не обманывал, и настроение было подавленным…

— Шеф, а он… — Томпсон на миг остановился. — Он того, удрать намеревается. Нельзя этого допустить! Психоанализаторы показывают, что у сто шестьдесят девятого что-то с психикой не того… — От нетерпения Томпсон заерзал в кресле.

— Ты бы и сам… — Зрод повернулся к Томпсону. — И у тебя бы расстроилась психика, ежели бы знал, что вот-вот увидишь Землю, твою родину…

— Но…

— Да пусть… Посмотрим, что из этого выйдет.

— Но ведь вы знаете, что за такие действия вас по головке не погладят…

— Я сам себе хозяин и ни перед кем не должен отвечать до тех пор, пока не случится что-то архи… Организуйте наблюдение, но так, чтобы он заметил. Понятно?

— Все сделаем.

— Передатчик вмонтирован? — спросил Зрод, взглянув на Томпсона.

— В кожу на левой руке. Энергии на две стадии. Затем нужно подзаряжать.

— Я же говорил, последней серии! Последней! — прокричал Зрод, подскакивая к подчиненному.

— Но ведь он уж очень дорог, шеф!

— Экземпляр этот еще дороже, разиня! — Зрод опять сел в кресло. — Из поля зрения не выпускать ни на шаг! Все его передвижения должны быть зарегистрированы!

Ноги тонули в податливом мелком речном песке. Идти было тяжело, но юноша все ускорял и ускорял темп. Он удирал от преследователей. Еще вчера Кирилл заметил недоброе, но сначала не обратил внимания. Сегодня же поутру на углу Центральной улицы и проспекта Кирилл снова столкнулся нос к носу со знакомым лицом. Нет, вчера он не ошибся. Это был ЧНК — чрезвычайный надзиратель космоса.