Прокляты и забыты - Александра Салиева

Что за насмешка судьбы?

Джеймс неспешно повел меня в противоположную от похоронной процессии сторону, вдоль старых, полуразрушенных надгробий, заросших георгинами.

Под унылыми деревьями, уже тронутыми осенними холодами, стоял белоснежный мерседесовский родстер модели «SLK».

Я растерянно оглядела спорткар, в то время как Джеймс пристально рассматривал меня, явно чего-то ожидая.

— У меня, кажется, с памятью проблемы, — пришлось сознаться мне. — Ничего не помню.

Виновато улыбаясь, мужчина пояснил:

— Вы всегда сами за рулем.

«Если сама, значит, и ключи должны быть при мне», — мгновенно поняла я причину заминки.

Пошарила по собственной одежде все еще дрожащими от слабости руками. На мне оказалась коричневая куртка из мягкой кожи и черные брюки прямого кроя. В верхнем кармане куртки я обнаружила бумажник с водительским удостоверением, парой платиновых карт «VISA» и тонкой пачкой стофунтовых банкнот. В левом нижнем кармане нашлось немного мелочи, гигиеническая помада, связка ключей и две записки, каждая — в прозрачном запаянном пакетике. В правом, последнем кармане наконец нашелся и ключ зажигания в пластмассовом корпусе. На автомобильном брелке крепилась тонкая серебряная цепочка с подвеской-колечком. На внутренней стороне кольца — лазерная каллиграфическая гравировка:

«Лучше иметь каменное сердце, чем живое, но разбитое вдребезги».

Едва я успела прочить надпись, в сознании яркой вспышкой пронеслось видение забытого прошлого.

Гостиная с широким дверным проемом. Паркет из натурального дерева, покрытый темным лаком, поверх — уютный ковер сливочно-кремового цвета. Огромная хрустальная люстра. На стенах — состаренные светильники. Роскошные кресла и диван цвета терракоты расставлены перед величественным каменным камином.

В одном из кресел — мужчина с черными прямыми волосами до плеч. Стакан янтарной жидкости в руке, странная задумчиво-ленивая поза. Он немигающим взглядом следит за полыхающим огнем. А я только вошла.

— Да, сложно. Очень сложно. Но потом все проходит, Камелия, — бесцветным голосом говорит он.

Я подхожу к нему со спины вплотную. Мужчина даже не поворачивается.

— Эта вечная и неизменная цепочка, которая убивает меня, — отвечаю ему тихо и неуверенно.

Мой тон полон сожаления. Шагнув в сторону, я забираю из его рук уже пустой стакан.

— Вот поэтому лучше иметь каменное сердце, чем живое, но разбитое вдребезги, — брезгливо ухмыляется он.

Мне нечего ответить. Мужчина прикрывает глаза и через секунду жестом указывает мне оставить его одного.

Возвращение к реальности произошло так же быстро и принесло с собой очередной рвотный позыв. Повинуясь реакции организма, мне пришлось снова опуститься на колени.

Справившись с новыми спазмами в желудке, я поднялась. Горько усмехнулась телохранителю:

— Не знаю, как было раньше, но сейчас за руль определенно следует сесть тебе.

Мир потихоньку расплывался и пропадал за темными пятнами. Еще немного, и я окажусь на грани обморока. Я ухватилась за дверцу машины, чтобы устоять.

— Все будет хорошо. Не беспокойтесь, Камелия. Мне вы можете доверять, — произнес Джеймс.

Невозмутимое спокойствие телохранителя заставило меня содрогнуться. Похоже, моя амнезия для него не новость, и можно смело предположить, что он знает причину моего состояния.

Я что — больна?!

А он, значит, тут нянька моя персональная. Надеюсь, что это не так: я знаю только один вид подобного психического расстройства, и он мне о-ох как не нравится.

Руки все еще дрожали, но я одолела слабость и сама поставила пассажирское сиденье в положение лежа.

Джеймс больше ничего не сказал, только поджал губы и сел за руль. Смерил меня пристальным взглядом. Широкие смуглые ладони прошлись по ремню безопасности около моего плеча, щелкнул механизм фиксации. Мужчина виновато улыбнулся и повернул ключ зажигания.

От мерного, тихого звука работающего двигателя и тепла сиденья с подогревом я быстро задремала. Когда через некоторое время я проснулась, мне уже стало немного лучше и сесть удалось легко и без побочных эффектов.

Мы уже въезжали на широкую подъездную аллею. Дорогу, засыпанная мелким зернистым щебнем, словно вырвали из далеко прошлого. Из-за серых громоздких туч едва пробивался бледный солнечный свет. Ни малейшего признака современной цивилизации. Вдоль обочины возвышались пирамидальные тополя. На земле — ни листвы, ни веток, ни прочего мусора.

Вдали, там, где заканчивалась дорога, виднелось огромное средневековое поместье. Через пару минут мы добрались до него.

Остановившись около парадного входа, Джеймс галантно открыл дверь с моей стороны и помог мне выйти. Секунду поколебался, спросил:

— Леди Камелия, может, мне остаться с вами сегодня?

«Что за вопрос? Раз уж назвался телохранителем, так отрабатывай», — мрачно подумала я, но вслух произнесла:

— Спасибо, было бы неплохо.

Я вышла из машины и подошла к дверям. Подергала их, но они оказались намертво заперты. Я вспомнила о ключах, но замочной скважины здесь не наблюдалось. Мне ничего не оставалось, как беспомощно уставиться на электронную панель, расположенную слева от входа.

— Сейчас помогу, — поспешил Джеймс.

Быстро набрав нужные цифры, он пропустил меня вперед и добавил:

— Уберу машину в гараж и найду вас.

Я послушно кивнула и зашла внутрь. Дверь за мной шумно захлопнулась, заставив вздрогнуть от неожиданности. Побродив по первому этажу минут десять, я нашла кабинет графа, библиотеку, гостиную, которую я уже вспомнила, даже большую залу, видимо, предназначенную для приемов или еще каких-то подобных событий, конечно же — столовую, и наконец — кухню.

Все комнаты были обставлены в старинном английском стиле. Безупречная чистота. И при этом — ни души. Гнетущая тишина, разбавляемая лишь звуком моих шагов, начинала действовать на нервы. Даже хорошо слышный стук моего сердца казался угрожающим.

— Приготовить вам кофе? — голос Джеймса заставил меня снова вздрогнуть.

Телохранитель появился из дверей напротив тех, через которые пришла я, поэтому и получилось внезапно.

— Да. Было бы очень здорово, — с облегчением вздохнула я, убедившись, что тревога напрасна. — А где все?

Джеймс повернулся ко мне спиной и включил кофемашину.

— Кто — все? — настороженно спросил он, не оборачиваясь.

— Ну, не знаю. Хоть кто-то. Я же не сама тут уборкой, по всей видимости, занимаюсь, — сделала я очередное предположение.