Натаниэль Фладд и сокровища дракона - Робин ЛаФевер

– Незнакомец из Африки знал, где искать феникса и василиска. Так может, Географика у него? Там же все карты Манго Фладда.

– Единственный экземпляр Географики был у отца мальчика, – добавил Корнелиус.

– Да-да. Меня сейчас осенило: родители Ната исследовали северные моря. Овадий мог решить, что они хотят нарушить границу его владений.

– Хотите сказать, что он имеет отношение к их гибели? – спросил Корнелиус. – А может, просто Географику забрал?

Ната по очереди сначала бросило в жар, а потом прошиб озноб.

– Так их убили? Или они выжили?

– Слишком много вопросов, – ответила тетя Фила. – Надо будет узнать.

Воцарилась тишина. Все трое задумались. Решив, что опасность миновала, Мазя, крадучись, вылезла из рюкзака Ната и забралась к нему на плечо.

– Слишком много вы, ребята, болтаете о чепухе. Пожевать ничего не найдется?

– Гремлин? – с недоумением спросил дронт у Ната. – Ты выбрал себе гремлина в товарищи? Ни один уважающий себя криптозоолог не сделал бы такой глупости. Зверь у криптозоолога должен быть… импозантным. Вот додо, к примеру. Или сатир. У Вольфганга Фладда как раз был сатир. А у Гордона Фладда – мантикора.

– А у Леопольда полярный медведь, – задумчиво добавила тетя Фила.

– Да уж, паразитов себе в товарищи не выбирал никто, – фыркнул дронт.

– Сам ты паразит! – С этими словами Мазя спрыгнула с плеча Ната и с воинствующим видом подбежала к чашке.

– А ты так умеешь? – крикнула она, глянув презрительно на крылья птицы. – Попробуй это сделать своими перьями!

Тонкими пальчиками она схватила чашку – в ее руках размером с раковину – и, пыхтя, потащила к мусорке. Нат еле успел вернуть ее на полку.

– Твоя тетя их выбрасывает! Почему мне нельзя?

– Потому что эта чашка целая, а тетя выбрасывает осколки, – прошептал Нат, взяв гремлиншу на руки.

Ушки у Мази опустились. Она еще раз глянула в мусорку на осколки, потом на чашку, искренне не понимая, в чем разница. Еще бы! Она же никогда в своей жизни не видела посуды.

– Придумала! – объявила тетя Фила.

Нат и Мазя обернулись к ней как по команде. Что она задумала? Если речь о Мазе, то Нат готов ее защищать. Он выпрямил плечи.

– Завтра едем в Лондон. Надо встретиться с адвокатом родителей Ната, – сказала тетя Фила. – Наверняка он знает больше, чем мы.

В груди у Ната вспыхнула надежда, и тут же пропало всякое желание спорить.

Они наскоро поужинали консервированными сардинами на подгоревших тостах. После этого тетя Фила сходила к соседке и договорилась об уборке.

Нат так устал, что по пути в спальню несколько раз споткнулся. Когда-то он считал свою комнату плохо обставленной и неуютной. Но после стольких ночей на песке и голой земле она показалась ему верхом роскоши.

– Фу, здоровая какая! Тот еще сарай, – сказала Мазя, сморщив носик и прижавшись к Нату. – Не нравится мне тут. Пусто. – И она поежилась.

Любая комната покажется огромным сараем, если всю жизнь провести в тесных самолетных двигателях.

– Кровать зато мягкая, – возразил Нат, обращая внимание своей подруги на приятные мелочи.

Но Мазя посмотрела на окно и просияла:

– Еда!

Она подлетела к подоконнику, схватила дохлую муху и закинула ее в рот.

– Фу, гадость какая, – скривился Нат.

– Я же говорила, что есть хочу.

– А я спать, – вздохнул он.

Перед сном мальчик решил принять ванную. Мазя сказала, что тоже хочет. Пришлось объяснять ей, что люди купаются наедине. Хорошенько потеревшись мочалкой, Нат, уже в пижаме, позвал Мазю. Пока он чистил зубы, она смотрела на воду.

– Если хочешь, залезай, – предложил Нат. – Смоешь с себя грязь и масло.

– Не хочу. На этот мокрый ужас ни один гремлин не согласится.

– Вода не ужас. Ты ведь никогда не купалась. А вдруг тебе понравится?

– Ты ведь никогда не пробовал машинное масло. А вдруг тебе понравится? – парировала она.

Нат сначала открыл рот, потом закрыл.

– Не понравится, – наконец сказал он.

– Вот именно, – ответила она с самодовольной улыбочкой, сложив руки на груди.

Несмотря на уютную постель, заснул он не сразу. Сотни мыслей не давали расслабиться. Сумасшедшими мотыльками они носились в его голове, разбиваясь об одну-единственную надежду, которую он не посмел высказать вслух: а может, его родители живы?

Глава третья

Рано утром следующего дня тетя Фила надела рюкзак и отправилась вместе с Натом и Мазей к гаражу, где стоял мотоцикл. Мазя после разочарований от кровати и ванной пришла в восторг от мотоцикла. Она с любовью погладила его и даже лизнула выхлопную трубу, улучив минутку, пока никто не видел.

Тетя Фила помогла Нату забраться в смешную маленькую коляску, завела двигатель и помчалась на железнодорожный вокзал. Надо сказать, что мотоцикл она водила примерно так же, как и самолет.

Влюбленная в мотоцикл Мазя потеряла дар речи, увидев целый поезд.

– Гигантский самолет! – воскликнула она и захлопала в ладоши от счастья.

– Он не летает, а бегает по рельсам, – объяснил Нат. – Видишь колеса?

– Плевать мне на колеса. Я хочу двигатель, – облизнулась Мазя.

– О чем я и волновалась, – нахмурилась тетя Фила. – Дай только этим гремлинам волю, они любую машину освоят. Надо было ее дома оставить.

– Дома? Рядом с самолетом? – спросил Нат, невинно глядя на нее, будто не понимая, о чем это она.

– Глаз с нее не спускай, – предупредила тетя Фила. – Вернемся из Лондона, надо будет что-то предпринять.

Нат и Мазя переглянулись.

– Веди себя хорошо, – сказал Нат, сунул Мазю в рюкзак, завязал на шнурок и не стал слушать ее протестующие крики.

В вагоне он поневоле вспомнил последнее путешествие на поезде. На этот раз все будет совсем по-другому. Во-первых, он не один, а с тетей. Во-вторых, после всего, что с ним стряслось, вояж до города это так, приятная прогулка. Всю дорогу Нат рисовал в альбоме.

Поезд прибыл в Лондон к обеду. Они вышли из вокзала и сели в двухэтажный автобус.

– Два этажа? У него что, два двигателя? – спросила Мазя.

– Нет, один, – ответила тетя Фила. – Немедленно спрячься, пока тебя не заметили.

Она отпустила Ната на второй этаж автобуса, чего ему никогда не позволяла мисс Ламптон. Когда автобус прибыл на нужную остановку, тетя Фила сверилась с записями.

– Где-то на этой улице, – сказала она.

– Знакомые места, – ответил Нат.

– Прекрасно, тогда идем.

Они дошли до дома номер 436.

– Ставен на окнах не припомню, – сказал Нат, почесав в затылке.

– Похоже, тут никто сейчас не живет, – закусила губу тетя Фила.

Окна были наглухо закрыты, а на двери висел огромный замок. На всякий случай тетя Фила постучала, но ей никто не ответил. Нат сел на верхнюю ступень и уткнул подбородок в колени.

– Неприятная новость, – сказала тетя Фила, присев рядом.

– Что дальше? – спросил Нат. Голос его дрожал, он откашлялся.

– Попробуем найти мисс Ламптон. Где она жила раньше?

– Она все время жила со мной, сколько я себя помню, – покачал головой Нат. – Не представляю ее в другом месте.

– У нее же есть дом, семья. Может, родители твои о ней что-нибудь писали? Надо проверить их почту.

– Говорю же вам, они не писали писем, – угрюмо ответил Нат.

– Это всего лишь твоя версия, – заметила тетя Фила. – Пошли быстрей, если успеем, к пяти вечера будем у тебя.

Глава четвертая

Они приехали в Аптон-Даунс после обеда. Со всех сторон Ната окружили до боли знакомые и родные пейзажи и звуки. Вот-вот выйдет навстречу кто-нибудь знакомый. Но он мало кого здесь знал. Весь его круг общения составляли мисс Ламптон, зеленщик, садовник да молочник, который приходил к ним по понедельникам и четвергам.

В крохотном Аптон-Даунсе не было ни автобусов, ни такси, но станционный смотритель узнал Ната и разрешил ему взять свой велосипед.

– Нас двое, а велосипед один, – сказал Нат, пряча Мазю подальше от смазанной жирной мазью цепи.

– Не беда, – утешила его тетя Фила и похлопала по рулю велосипеда. – Запрыгивай.

– Куда?! На руль?

– Конечно. Мы в детстве часто так катались. Что стоишь, залезай. Я тебя подсажу.

Нат кое-как устроился на руле, и тетя Фила осторожно поехала по улице. По дороге его чуть не растрясло: наезжая на кочку, он каждый раз громко щелкал зубами.

Очередной поворот, и вот уже крыши родного дома. Сердце мальчика подпрыгнуло, и он тут же забыл, что руль впивается в ребра. Родной дом! Всего каких-то две недели прошло, а как будто все два года позади.

Они свернули на тропку к дому. Поразительно, как заросла лужайка. Обычно она всегда аккуратно подстрижена, а теперь трава по колено. Сам дом стал совсем запущенным, ненужным, он смотрел в мир пустыми глазами-окнами, а над его крышей большой тучей висело одиночество. Слезая с велосипеда, Нат сглотнул слезы. Не сделали они и шага, как тетя Фила положила ему руку на плечо.